Соблазнительная обманщица - Брэдли Селеста - Страница 57

Эйдан быстро повернулся к ней – и на его красивом лице появилась кривая улыбка.

– Вот черт! Я проиграл. Мне казалось, что ты будешь предаваться скорби еще как минимум четверть часа.

Она воззрилась на Эйдана с открытым ртом, тогда как вся ее поза выражала готовность возмущенно накинуться на него, а потом выпрямилась, разгладила халат ладонями и кивнула:

– Вы, конечно, поспорили на это с Колином?

Он фыркнул:

– Да, будь все проклято. Я должен ему еще двадцать гиней!

– Не советую тебе делать ставки. У тебя это плохо получается. – Она скрестила руки и сурово на него посмотрела. – И это вовсе не скорбь. Я должна ответить за многое!

Эйдан насмешливо скрестил руки, повторяя ее позу, и прислонился к камину.

– Например?

– Я не открыла, кто я на самом деле.

– Да, для того чтобы снова не оказаться в руках безумца. Думаю, это вполне простительно.

– Я вступила с тобой в связь, будучи замужней дамой!

– Да, и, если ты не против, часть ответственности за это я возьму на себя.

– Да, но ты считал меня вдовой!

Эйдан сжал губы и на минуту задумался, а потом покачал головой:

– Этот довод я не приму. Не следует спешить с заключениями. Я ведь прямо тебя не спрашивал ни о чем. И ты вправе была не отвечать.

Мэдлин раздосадован но хмыкнула.

– И снова солгала – насчет Мелоди! Я не возражала, чтобы ты привез меня сюда.

Тут он вдруг виновато потупился:

– Должен признаться… я не поверил бы тебе, даже если бы ты стала все отрицать. Скорее всего я все равно привез бы тебя в этот клуб.

Она возмущенно прищурилась:

– Ты мог попытаться поговорить со мной откровенно.

Он вскинул руки, словно пытаясь защититься, и громко хохотнул:

– Сдаюсь!

– Но я… – она опустила руки, обхватив себя за талию, пытаясь растопить холодный ком страха и вины, который так и оставался у нее под сердцем, – я привела сюда этого мерзавца… К тебе! К моей мышке! Невольно, конечно. Если бы с вами что-то случилось… – От одной этой мысли у нее перехватило дыхание, и она съежилась, охваченная острым чувством стыда.

Эйдан резко выпрямился, и его лицо показалось ей опустошенным.

– Нет! Это не твоя вина!

И тут она оказалась у него в объятиях – и рыданиями излила свой ужас и стыд, прижимаясь к его теплой широкой груди. Он обнимал ее – просто обнимал, пока она плакала так горько, что едва могла дышать. Все прошедшие годы, полные настороженности и страха, все безрадостные месяцы одиночества и потерь, все бесконечные часы в сумрачной камере – все это изливалось из нее в хриплых, беспомощных стонах.

Эйдан подхватил ее на руки, прижал к груди и отнес на большое кресло, усадив себе на колени. Она свернулась клубочком, словно ребенок, измученная эмоциональным взрывом. Глаза у нее горели, дыхание оставалось неровным.

Выплакавшись, Мэдлин приникла к его груди, закинув одну руку ему на шею.

Кажется, она никогда в жизни так не плакала! И никогда не чувствовала себя столь безоговорочно нужной мужчине – пусть даже предстала перед ним с покрасневшими глазами, сопливым носом и в чужом халате!

Мэдлин тихо шмыгнула носом.

У нее перед глазами тут же возник носовой платок. Она приняла его, мысленно извинившись перед тонким батистом, и энергично высморкалась.

– Теперь он твой, – заявил Эйдан со смехом в голосе, – дарю.

Она рассмеялась сквозь слезы. От рыданий у нее даже живот заболел.

– А твой сюртук и жилет? – спросила она, пытаясь промокнуть влажные пятна от своих слез. – Они теперь тоже мои?

– Безусловно.

В его голосе появились новые нотки: Мэдлин насторожилась. Она подняла голову и всмотрелась в лицо любимого. Его глаза были темными, серьезными и немного… робкими?

Она поспешно вытерла лицо и чуть отстранилась, чтобы лучше его видеть.

– В чем дело? Что тебя так тревожит?

– Мне кажется, что я очень больно тебя ранил.

Его нежный, встревоженный тон чуть не вызвал новый поток слез, но она сумела с ними справиться, У нее появилось ощущение, что сейчас произойдет нечто важное, и ей не хотелось ничего упустить.

– По-моему, мы оба можем признать себя виновными, – осторожно проговорила она.

– Я оставил тебя одну, без денег.

– Мое положение не стало хуже, чем было до этого. На самом деле даже лучше: у меня остались твои подарки. Знаешь, я ведь их продала, – призналась она. – Все, кроме жемчуга.

– Я рад. Ты прости меня. Ведь это по моей вине случилась вчерашняя беда.

Она возмущенно сузила глаза:

– Стоит ли об этом говорить? Должна тебя предупредить, что я виновата больше, чем ты, так что можешь не пытаться оправдываться.

Уголки его губ чуть приподнялись.

– Слушаюсь. – Подняв руку, он очень бережно погладил ее щеку кончиками пальцев, внимательно глядя на темные синяки, оставшиеся там. – Думаю, что этот мерзавец сейчас горит в аду.

Она улыбнулась:

– Надеюсь, что это так и есть. – Тут она поймала его руку и зажала между своими ладонями. – Но он окончательно и бесповоротно мертв, а мы живы, так что давай больше не будем о нем говорить. Я не собираюсь носить траур. Я достаточно страдала от этого чудовища.

Он раздвинул пальцы, глядя, как переплелись их руки, а потом сдвинул их.

– Договорились. У нас с тобой впереди так много хорошего. Столько лет! И я прекрасно знаю, чему хотел бы их посвятить.

Мэдлин ждала продолжения – и ее Сердце невольно сжалось.

Эйдан поднял глаза и встретился с ней взглядом.

– Когда-то я молил тебя стать навсегда моей. Я сказал, что должен тобой обладать, что ты должна мне принадлежать.

Она медленно кивнула, не отводя взгляда, и стала ждать. Надежда расцветала в ее душе, но она не решалась ей поверить.

Его глаза чуть улыбнулись.

– Ты что-то очень терпелива. Это совершенно на тебя не похоже.

Мэдлин выгнула бровь. Уголки ее губ дрогнули.

– Согласна. Я тебя внимательно слушаю.

Она отпустил ее пальцы и вытянул руку, в которой что-то было спрятано.

– Я увлекся тобой и, как Уиттакер, захотел запереть тебя и держать при себе вечно. – Он чуть наклонил голову. – Я был идиотом. Ты, моя милая леди, не можешь быть чьей-то собственностью, красивой игрушкой.

Он замолчал, чтобы перевести дыхание.

Мэдлин поймала себя на том, что все вокруг стало каким-то расплывчатым – за исключением лица Эйдана, на котором сейчас появилось выражение тревоги и робости.

«Господи! А пять минут назад я считала, что не в состоянии любить его сильнее!»

– Так что я не могу тобой обладать – я могу только предлагать… свою руку и сердце.

Подняв со своих колен, он усадил ее на кресло, которое сохранило тепло его тела, а сам опустился перед ней на одно колено.

– Леди Мэдлин Уиттакер, не согласитесь ли вы стать моей женой, жить со мной, делить все тревоги и радости и состариться вместе со мной?

Она засмеялась сквозь слезы:

– Более романтического предложения я в жизни не слышала! Но где же обручальное кольцо?

Эйдан улыбнулся:

– У меня есть нечто получше.

Он сунул руку в карман и достал оттуда… большое блестящее зеленое яблоко! Положив плод ей на ладонь, он сжал ее пальцы поверх него.

– Обещаю всегда кормить тебя яблоками.

Она улыбнулась и с аппетитом откусила большой кусок, а потом заложила его за щеку, отчего ее лицо стало умилительно перекошенным, но по-прежнему прелестным.

– Это яблоко, бесспорно, чудесное, мой любимый… – эти слова заставили Эйдана радостно улыбнуться, – но если уж я выхожу замуж, изволь вручить мне кольцо!

– Слушаю и повинуюсь, миледи.

Он запустил пальцы в кармашек жилета и, разжав руку, уронил ей на ладонь что-то теплое и тяжелое. Кольцо, нагревшееся в его нагрудном кармане, светилось, словно ярко горящий уголек.

Мэдлин судорожно вздохнула.

– Прочти, что там выгравировано, – предложил он сдавленным голосом.

Она повернула кольцо к свету. На внутренней стороне золотого ободка, где всего несколько дней назад не было никакой надписи, теперь было выгравировано: « Я твой».