Если бы ты знал... - Сафарли Эльчин - Страница 24

• Предыдущая
• 24/45
• Следующая

Редактор сообщил: через неделю перечислят аванс за книгу. Оплатим аренду дома до конца года. А еще освежим стены, утеплим рамы, починим лестницу, поменяем ванну, и плиту тоже. Начнем подготовку к следующему времени года. Ты же любишь осень?»

15

Рэ рассказывает о том, что было, а я поражаюсь, как его слова оборачиваются для меня своим, пережитым до каждого вздоха тоски. Его обращение к прошлому не отзывается во мне желанием проникнуть еще глубже, осмотреть все детально. Вообще-то это в порядке вещей. Нам, женщинам, хочется пролистать прошлые дни своего мужчины не для того, чтобы изучить «врага», не наступать на те же грабли или выработать лучшую стратегию поведения, а просто… чтобы быть в курсе. Создать новую незримую связь, комфорт и психологическую защиту от неприятностей. Чем лучше знаешь человека, тем быстрее и точнее угадываешь его реакции. При этом мы внимательно слушаем, не нарушая границ рассказчика. Но потом, если что-то осталось недосказанным, мы непременно вернемся, тактично разузнаем – незатейливо, между делом.

Я слушаю Рэ как старого доброго друга, рассказ которого – еще одно доказательство тому, как схожи наши истории. Я слушаю Рэ, и вкус какой-то упрямой победы дрожит на моих губах. «Север, ты не сдалась, ты верила и смогла отыскать своего мужчину!» Не люблю слова «половинка». В нем столько человеческой ущербности – если ты не можешь обрести гармонию наедине с самим собой, то как ты собираешься найти ее, если вас будет двое?

Я понимаю, что Зейнеп оставила большой след в его жизни. Не буду стараться заполнить собою ту пустоту, что образовалась с ее уходом. Пусть весь этот опыт останется с ним. У того времени свой почерк, свой автор. Но я сделаю все, чтобы Рэ не тревожили эти раны. Я хочу быть для него той, с кем он будет смеяться так же естественно, как дышать. Болезненные темы остаются, никуда не исчезают, не превращаются в табу. Но если ты можешь говорить об этом без тоски и страха, если не дрожит голос и не подступают слезы, то, значит, прошлое окончательно отжило и само хоронит своих мертвецов.

Как бы мы ни мучились от тяги к нему, обязательно наступает день, когда остается только осознать, что все закончилось. На самом деле. И больше не возвращаешься в прошлое, больше не хочешь им жить. Наоборот – пытаешься снова почувствовать распахивающий сердце восторг и пережить окрыляющие чувства, как в дни, полные любви… Главное, ты хочешь возродить себя и подарить свои лучшие качества новому человеку, который идет тебе навстречу. Или уже пришел.

Нам удалось перевернуть страницу пережитого. И, приступая к новой, мы благодарим свой опыт и людей, которые нам его подарили.

* * *

Я больше не оставляю для тебя места во всем, что со мной случается. Это бесполезно и… не нужно. Вот где я нашла смирение – в этом «не нужно». И мне хорошо. Дыхание стало легким и свободным. Снова люблю ночные дороги и позволяю себе думать только о настоящем. Засыпаю спокойно, почти не вижу снов. Живу в другой стране, где тебя никогда не было. И не будет. Реалии моего прошлого сильно подешевели.

16

Я проснулась раньше обычного. Заварила кофе, приготовила для Рэ омлет с разноцветными сладкими перцами и побежала здороваться с морем. Сегодня последний день тишины, завтра приезжают Начо с Пако. Соскучилась по ним. По вечно умному взгляду и мокрому носу Пако. По анекдотам Начо и ее уморительным историям о неустранимых недостатках очередного кавалера. Мы будем много смеяться, пить холодное белое вино, а думать – как можно меньше…

Я прохожу по старой площади Суэрто, где в воскресные дни разворачивается шумный рынок для туристов. Сегодня +38. Устала, ухожу в тень. Прижимаюсь щекой к сухой, потрескавшейся стене, сохранившей в себе звуки, голоса прошедших лет. Притронувшись к растрескавшемуся, но все равно мощному камню, я неожиданно уловила в нем общую с собой черту. Люди – как стены: либо окончательно разрушаются под натиском перемен, либо выдерживают, пусть и потеряв кое-что в этой схватке.

Я родилась слабой. Семимесячной, с асфиксией. «Врачи сомневались, что ты выживешь. Тебя поместили в специальную камеру, и Катя каждые два часа приходила, разговаривала с тобой. Ты была ее надеждой… Честно говоря, я уже не думала, что она станет матерью. Слишком жесткая, твердая, самоуверенная – какой бы мужик с ней поладил? Ее сила и помогла отвоевать тебя у смерти». Я вспоминаю слова бабушки и размышляю о том, что смерть все равно в итоге побеждает. Как бы я ни лечилась, куда бы ни уезжала, она все равно настигнет. Но если раньше я боялась этого, то сейчас прижимаюсь к стене на площади Суэрто – и от страха нет и следа. Сильнее я, а не он.

Череду дней я проживаю с одним желанием – жить в полную силу. Чувствовать вкус чая со свежими персиками, открывать по утрам окно навстречу бризу, держаться за любимые руки, писать дневник, покупать фрукты на рынке, мыть деревянные полы веранды, развешивать наши с Рэ фотографии над письменным столом, блаженно жмуриться от запаха шампуня. А еще надевать веселые теплые носки и класть в ноги грелку, несмотря на то что душно и открыто окно. Ноги у меня, кажется, живут какой-то отдельной жизнью…

Мое желание жить похоже на легкую эйфорию, когда наконец не нужно думать, как когда-то раньше: вот накоплю денег, вот похудею, вот поменяю работу или встречу большую любовь… и начну жить. Во мне растет чистое и бескорыстное стремление наслаждаться жизнью. Имея то, что есть. Жить одним днем. Улыбаться не только снаружи, но и внутри себя. Готовить на уютной кухне, вытирать руки накрахмаленным полотенцем, пробовать на вкус еду. Доставать белую посуду разных форм и выкладывать в нее приготовленное. Кстати, сегодня надо выбрать блюда для застолья в честь приезда Начо. Мясо готовить не буду – жарко. Приготовлю что-нибудь легкое, но необычное.

Я сижу на берегу, наслаждаясь спокойным плеском волн, впуская в душу утренние крики чаек и соленый ветер. На часах 9:30. Рэ уже проснулся и, должно быть, чистит зубы своей зеленой щеткой. Через пару минут он пройдет на кухню и улыбнется горячему кофейнику. Я чувствую каждый твой шаг, мой самый любимый писатель! Я настроена на твою волну. Никогда не забуду твои глаза в больнице, когда я проснулась и увидела тебя рядом. И черные кудри, и аккуратную щетину, и рубашку в белую и фиолетовую мелкую клетку.

А еще не забуду твои пальцы, которыми ты утирал мне слезы, когда я рассказывала о печалях, оставленных в Городе непогод. О холодных, бесконечно долгих месяцах, когда я стояла на переполненном перроне в метро, оглядывала толпу и никак не могла отделаться от мысли: зачем нас так много? Ведь мы даже не все счастливы, не говоря уж о том, что не все мы хорошие ребята! О том, как хочу стать счастливой и оставить свои тяготы, как оставляют официантам на чай – ровно столько, чтобы не обидеть, ровно столько, чтобы не запомниться.

Рэ, моя любимая Погода, я скучаю по тебе даже тогда, когда мы в разных комнатах. По всему, что было и чего уже не будет. Чувство к тебе всегда в особом месте – в сердцевине, во мне. Там, где начинается вдох.

Ты – будь. Ты будь частью меня, как есть. Как будет.

• Предыдущая
• 24/45
• Следующая