Сбиться с пути - Браун Сандра - Страница 56

• Предыдущая
• 56/57
• Следующая

Храбрость и надежда переполнили ее, и она искренно продолжала, улыбаясь сквозь слезы:

— Я люблю Кейджа, а он любит меня, и мне надоело чувствовать себя в этом виноватой. Мы собираемся пожениться и растить нашего ребенка, и он будет знать, будет чувствовать каждый божий день, что мы любим его за то, какой он есть, а не за то, каким мы хотели бы его видеть.

Когда через полчаса доктор вернулся, чтобы сопроводить одного из них в палату Кейджа, именно Дженни вышла из приемного покоя и отправилась вслед за ним.

— И что здесь происходит?

— Мы принимаем ванну.

— Это не принятие ванны, а сплошное безобразие!

— Это Трент виноват. Он брызгается.

— А кто научил его так брызгаться?

Стоя у дверей ванной комнаты, Дженни улыбалась, глядя на своего мужа и сына, самозабвенно отдававшихся купанию. Семимесячный Трент восседал у отца на животе, упершись спиной в его согнутые в коленях ноги.

— Он хотя бы стал чище?

— Кто, Трент? Безусловно. Он просто стерильной чистоты.

Дженни вошла в ванную комнату и присела на колени у края ванной. Трент, узнав мамочку, восхищенно заулыбался, гордо демонстрируя два своих маленьких зубика. Он показал на нее пальчиком и произнес длинную, воркующую тираду.

— Ты точно выразил мои мысли, сынок, — заметил Кейдж. — Она просто нечто, правда?

— Она сейчас устроит кому-то это нечто, если кто-то не прекратит балаган и не уберет за собой всю воду. — Дженни старалась говорить серьезно, но на ее лице застыла улыбка, когда она нагнулась, чтобы взять Трента из ванной. Когда она поднимала его на руки, ее глаза невольно уткнулись в розовый шрам на животе Кейджа. Нахлынувшие воспоминания не могли не настроить ее на серьезный, торжественный лад. И это случалось с ней всегда, пусть ненадолго, но на время достаточное, чтобы вознести хвалу Господу за счастливое выздоровление своего мужа.

— Следи за ним внимательно, он скользкий как угорь, — заметил Кейдж, выбираясь из ванной. Вода потоком стекала с его худого, мускулистого тела. Дженни уже знала, что ее муж совсем не отличается скромностью, что всегда действовало на нее просто обворожительно.

— Как хорошо мне это известно. — Дженни старалась удержать своего вертящегося и крутящегося сына на руках, заворачивая его в полотенце. Она уже отчаялась остаться сухой. Ладное, крепкое тельце малыша Трента успело намочить весь ее халат.

Она отнесла малыша в детскую спальню, которую отделял от основных комнат широкий коридор. Дженни специально для него превратила одну из ванных комнат старого дома в детскую спальню-картинку. Надо признать, правда, что, следуя ее указаниям, основную часть работ выполнил Кейдж, проведя за этим занятием многие свои выходные. Оба они были чрезвычайно довольны полученными результатами.

Дженни так быстро успокоила своего извивавшегося сына, что к тому времени, когда к ним присоединился вытершийся и одетый в махровый халат Кейдж, Трент уже был обряжен в подгузник и пижамку.

Скажи папочке «Спокойной ночи». — Дженни подняла Трента, чтобы Кейдж мог поцеловать его.

Кейдж взял его на руки, крепко обнял и чмокнул в щечку.

— Спокойной ночи, сынок! Я люблю тебя. — Он покачивал его в своих объятиях, а Дженни с умилением смотрела на эту картинку. Трент уже устал. Его головка с пушком белокурых волос склонилась на плечо Кейджа, и малыш широко зевнул.

— Он был уже совсем готов ко сну, — заметила позднее Дженни, когда они вместе с Кейджем возвращались по коридору в свою спальню, уложив Трента. — И я тоже. — Она отступила назад и упала на кровать, широко раскинув руки по сторонам. — Вы двое меня совсем утомили.

— Ах, так? — Кейдж обвел взглядом ее обворожительную фигурку с головы до ног, которыми она болтала в этот момент в воздухе. Полы ее халата распахнулись, приоткрывая соблазнительный изгиб загорелого, гладкого бедра. Ее груди казались одновременно чувственными и трогательно уязвимыми, когда она вот так, устало, по-будничному, лежала с широко распростертыми руками. Кейдж беззастенчиво потянулся, развязал пояс своего халата, снял его, беззвучно бросил на пол и лег рядом с ней на кровать, заключая ее в свои объятия. Коленями он раздвинул ее сомкнутые ноги.

— Твое бесстыдство просто потрясает меня, Кейдж.

— Замечательная попка. — Он посмеивался, игриво лаская губами ее ухо. Дженни приняла ванну незадолго до того, как там побывали они с Трентом. Ее кожа была теплой и ароматной. Под халатом на ней была надета только розовая маленькая ночная рубашка. — А зачем идти вокруг да около? Лучше сразу дать понять, чего мне хочется.

— И тебе хочется меня?

— Гм… — Он запечатлел невинный поцелуй на ее шейке. — Всегда. Самыми длинными тремя месяцами в моей жизни было время сразу после рождения Трента.

— Не забывай о неделях, прошедших до его рождения.

— Об этом трудно забыть, — проворчал он. — Я по-прежнему считаю, что врач запретил нам заниматься сексом гораздо раньше, чем это было необходимо. Он просто не мог забыть мне одного случая.

— Какого такого случая?

— Не важно.

Она запустила пальцы ему в волосы и потянула на себя, пока он, наконец, не приподнял голову.

— Какого случая?

— М-м-м…

— Скажи мне.

— Хорошо, хорошо. Не велико дело. Несколько лет назад я встречался с одной из его медсестер. Когда я бросил ее, она очень расстроилась и уехала из города. Он так и не смог забыть мне этого.

— И скольких же женщин ты… сколько у тебя было романов?

Он внезапно стал очень серьезным. Вся его ирония и игривость испарились. Он внимательно посмотрел на нее:

— А это имеет значение, Дженни?

Она отвела взгляд, избегая смотреть ему в лицо.

— Тебе не хватает этого? Всех этих женщин, этих гулянок?

— А ты как думаешь? — Кейдж распахнул ее халат, прижавшись к ней всем телом, и она ощутила его нарастающее возбуждение.

— Думаю, что нет.

— Правильно думаешь.

Он поцеловал ее с такой страстью и неприкрытым желанием, что у нее развеялись малейшие сомнения. Когда он оторвал свои губы, ее тело лихорадочно горело, огонь словно струился по венам.

— Я люблю тебя, Кейдж.

— И я люблю тебя.

— Знаешь, какой сегодня день?

— Он на секунду задумался.

— Авария?

— Ровно год назад.

— Как ты все это помнишь?

Она коснулась его губ:

— Потому что в тот день я подумала, будто потеряла тебя. Долгие, томительные часы я провела в этой больничной приемной, надеясь лишь на то, что ты проживешь достаточно долго, чтобы я успела тебе сказать, как сильно я тебя люблю и как твоя жизнь важна для меня. Это было все, о чем я просила Господа в тот момент. Потом, когда ты выдержал операцию, я осмелела и стала молиться о том, чтобы ты дожил до преклонных лет.

Уголки его губ тронула улыбка.

— Надеюсь, Господь ответит на твою вторую молитву.

— И я тоже. Однако я не воспринимаю это как само собой разумеющееся и благодарна Господу за каждый день, проведенный нами вместе.

Они снова поцеловались. Поцелуй этот был зримым подтверждением их любви.

Когда они оторвались друг от друга, он прилег подле нее на покрывало, перебирая пальцами ее локоны.

Когда я пришел в сознание в той больничной палате, первым, что я увидел, было твое лицо. И мне совсем не понравилась перспектива умереть и потерять тебя.

— Много ли из тех первых дней осталось у тебя в памяти?

Дженни пришло на ум, что это может показаться странным, но они никогда не говорили о тех днях. Она ворчала и льстила, дразнила и умасливала его в течение долгих месяцев его выздоровления. Кейдж совсем не привык находиться в зависимом положении, быть скованным и беспомощным. Его психологическое привыкание к новой реальности прошло чуть ли не сложнее, чем физическое выздоровление.

Однако терпение Дженни было вознаграждено. К большому удивлению врачей, спустя всего несколько месяцев после аварии Кейдж снова вернулся к нормальной жизни. Даже, как подшучивали над ним доктора, стал чувствовать себя еще лучше, поскольку бросил курить и стал потреблять значительно меньше алкоголя.

• Предыдущая
• 56/57
• Следующая