Мент, меч и муж - Малахова Валерия - Страница 33
- Предыдущая
- 33/57
- Следующая
Трепотня о женихах позволила плавно свернуть на Витека Кнеля.
Юницу передернуло.
– Жуть какая, до сих пор в голове не укладывается! А уж Юляшка-то переживает – спасу нет. Прямо исстрадалась, бедная!
Издевается? Вряд ли, или уж совсем искусная актриса. Просто существуют на белом свете такие девочки, готовые посочувствовать всем и каждому, светлые и… чистые, наверное. К ним не пристает жизненная муть, их любят дети, старушки на завалинке и окрестные птицы, а очередь из женихов иногда перегораживает улицу. При этом сами Юницы не догадываются, что остальные люди не без греха. Иногда до смерти и не узнают о злобе и зависти.
С подобными девочками очень трудно работать. Они спасут незнакомого человека, накормят, обогреют – а озверевшая стража тем временем с ног собьется, пытаясь отыскать серийного убийцу, который сейчас благодарно глядит на спасительницу да уписывает пироги с капустой. Они солгут в глаза – из лучших побуждений, ведь подруженька ни в чем не виновата, это ее оговорили, обстоятельства так сложились, Луна не в той фазе, черная кошка дорогу перебежала… Они верят тому, кто первый наврет с три короба, пытаясь укрыть свои неблаговидные делишки, и переубедить их почти невозможно. Разве что тоже пригнать вагон и маленькую тележку «фактов собственного сочинения», как говаривал один знакомый следак из прокуратуры.
– Исстрадалась, – кивнула я. – Смотреть больно. И есть же в мире изверги, которым чужую жизнь забрать не совестно!
– Боги их накажут, – убежденно заявила Юница.
– До богов далеко… Мой муж, начальник городской стражи, лично занимается расследованием. Думаю, он убийцу найдет. И тогда уже за все с него спросим!
Когда-то, очень-очень давно, я стеснялась нести пафосный бред в массы. С тех пор Нен-Квек выпил много пива, а правоохранительные органы поймали уйму преступников, еще большее количество упустив. Свидетелю нужно говорить то, что свидетель хочет услышать. Тогда он в ответ скажет то, что позарез нужно услышать тебе.
– А еще рассказывают, будто любящие души чувствуют, когда со второй половинкой беда. Так знаешь, Юница, не все эти истории выдуманы. Вот однажды…
Главное в подобных бреднях – не переборщить и не забыть, о чем рассказываешь. Еще очень помогает тренированная память. Вот сколько лет уже прошло – а кое-какие статейки из желтой прессы помню. Лапша повисла на ушах Юницы высокохудожественными барельефами, затейливыми кружевами и просто банальными гроздьями. Зато девочка довольна. Светится вся, вздыхает тайком.
– У Юляшки такое было, не помнишь? Ты же с ней сидела тогда, когда Витек бедный с жизнью прощался?
Да, бедная Юница. Не умеет она за лицом следить, если собеседник перескакивает с темы на тему. Теперь я абсолютно уверена: что-то не так с пресловутым девичником. Скорее всего, имеем дело с «фактом собственного сочинения».
Вот интересно, девушки обговорили мелкие детали или не додумались? В этом мире моду на детективные истории я вот сейчас и завожу, юным прелестницам неоткуда знать, на чем чаще всего горят преступники. Да и я, честно говоря, больше специализируюсь на байках о Джеке-Потрошителе…
Нечего рассказывать бандитам, как на них правильно охотиться.
– Эээ… – хороший вопрос, да, милая? Ну что, идеализируем подружку, дав мне первое противоречие в показаниях? Или сохраним остатки честности? – А когда Витека… ну, убивали, ох, Небо сохрани нас?
Понятно. Юляшка уже провела воспитательную беседу. Неглупая девица, начинает мне нравиться. По крайней мере, пытается учитывать возможные подводные камни. Ничего, все равно прижму. Маловата еще тягаться с профессионалами.
– Темно уже было. В храмах вечерние молитвы отслужили. От десятого часа до полуночи.
В глазах Юницы Лиевой почти паника. В такое время порядочным незамужним горожанкам подобает спать в своих домах, а не шляться по подругам. У Мехмовых в доме неженатых парней – а сколько, кстати? Юляшкин младший брат, трое учеников ювелира, охранник, насчет конюха не помню… Заночевать остаться никак не выйдет, если не хочешь, чтобы по городу злые слухи пошли. Жених в отъезде, говорите? Ну да, ну да…
– Не помню… Она правда Витека любила, я просто не помню!
– Конечно, любила, кто же спорит? Просто нужно знать, может, удастся уточнить точное время смерти. Нет – значит, нет, такие чудеса не со всеми случаются. И последний вопрос: ты когда от Мехмовых домой ушла?
Бедная. Мне действительно почти жаль Юницу. Мне вообще жаль юных дур, которые пытаются решить, кто прав, кто виноват, основываясь лишь на дружбе и любви к ближнему. Раз в сто лет им удается утереть всем нос, доверившись нужному человеку. Об этом пишут книги и поэмы, рисуют картины, а в мире, откуда я родом, снимают кино. А о других, тех, которые ошиблись, деликатно молчат. Только все те же чертовы правоохранительные органы время от времени расследуют мошенничество, растление несовершеннолетних, а то и убийство.
– Так когда, Юница?
– Вот к полуночи и пошла себе…
Ясно. Дружба опять победила здравый смысл.
Что ж, мне не привыкать.
– К полуночи, значит? Хорошо. Спасибо, ты очень помогла следствию.
Пострадай теперь. Можешь даже поплакать тайком – ведь лгать нехорошо, а я поверила, ушла, убежденная, что все так и было, как плохая девочка Юница Лиева рассказала. Я вообще человек доверчивый, об этом каждая ворона знает.
Таиллия Креж по-прежнему гуляла в неведомых далях, посему пришлось направиться на другой конец города, к Магрине Рошелконь. Опера, как волка, ноги кормят. Роннен, кстати, эту пословицу не любит. Говорит, что меня кормят родной муж и бургомистерий Дойл-Нарижа, причем никто из данных субъектов не может считаться моими ногами. И если вдруг я поменяюсь нижними конечностями с бургомистром, дорогой супруг быстренько подаст на развод. Свои ноги он мне не даст, можно не сомневаться.
Все равно люблю. Пусть себе бурчит на здоровье. Ему полезно: нервная работа, постоянные стрессы, Ессий Куть, как зеркало дойл-нарижской революции… А скоро плотогоны приплывут. Они всегда к Восхождению осчастливливают, так сказать, присутствием…
До Магри пришлось топать около часа. Благо городские переулочки и закоулочки я изучила первым делом, сразу по прибытии сюда. Зайти в лавку или харчевню с парадного хода, выйти с черного – и ты уже на другой улице, куда иначе минут пятнадцать брести.
Рошелкони издавна занимались сукноделием, на улице Суконщиков их дом стоял вторым. Тяжелое ремесло, да и прибыль не самая огромная. Ювелиры всяко получают больше. Но семейство Рошелконь не жаловалось, регулярно жертвовало деньги на больницу, два храмовых приюта – для мальчиков и девочек, на собственные средства содержало двух метельщиков улицы… За что частично освобождалось от городских налогов. Хотя мы с Ронненом как-то подсчитали: затраты не окупаются. Ну, иначе городу не было бы выгодно от этих самых налогов освобождать.
Дверь открыла опрятная служаночка, с ходу меня узнала, поклонилась с достоинством и провела к Магрине в светлицу.
Дочка суконщика мне понравилась. Вот кому бы пошли густо подведенные глаза, яркая помада, выгодно смотрящаяся на бледной коже, красная шаль и распущенные волосы! Вместо этого на плечо девушки спускалась аккуратно заплетенная иссиня-черная коса. Косметики на лице не наблюдалось, да и одета Магря была очень традиционно: кремовое платье без изысков, украшенное лишь вышивкой. Судя по всему, вышивала молодая Рошелконь сама: у окна стояла рама с незавершенным гобеленом.
– Хорошо, что вы пришли, госпожа Крим. Я и сама хотела к стражникам пойти, да неловко… Вас сами боги прислали!
Даже так? Ладно, послушаем.
– Все в руках богов, – отозвалась я неопределенно. Не забыть Роннену сказать: порядочные девицы к страже обращаться все еще считают чуть ли не грехом. Понять, конечно, можно: мужчин в караулке по-прежнему больше, чем женщин в… Какой у нас нынче штат? Примерно в шестьдесят раз, ага. Учитывая, что женщина в страже одна, и та – вольный консультант по немагическим способам убиения.
- Предыдущая
- 33/57
- Следующая
