Негодяй в моих мечтах - Брэдли Селеста - Страница 14

При этом звуке его рука легонько сжалась на ее груди. А потом скользнула вниз по телу, переходя на ягодицы, а потом на бедро. На миг его рот оставил ее, и она позволила своей голове запрокинуться, дрожа и задыхаясь от стыда и отчаянной нужды в нем. Почувствовав, что его рука скользнула ей под платье, а потом выше к колену и по внутренней стороне бедра, Лорел закрыла глаза и обмякла. Она его ненавидела. Он погубил ее жизнь. Ее потребность в нем была унизительной, безумной… и абсолютно неконтролируемой.

И когда язык Джека вошел в ее рот, его длинный палец повторил внизу это же движение.

Он знал, как обращаться с женщиной. Его прикосновение было твердым и уверенным, ласковым, но не допускающим отказа. Он снова повел палец вниз и снова внутрь, создавая ритм, совпадающий с ритмом движения его языка.

Это началось где-то в самой глубине ее существа, с маленького пятнышка, и распространилось вовне. Сначала жар, потом дрожь, пока всю ее не затрясло. Она испускала краткие стоны прямо ему в рот, а он глотал их и воспринимал как призыв к ускорению темпа своих прикосновений. Она повисла в его объятиях, насаженная сначала на один его палец, а затем на два, сомкнутых вместе. Эти пальцы раскрывали ее шире. Она инстинктивно сжалась вокруг них, невольно усиливая трение, усиливая свое наслаждение.

Снова и снова. Нежно и неумолимо. Его мощное, большое и твердое тело, тесно прижимающееся к ней, его рот, решительно завладевший ее ртом, его рука, его пальцы, проникшие в нее, покорившие и захватившие ее. Слишком много ощущений… слишком много Джека. Ни чего не соображая, она стиснула бедра, так что ему пришлось с силой вставить колено между ними, чтобы вновь раскрыть ее.

Пригвожденная. Беспомощная. Она ничего не могла с этим поделать…

И ощущала огромное облегчение.

Когда ее настиг пик наслаждения, Лорел разлетелась на мелкие осколки, как замерзший пруд, в который попал большой камень. Ноги ее бессильно подогнулись, и она выкрикнула свое облегчение в его жаркий требовательный рот. Он еще крепче прижал ее к стене своим мускулистым телом, чтобы она оставалась на весу, выпрямленной, а тело содрогалось в мощных судорогах экстаза. Его пальцы продолжали свое вторжение, не отпуская ее, давая ей испить наслаждение до дна, наконец она обмякла в его руках, слабо постанывая в последних ритмических трепетаниях, пробегавших по всем ее членам.

Джек отпустил ее руки и позволил им упасть, принимая на грудь вес ее тела. Он не станет думать о том, что сейчас сделал. Он не может думать об этом.

Вытащив руку из-под юбок, он поднес пальцы ко рту, чтобы ощутить ее вкус.

И тогда он все понял. Это и была истина. Он знал вкус этой женщины, как знал вид собственного лица в зеркале. Ее голос с возрастом стал глубже, тело – более зрелым, но солено-сладкий нектар ее соков навсегда сохранился в его памяти.

В памяти о той ночи.

Той ночью он занимался любовью с Лорел Кларк. Это она пришла к нему в комнату, чтобы утешить, прогнать его кошмары. Это она так беззаветно и щедро отдалась ему той ночью.

Это ее синие глаза плакали, когда его вышвырнули из их дома…

После того как он сделал предложение ее сестре!

«Это была Лорел!»

Лорел покрывала его лицо нежными поцелуями, чтобы облегчить смертельный ужас его сновидений?… Лорел гладила маленькими прохладными ручками его кожу, прогоняя страх и напряжение, владевшие им?

Лорел, нежная и добрая, страстная и буйная, извивалась под ним? Это она выкрикивала его имя, когда он потерял себя в ее сладостной, жаркой, прекрасной живительности?

Он смог только растерянно вытаращиться на нее:

– Лорел?!

Несмотря на все мелодраматические события, случившиеся потом, Джек никогда не жалел о той ночи. Не мог забыть тот миг слияния двух душ, мерцающего светом согласия. Этот миг был единственной причиной того, что год, назад он не бросился с крыши «Браунса».

Он никогда и никому об этом не рассказывал, даже Эйдану и Колину. В тот вечер, когда они нашли его на крыше с бутылкой виски в руке, задумчиво оценивающего расстояние до булыжников мостовой… они подумали, что убедили его жить. Убедили, что это его долг наследника, его долг перед теми, кто зависел от его дяди, долг нести дальше фамильное наследие доброго управления.

Все это были отличные и разумные основания для того, чтобы жить дальше. Впрочем, не такие хорошие, как слабый огонек надежды, тепла и нежности, подаренный ему той ночью.

Если кто-то мог так прикасаться к нему, так обнимать и верить и так отдаться ему…

Что ж, тогда, наверное, внутри такого человека, как он, было нечто достойное спасения.

«Господи, что же я натворил?!»

Снова!

Он выпустил ее из рук, и она, спотыкаясь, попятилась от него.

– Ты!… – Его голос превратился в хриплый шепот. – Ты и я…

Лорел упрямо вздернула подбородок:

– Я знала, что ты меня забудешь.

– Никогда! – Джек посмотрел в ее синие глаза, помнящие предательство. – Я просто помнил не тебя…

Она растерянно моргнула.

– Кого же ты помнил вместо меня? – И когда он промолчал, не отзываясь на ее сарказм, широко открыла глаза: – Эми? Ты решил, что с тобой была Эми?!

– Ежевичка!… Прости… – Он потянулся к ней, но Лорел отодвинулась на безопасное расстояние, лицо ее пылало, брови сдвинулись… до нее наконец дошло, как ужасно, чудовищно они все перепутали.

– Лорел, ты отдала Мелоди…

– Нет! – Глаза ее потемнели от бури, бушевавшей в душе. – Я не бросала ее. Ее у меня украли! Они сказали мне, что она умерла!

– Они?

– Мои родители. Мать и отец!… И повитуха. Я клялась, что слышала ее крик, но они твердили, что она родилась мертвой, что я сошла с ума от горечи и родовых мук. И я поверила… Я должна была знать, что им нельзя верить. Что никогда нельзя доверять моей сестре… Все лгут. – Она опустила глаза и одернула юбку. – Все эти годы я плакала по ней, а она была жива! Все это время она жила здесь.

Джек покачал головой. По крайней мере, в этом он не был виноват.

– Только несколько последних месяцев. Ее оставили на пороге клуба. Мы не знаем, кто это сделал.

Лорел ужаснулась:

– Где же она была столько времени?

– Мы не знаем.

Она прижала руки к сердцу.

– А если это было ужасное место? – От волнения и расстройства она перешла на скороговорку: – Если ее там запугивали… или били… или того хуже? Хорошо ли ее кормили? Не мерзла ли она?

Джек только развел руками.

Лорел отвернулась от него и обхватила себя руками.

– Я горевала по своей дочери, но я никогда не стану горевать по своим родителям. Никогда! Как они могли так поступить со своей внучкой?!

Джек внимательно наблюдал за ней. Было очевидно, что Лорел по-настоящему тревожилась о счастье Мелоди. Если бы теперь ему удалось урезонить ее.

– Значит, ты не станешь ее забирать?

Она снова повернулась к нему. Лицо ее было белым от переживаний.

– Я заберу ее, Джек. Я не хочу видеть ни тебя, ни мою сестрицу, ни одного уголка Англии. До конца дней моих…

– Но…

Она шагнула вперед:

– Ты, Джек, погубил меня и даже не узнал моего имени! Ты запер меня здесь, а потом… – Она яростно махнула рукой в сторону стены, недавнего момента страсти. – Какой из тебя отец! И человек ты негодный!

Ее слова больно ранили Джека, но он лишь молча стоял перед ней. Она права. Не было у него никаких оправданий своим поступкам. И вообще, стена, окружавшая его, оказалась слишком высока, чтобы ее можно было преодолеть просто словами. У него было чувство, что Лорел слишком далека от него, чтобы услышать. А может быть, это он был слишком далек…

Поэтому он сделал только то, что смог придумать. Хотя, делая это, он понимал, что поступает неправильно. Он вынул ключ и посмотрел на нее.

– Я не могу позволить тебе убежать. Я не могу позволить тебе забрать Мелоди. – С этими словами он отступил за порог, закрыл дверь и запер ее. Тихий щелчок замка не смог заглушить ее возглас протеста.

Джек запер Лорел, но почти сразу понял, что в клетке оказался он сам.