Если бы ты знал... - Сафарли Эльчин - Страница 39
- Предыдущая
- 39/45
- Следующая
– Его ведь не было в «желтом» доме, так? Ты его тоже не видела, да? Его не было, а по мне психушка плачет!
– Зато я видела счастье в твоих глазах. Кстати, за Пако не беспокойся, этого обжору я приютила у себя.
– Пако… Я так соскучилась по нему. Ничего, билет на автобус куплен, завтра вечером выезжаю к вам.
– Север…
– А?
– Я хочу снова увидеть счастье в твоих глазах.
– Знаешь, Панда, как бы мне тяжело ни было, все равно в глубине души я счастлива. Счастлива, что прожила столько прекрасных чувств за столько прекрасных дней.
– И правильно! Я вот почти всегда говорю, что счастлива, даже когда раздражена чем-то и по всем внешним признакам явно не в духе. Я умею быть и счастливой, и разбитой одновременно. Но счастье все равно перевешивает… Вот вернешься, и мы запишемся с тобой на йогу.
– Честно говоря, я пока не очень представляю, что буду делать в Желтой деревне. Все деньги перечислила в детский фонд, квартиры у меня нет, наверное, буду искать работу, чтобы оплачивать жилье.
– А давай ко мне, а? Мне все равно одной скучно. Разделим на двоих месячную плату за мою однушку…
– Давай лучше в наш с Ревесом домик. Там было по-настоящему хорошо…
– Хватит жить воспоминаниями!
– Это счастливые воспоминания, которые заставляют жить дальше. Согревают. Помню, как мы… я въезжала в этот дом. Забитое сумками такси, недовольный перегрузом водитель и в итоге спустившееся колесо у машины, к счастью, уже в метре от дома. А потом мы… мы долго убирали комнаты. Вытряхивали ковры, пылесосили, перетаскивали мебель, раскладывали вещи и устраивали передышки, валяясь на матрасе и слушая Челентано.
– Видишь, Север, а сколько хорошего еще может быть! И этот кусочек счастья тоже навсегда останется в тебе. Ты часто будешь к нему обращаться, улыбаясь и благодаря Вселенную за такой подарок. Да, именно подарок! Думаешь, каждому человеку посчастливилось любить? Так что соберись, мой пупсик. Флаг в руки, барабан для равновесия – и вперед, навстречу жизни.
– Как? Барабан?! Слушай, я чуть со стула не упала от смеха!
– Ну вот и смейся! Всегда смейся! Кстати, вчера от тоски по лету я купила желтый лак. Такой, знаешь, цвета куркумы, может, немного светлее. Была уверена, что ни к чему не подойдет, но так сильно заскучала по солнцу, что взяла. Вот сейчас накрасила, полюбуйся! Красота? А, чуть не забыла! Главная новость дня. Сегодня в Желтой деревне выпал снег. Мне с утра пришлось расчищать дорожку перед калиткой. И похоже, я простудилась. Горло болит, ноги мерзнут. Вот так, зима наступила… Север, приезжай, будем варить глинтвейн и ныть в обнимку.
– Скоро увидимся, Панда. Очень скоро.
16
Если ты спросишь, как я живу без тебя, то я просто не знаю. Да, я дышу, хожу и даже перепрыгиваю через препятствия. А еще режу овощи для салата, избавляюсь от ненужной одежды, могу поругаться с продавцом магазина напротив, если подсунет мне скисшее молоко. Я стараюсь встречать каждый новый день без мыслей, оттягивающих обратно, во вчерашний. Я стараюсь именно жить, но пока не очень получается.
Что значит «не получается»? Мне сложно объяснить, но есть чувство неудачи – под оболочкой, которая окружающим может казаться вполне жизнерадостной. И только некоторые, самые родные (и совсем не обязательно по крови), могут прочесть по глазам. А глаза пока не научились врать – раз затемненные очки по-прежнему в моде, значит, нам всем по-прежнему есть что скрывать.
У меня есть такой родной человек – Начо. Даже если она не разделяет моих увлечений, она все равно своя. Та, которая не оставит ни в горе, ни в радости, будет держать за руку. Начо смотрит в мои глаза, и они ей рассказывают о том, что я редко произношу вслух.
О том, что я вечерами хожу по тем же улицам, по которым ходили с ним. Он всегда смущался, когда я целовала его в нос, – так по-детски и так мило. Опускал глаза, и я видела близко-близко его красивые ресницы, темные брови и нос с горбинкой и шептала быстро-быстро: «Как же я тебя люблю-люблю-люблю».
Мои глаза еще рассказывают о том, как я умею быть в себе. Мне даже окружающий мир не нужен. Мне не нужны эти набережные, эти падающие звезды, эта уютная кухня с бежевыми обоями и занавесками в желто-белую клеточку. Мне не нужна даже эта любимая нами осень с оранжевыми красками, ранними сумерками и приглушенными звуками. Во мне всегда одна погода. Во мне всегда я и ты. Все как было, все по-прежнему. Там я прикасаюсь к тебе, вдыхаю твой запах. Там есть мы. И все бы хорошо, если бы не чувство самообмана, заливающего серыми дождями тоски…
А Начо все видит, все читает и больше ничего не говорит. Я кладу голову ей на колени, смахиваю украдкой изредка бегущие слезы, а она перебирает мои волосы и поет своим хриплым грудным голосом песню: «Эй, девочка, это не вы, ты обозналась. Они слишком счастливые для того, чтобы быть вами. Они прячутся в объятиях друг друга от холодного ветра из тех времен, что остались позади сомкнутых плеч. Они не срубают бамбук, он их ограда от мира, в который не вмешается счастливая любовь… Эй, девочка, это не вы, ты не плачь. Слезы, как сок тростника, застывают липкими следами на сердце, оставаясь невидимыми. И это плохо. Слезы лучше видеть, чтобы помнить о том, что их было пролито вдоволь – хватит уж! Ты лучше пой со мной. Пой и плачь словами. Вслух и для тех, кто все еще плачет…»
Начо, подруга, честное слово, я пытаюсь не плакать. Я вот в дневнике не раз писала о том, что получила много-много счастья. Тогда почему я снова плачу? Из-за того, что все закончилось так внезапно, так неожиданно, так глупо. И я не злюсь на жизнь, которую вечно упрекают в том, что она что-то недодала или что-то не осуществила. Это просто… любовь, которая не находит прежнего выхода. Которая была, есть и останется целой вселенной для каждого из нас. И мою вселенную сейчас заполонили тучи, и мне страшно, что за ними я больше никогда ничего не разгляжу. Но я все равно иду дальше. Благодаря тому маленькому миру внутри меня, где всегда одна погода, где ты обнимаешь меня на веранде заката. Где говоришь: «Ты – мое».
Именно «мое», а не «моя». И в этом «мое» заключается главный посыл любви – когда тот, кто рядом, дополняет тебя, а не забирает себе.
17
Автобус пробирается сквозь дождь, за окном мокрая ночь, до Желтой деревни полчаса пути, а я совершенно спокойна. Будто все переживания из-за исчезновения Рэ я оставила там, в городе, где началась наша история.
Сейчас не думаю о том, что меня ждет в Желтой деревне. Быть может, я зайду в наш домик и увижу его, сидящего за своим ноутбуком. Он обнимет меня и скажет: «Я соскучился». Быть может, я встречу там холодную тишину некогда теплых комнат, где несколько недель назад его прикосновения лечили меня от тревог и волнений, а время протекало стремительно и спокойно одновременно.
- Предыдущая
- 39/45
- Следующая
