Седьмая чаша - Сэнсом К. Дж. - Страница 124

И тут что-то горячее ударило меня в спину и сбило с ног, швырнув, словно тряпичную куклу. Все вокруг завертелось, и мир лишился звуков.

Последнее, что я подумал перед тем, как потерять сознание, было: «Он все-таки устроил землетрясение!»

Придя в себя, я решил, что умер и отправлен в ад за свое неверие. Все вокруг было окутано дымом, в глубине которого что-то горело. Потом я увидел какие-то круглые огни, перемещавшиеся в дыму. Один из них приблизился ко мне, и я на секунду зажмурился, ожидая увидеть демона. Однако вместо служителя преисподней надо мной склонилось лицо Харснета, потрясенное и перепачканное копотью. Он опустился на колени. Я понял, что лежу на боку в высокой сырой траве, а моя спина обнажена. Об этом говорили прикосновения к коже холодного ветра.

— Не шевелитесь, мастер Шардлейк, — участливым тоном проговорил Харснет. — У вас обожжена спина. Не очень сильно, но деревенский лекарь наложил на нее лечебную мазь.

Теперь я ощутил и боль в спине. В ушах все еще гремели отдаленные взрывы, а вот слова коронера звучали приглушенно, как сквозь подушку.

Я сел и потряс головой. Меня до половины прикрывала простыня, и я закутался в нее плотнее, чтобы закрыть голую спину. Это движение заставило меня сморщиться от боли.

— Я же говорил: именно это он и сделает в первую очередь, когда очнется, — произнес голос сзади.

Я повернулся и увидел Барака. Ниже пояса он тоже был закутан в простыню. Другие мужчины в разных позах лежали по всей лужайке. На дальнем ее конце полыхал дом Годдарда. Через рухнувшую кровлю и оконные проемы рвались языки пламени и валил густой дым.

— У него был порох, — торопливо заговорил я, схватив коронера за руку. — Он был там. Он подпалил бочки…

— Да, я знаю, — мягко сказал Харснет. — Но все позади. Задняя часть дома обвалилась, остальное быстро догорает. Предупредив нас об опасности, вы спасли нам жизнь, сэр.

— Все успели выбраться?

— Да, но несколько человек получили ранения. Одного из людей сэра Томаса подбросило в воздух, после чего он упал на голову. Вероятно, он умрет. Уже послали за врачом из Барнета. Вы напугали нас, сэр. Вы находились без сознания больше часа.

— Ты не ранен? — спросил я Барака.

— Получил несколько ожогов, как и вы, и, кажется, сломал пару ребер.

— Почему на тебе простыня?

— Взрывом мне спалило чулки, а вам — верхнюю одежду и дублет.

Барак говорил легко, но в его глазах я видел страх — точно такой же, какой он, наверное, видел в моих.

— Все кончено, — умиротворяющим тоном произнес Харснет. — Он излил седьмую чашу и сделал землетрясение. А заодно убил самого себя, вероятно полагая, что отправится прямиком в рай.

Губы коронера сложились в жесткую линию.

— Но сейчас он наверняка находится в аду!

Поколебавшись, Харснет добавил:

— Мы думаем седьмой жертвой предстояло стать вам.

— Откуда ему было знать, что я тоже приеду сюда?

— Он знал, что в расследовании вы являетесь ключевой фигурой.

Харснет прикоснулся к левому плечу, сморщился и зашипел от боли. Он тоже был ранен.

— Да вы сами говорили, что он наверняка ожидал появления здесь большой группы вооруженных людей. Он предположил, что в их числе, несомненно, будете и вы. Заряд, видимо, был заложен довольно давно, и порох успел немного отсыреть, иначе погибли бы все, кто находился в той части дома. Впрочем, ему было безразлично, сколько человек погибнет, — с горечью произнес Харснет. — А вот и доктор.

Я увидел, как сэр Томас, Рассел и человек в робе врача переходят от одного раненого к другому.

— Местным жителям скажут, что Годдард был алхимиком, преследовался законом за проведение запрещенных опытов и взорвал дом по неосторожности. Чуть не половина деревни собралась здесь. Люди сэра Томаса удерживают любопытных на границе леса, не позволяя им пройти дальше.

— Зачем Годдарду понадобилось убивать себя? — спросил я. — Только для того, чтобы концовка поставленной им драмы оказалась более эффектной? Если он считал, что по окончании всего должен произойти Армагеддон, то непременно захотел бы посмотреть на это.

— Кто знает, что творилось в его голове? Я все же продолжаю думать, что он был одержим, мастер Шардлейк, и дьявол заполучил его душу.

Голос Харснета звучал глухо, и мне оставалось только надеяться на то, что со временем мой слух полностью восстановится. Испытывая неимоверную усталость, я лег, облокотившись на локоть.

— Хотите, я принесу вам воды? — спросил он.

— Сделайте одолжение.

Коронер ушел, а я лежал в траве, морщась от боли, которой была охвачена вся спина. Сев, я плотнее завернулся в простыню и посмотрел на пылающий дом. Послышался треск, и в воздух взлетел огромный сноп искр. Это провалилась остававшаяся часть крыши. Я повернулся к Бараку и сказал:

— Ничего еще не закончилось.

— Но мы видели его. Это был Годдард — с бородавкой на носу и ссадиной на щеке, которую он получил, когда Орр сорвал с него фальшивую бороду. Он расставил нам ловушку, гуси предупредили его о нашем приближении, а потом он поджег заряд, так, чтобы, войдя в дом, мы скоренько отправились в царствие небесное.

— Но из этого ничего не вышло. Мы все успели спастись.

— Пока!

На секунду у меня закружилась голова, и я провел ладонью по лицу.

— Ты обратил внимание на окно, под которым стояли бочки с порохом? Ставни на нем были слегка приоткрыты. Там мог быть некто, кто поджег заряд и выскочил в окно. Заряд был рассчитан таким образом, чтобы у обнаружившего его осталось время выскочить из дома и засвидетельствовать, что убийца погиб.

— Но ведь мы сами видели, как он сидит и ухмыляется, глядя на нас. Успокойтесь, пожалуйста.

— Что, если убийцей был все же не Годдард? Что, если семь чаш — всего лишь первая ступень какого-то более грандиозного плана, для осуществления которого ему удобнее, если его будут считать мертвым?

Я встал и пошатнулся.

— Ложитесь. Вы были без сознания больше часа.

Но я лишь плотнее завернулся в простыню и позвал сэра Томаса и его спутников. Мне показалось, что собственный голос звучит откуда-то из-под воды.

— Если вы сейчас скажете сэру Томасу, что после всего этого убийца снова ушел от нас, он будет вне себя. Он и без того находится не в лучшем расположении духа.

Однако я не внял доводам своего помощника. Наконец подошли сэр Томас, Рассел и врач. У Сеймура был подавленный вид.

— Что ж, Шардлейк, — проговорил он, — вот и эффектная концовка нашей охоты. Вам удалось уцелеть, а вот один из моих людей обречен на смерть.

— Мне очень жаль, — ответил я, — но я вовсе не уверен в том, что убийцей был Годдард. Мне кажется, в той комнате мог находиться кто-то еще, кто выбрался через окно.

Я повернулся к Расселу.

— Может, кто-то из ваших людей, остававшихся в лесу, слышал или видел что-нибудь после взрыва?

— У вас повредились мозги! — со злостью выпалил сэр Томас, а доктор, тщедушный старичок с длинной бородой, пронизал меня профессиональным взглядом, словно пытаясь распознать первые признаки душевного расстройства.

Рассел задумчиво кивнул.

— Да, сразу после взрыва один из моих парней заметил, как что-то движется по лесу. Ему показалось, что это человек. Но вокруг творился хаос, все заволокло дымом, люди были потрясены взрывом, а по лесу метались испуганные животные.

— Наверняка это был олень, — заявил сэр Томас, но по взгляду Рассела я понял, что у него тоже возникли сомнения.

Командный пункт устроили в конюшнях, стоявших позади дома Годдарда. Рассел помог мне дойти туда и послал за человеком, который, по его словам, что-то видел. То был один из молодых слуг сэра Томаса, цепкий и сообразительный парень.

— Я был уверен, что мимо меня метнулся человек, — заверил он. — Это была всего лишь размытая фигура, промелькнувшая между деревьями, но могу поклясться, что передвигалась она на двух ногах, а не на четырех.