Око Каина - Бовен Патрик - Страница 71

• Предыдущая
• 71/80
• Следующая

— «Хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах».

На лице Сета появилась нехорошая улыбочка.

— Я не знаю, есть ли у Бога чувство юмора, господин Штерн. Но, думаю, скоро у вас будет возможность лично спросить Его об этом.

Томас очнулся в часовне к вечеру, с ощущением, что его мозг плавает в густом тумане. Преимущество воздержания — то, что алкоголь гораздо сильнее действует, когда начинаешь пить после долгого перерыва.

Он встал, сделал шаг, пошатнулся и ударился большим пальцем ноги о скамью. Боль приняла почти физическое ощущение оранжевой пелены, заволокшей глаза. Он упал. Попытался подняться. Снова упал. Потом его вырвало — прямо на собственные брюки.

Долгое время он лежал неподвижно, потом кое-как вытер рот.

— Это были твои друзья? — послышался голос Питера.

Он поднял голову. Мальчишка стоял на коленях рядом с ним.

— Эти африканские дети на фотографии — они были твои друзья? Ты придумывал для них игры, как для меня?

Томас сел по-турецки, чтобы хоть как-то удерживать равновесие. Никогда еще мигрень не была такой сильной.

— Ты плачешь? — спросил Питер.

— Это потому, что у меня голова болит.

— Тебе грустно?

— Нет.

— Не переживай.

Томас чуть не фыркнул.

— Ты что, шутишь?

— Мои родители говорят: если сделал глупость — надо попросить прощения. Тогда станет легче.

Томас помассировал виски. Запах блевотины вызывал у него отвращение. Как и он сам, и весь окружающий мир.

Отвращение и в то же время чувство абсолютной нереальности.

— Я так и сделал, мальчик мой. Я попросил прощения. Позже я вернулся в Африку и снова встретился с людьми в тех деревнях. Я ждал, что они меня линчуют, но они приняли меня с распростертыми объятиями. Они спрашивали, что у меня новенького и когда я снова буду их лечить, — словно ничего не произошло.

Он поморгал, пытаясь соединить множество лиц Питера, плававших вокруг, в одно.

— Каждый раз, когда я пытаюсь сделать что-то хорошее, выходит ровно наоборот. — Он икнул. — Как с Карен. Я начал пить и дебоширить, чтобы она от меня ушла, — я знал, что она создана не для меня. Но я даже не подозревал, что она беременна Благие намерения, плохие поступки — вот в двух словах история моей жизни…

Питер наверняка принимал его за сумасшедшего.

— «Том Линкольн всегда спасает других, — неожиданно произнес ребенок, словно цитируя чьи-то слова, — потому что неспособен спасти самого себя. Он ищет искупления».

— Что?

— Это Сет так считает.

Но еще до того, как Питер произнес эти слова, в мозгу Томаса вспыхнул сигнал тревоги.

Он поднялся.

— Что такое? Подожди… ты видел Сета? Он с тобой говорил?

— Он просил тебе передать — сегодня в одиннадцать вечера. В «холодильнике».

— В одиннадцать вечера, — машинально повторил Томас.

Питер опустил глаза.

— И еще сказал, что лучше тебе не опаздывать. Потому что он захватил мистера Штерна. И ты знаешь, что случится, если ты не придешь: Сет его убьет. Он всегда убивает.

Элизабет ждала его, прислонившись спиной к барной стойке и скрестив руки на груди. Томас успел переодеться, но не сомневался, что все равно представляет из себя жалкое зрелище. С утра прошло не так уж много времени, чтобы следы похмелья полностью исчезли. Руки у него дрожали, он чувствовал себя разбитым, его глодал стыд. Весь набор чудесных симптомов, которые так приятно демонстрировать другим…

— На столе были разложены карты, — заговорила Элизабет без всяких предисловий. — Их никто не трогал с самого утра. С того момента, как убийца похитил Ленни, а ты валялся пьяный в часовне.

Томас не осмеливался встретиться с ней взглядом. Он был не уверен, что сможет вынести то, что прочтет в ее глазах.

— Сет его убьет? — спросила она.

Ее голос дрожал от гнева и скорби.

— Не знаю.

— Ты должен знать! Этот психопат — твой друг. Такие грязные типы всегда друг друга понимают.

— Он уже давно не мой друг. И я не… по крайней мере, я прилагаю усилия к тому, чтобы не быть грязным типом.

— Тогда борись! Не жди, пока нам подбросят диск с записью новых кошмаров! Или пакет, в котором будут вещи Питера или мои!

— Сет назначил мне встречу сегодня вечером.

— Я знаю.

Он поднял голову.

— Ты знаешь?

— Он пришел в ангар с ружьем, заставил нас с Питером выйти и заперся вместе с Ленни. Если ты не придешь до одиннадцати вечера, он его убьет.

— Это блеф. Ленни наверняка уже мертв.

— Может быть. Но мотокар в ангаре, а без него мы не сможем уйти — учитывая, что Камерон вообще не может ходить. К тому же я не собираюсь бросать здесь Ленни, пока есть хоть какой-то шанс.

Томас молча смотрел на разложенные карты.

Итак, они заперты в ловушке, и Сет это знает. Нет никакого шанса выбраться отсюда и никакой надежды поставить свои условия. Этот сукин сын все предусмотрел. Он уничтожит их одного за другим — и даже без всяких объяснений.

— Я знаю, как он действует, — сказала Элизабет. — И каков его план.

— То есть?..

— Это, конечно, не так важно, но если вдруг тебе интересно…

От этих слов Томас протрезвел в одно мгновение.

— Ты шутишь?

Элизабет указала на стол.

— Это Ленни догадался. Он подписал карты. Сет этого не заметил.

Томас склонился над столом и заметил на картах следы карандаша. На каждой из них было написано одно слово, потом буква и цифра. Это выглядело так:

Остальные карты — Ленни, Элизабет, Питера, Коула и самого Томаса — были сложены в отдельную стопку, рубашкой кверху, так что египетский глаз был на самом виду.

Томас внимательно осмотрел их, но на них ничего не было написано.

— Тебе это ничего не напоминает? — спросила Элизабет.

Он покачал головой.

— Нет. Разве что цифры приблизительно соответствуют порядку убийств. А эта буква К — что она означает?

— Помнишь этот фильм с Чарлтон Хестон, «Десять заповедей»?

— Смутно.

— Евреи были в рабстве в Египте. Они хотели уйти, но фараон им запретил. Тогда Бог в гневе обрушил казни на Египет. Им подверглись все — и добрые, и злые.

Томас все еще не понимал, к чему она клонит.

— Подумай сам, — сказала Элизабет. — Сначала он подмешал в воду краску, чтобы она стала похожей на кровь. Потом утопил Нину. Полу Джонс искусали москиты. Каминский был привязан к рекламному плакату с жабой. На Перл напали слепни. Карен была заклеймена каленым железом, как скот. Сесил умер от яда.

Она остановилась, уперев руки в бедра.

— Ты же сам говорил, что Сет помешался на почве религии. И что он следует какому-то ритуалу.

Элизабет постучала кончиком ногтя по столешнице.

— Вот же, прямо у тебя перед глазами! Кровь, жабы, москиты, слепни, падеж скота, моровая язва. Это казни египетские, Томас.

— К — означает «казнь»?

— Именно.

— Черт!.. Казни, описанные в Библии… Вот что Сесил пытался нам сказать!

Томас сел, не в силах удержаться на ногах. Это казалось совершенно неправдоподобным, и однако Сет — этот придурок, этот гребаный психСет — действительно решил устроить им казни египетские в качестве испытаний!

Он еще раз пересчитал карты. Их было шесть.

— А какая была седьмая казнь?

— Кажется, дождь и град. Что-то в этом роде. Разгул стихий, одним словом.

— Дождь, — повторил Томас.

Воспоминание из далекого прошлого хлестнуло его, словно кнут. Все сошлось.

Встреча в одиннадцать вечера. Сет, снова явившийся через двадцать лет. Разгул стихий…

— Тебе это о чем-то говорит? — спросила Элизабет.

Томас медленно кивнул.

— Да. Сет пришел за мной.

— За тобой?

— Седьмая казнь предназначена мне.

• Предыдущая
• 71/80
• Следующая