Последняя жертва - Болтон Шэрон - Страница 28

— Вероятно, это была крыса, — сказал он. — Скорее всего, водяная. В поселке они не редкость.

— Похоже, — согласилась я, хотя была уверена, что крыса не способна издавать звуки, которые я слышала.

— Пошли, — бросил Мэт.

Мы поднялись по ступенькам.

Полицейские были в доме еще минут десять, но, не найдя следов взлома, уехали, пообещав прислать завтра специалиста — поискать отпечатки пальцев. Они были предельно вежливы — подозреваю, из-за присутствия Мэта. Однако я была уверена: мне никто не поверил. Мэт мог лишь подтвердить, что слышал мои крики и звуки, которые могли оказаться — а могли и не оказаться — шагами бегущего человека. Никаких следов незваных гостей — только мои голословные утверждения. Даже змея исчезла.

Я попрощалась с Мэтом, заперла все двери, проверила окна, накормила совят. Раненый совенок выглядел неплохо. Надо обработать ранку антисептиком, он заснет, и все забудется. Я поднялась в спальню, нашла старую толстую фланелевую пижаму и легла в постель.

Сон не шел. В конце концов я окунулась в тревожное полузабытье, полное кошмаров. На рассвете я увидела не раз повторявшийся сон, которого боялась больше всего на свете.

Я в зале с зеркалами. Куда ни повернись — всюду мое отражение. В течение сна отражения все сильнее искажались. Шрамы были уже не только на лице, но и по всему телу. Этой ночью сон был еще страшнее, чем обычно. Каждое зеркало было задрапировано зеленым шелком. Я бежала по залу, в отчаянии ища выход, а какая-то сила сбрасывала шелк с зеркал как раз в тот момент, когда я к ним приближалась. Зеркала начинали падать — все, к которым я прикасалась, падали на землю, разлетаясь на мелкие кусочки. Вот я уже больше не в зале с зеркалами. Я в своей кухне. Дорогу мне преграждает завеса из зеленого шелка, и кто-то, запертый в подвале, изо всех сил барабанит в дверь.

Засов трясется, а дерево вокруг места крепления начинает трескаться. Я должна выбраться из дома, но не в силах пошевелиться. Лежу на полу и отчаянно пытаюсь подползти к двери черного хода, но я беспомощна, как бывает только во сне.

Проснулась я вся в холодном поту и поняла, что стук в дверь мне не приснился. Кто-то колотил в дверь черного хода. Я сползла с кровати, стянула пижаму и надела спортивный костюм. Я нисколько не сомневалась, что мой утренний гость — Мэт Хоар, питающий надежду застать меня в очередной раз в чем-то пикантном, чтобы рассказать в баре новую байку. «Жалкая корова», — станут говорить за кружечкой пива, как будто всякий, имеющий глаза…

Я выглянула в окно, но Мэта не было видно за навесом крыльца. Я сошла вниз, решительно настроенная не впускать его в дом.

— Вы, свора! Ради Бога, заткнитесь! — крикнула я совятам. Повернула ключ и на несколько сантиметров приоткрыла дверь. У двери стояла Салли.

— Завтрак в постель, — прощебетала она.

Я промолчала. Однако рассматривала поднос в ее руках. И почуяла исходящий от него аромат.

— Я хотела убедиться, что у тебя все в порядке, — сказала она. — И мне страшно хочется узнать, что случилось минувшей ночью.

Я хранила молчание.

— Если уж в три часа ночи к дому прибывают две полицейские машины, не может такого быть, чтобы наутро об этом не говорила половина поселка. Просто только я набралась наглости зайти расспросить. И я лучше всех делаю бутерброды с беконом.

Вот чем пахнет! Беконом. И кофе.

— Я собралась на пробежку, — привычно отмахнулась я.

— Ты опоздала на три часа, — ответила она.

Я повернулась к часам в кухне. Почти девять утра.

— И, по правде говоря, не похоже, что тебе сейчас хочется носиться по окрестностям.

Салли была права, и я вернулась в комнату. Салли я не приглашала, но она почему-то решила, что может последовать за мной.

— Мне нужно одеться, — сказала я. — И я тороплюсь на работу.

— Тебе нужно перекусить. Сядь и поешь.

Я поняла, что Салли, по-видимому, мастерски справляется с капризными пациентами и мне не победить в этом споре. Кроме того, я умирала с голоду. Что случится, если один раз в жизни я опоздаю на работу?

Салли налила кофе в две чашки и подвинула ко мне белый сдобный хлеб со щедрой мясной прослойкой. Я уже много лет не покупала белый хлеб и очень редко ела красное мясо. Я и представить не могла, какими вкусными могут быть бутерброды с беконом.

— Спасибо, — немного смутившись, поблагодарила я, когда оторвалась от еды.

— На здоровье, — ответила Салли. — Ну, давай. Расскажи. Нашли какую-нибудь из этих скользких извивающихся тварей? А очаровашка Мэт и правда оказался храбрым и искусным?

— Извивающаяся тварь была только одна, — произнесла я, решив не реагировать на последний вопрос. — Змеи совсем не скользкие. Их гладкая чешуйчатая кожа напоминает шелк.

Зачем я это сказала? Меньше всего мне хотелось бы обсуждать свойства шелка.

— Поверю тебе на слово. Но кто-то же проник в твой дом? Что, черт побери, случилось с этими птицами?

Я вкратце описала ей события минувшей ночи. Она подвинула ближе ко мне очередной бутерброд — я не стала отказываться — и пошла кормить совят.

— Значит, — заговорила она через пару минут, — в нашем поселке кто-то проникает в дома и оставляет после себя змей. Зачем?

— Мы не можем быть абсолютно уверены, что все происходит именно так, — заметила я, прекрасно понимая, что Салли права.

— Перестань, — сказала она. — Ты часто слышала, чтобы змеи заползали в дома? Крайне редко. И вдруг это стало обычным делом, как будто они — домашние мыши. Не говоря уже о том, что неизвестно откуда появляются экзотические виды.

Я наблюдала, как она сует дохлых грызунов в нетерпеливо открывающиеся клювики.

— Сейчас в поселке все встревожены, — задумчиво произнесла Салли. — За последние две недели я несколько раз обнаруживала, что в мою дверь бросали тухлые яйца. Раштоны и Паулсоны жаловались, что дети барабанят во входную дверь и убегают. Но, заметь, вломиться в дом — совсем другой коленкор.

Я знала о том, что в поселке бьют окна. Пару раз мой мусорный бак выворачивали прямо на подъездную аллею, но я не стала обращать на это внимание. Однако Салли права. Вломиться в дом — совершенно другое дело. И ночью меня хватал за ногу совсем не подросток.

А Салли тем временем продолжала кормить совят. Делала она это мастерски, учитывая, что ей явно нечасто доводилось кормить осиротевших птенцов. Интересно, а часто ли она кормит таких же одиноких соседей?

— Полиция мне не поверила, — наконец призналась я. — Они решили, что я все выдумала.

Она посмотрела на меня с недоверием.

— Зачем?

— Зачем люди придумывают всякие истории о преступлениях? Чтобы на них обратили внимание.

— Для человека, который в повседневной жизни старается не привлекать ничьего внимания, это несколько необычно, разве нет?

Я не смогла ей ответить, потрясенная тем, что она видит меня насквозь. Она закончила с птенцами, присела за стол и взяла обеими руками свою чашку с кофе.

— А Мэт тебе поверил?

Я на секунду задумалась.

— Не знаю, — призналась я, запнувшись.

— Вчера я беседовала с Гарри Ричардсом, — сообщила Салли. Я изумилась, так как забыла, что она знакома с доктором Ричардсом, ведь именно она посоветовала меня ему в качестве так называемого знатока рептилий. — Он рассказал мне — разумеется, под большим секретом — о вашем субботнем визите. О тебе и твоем змеином друге. Кстати, я видела его по телевизору. Чудаковатый парень.

— Чудаковатый, — согласилась я.

— Если вы оба правы, если Джона убили, а вчера вломились в твой дом, значит…

Она замолчала — вероятно, для большего драматического эффекта. Я тоже молчала. Но меня стала невольно колотить дрожь, и я не могла ее унять.

— Извини, не хотела тебя напугать.

— Я не боюсь, — солгала я. Было видно, что Салли мне не поверила. — Это Шон Норт выдвинул теорию о впрыскивании змеиного яда шприцом, а не я. С фактами не поспоришь, но его предположение, что кто-то использовал змею как орудие убийства, все же кажется мне притянутым за уши. Даже если Джона Эллингтона и убили, зачем пытались убить Паулсонов и малышку Хыостонов?