Негодяй в моих мечтах - Брэдли Селеста - Страница 16

И когда она отчаянно сжимала в горстях простыни и выгибалась ему навстречу, беспомощно содрогаясь, Джек перекатился и лег меж ее бедер.

Все еще затерянная, задыхающаяся, с тяжело бьющимся сердцем, она едва сознавала, едва ощущала давление его мощного и твердого копья, вжимавшегося в ее набухшую влажную сердцевину. Он обхватил большими горячими ладонями ее щеки и стал крепко и глубоко целовать.

Лорел обвила его руками и страстно ответила на поцелуй.

На Сент-Джеймс-стрит в «Уайтс», «Будлс» и прочих джентльменских клубах служители торжественно подавали завтрак тем немногим членам, кто оставался на ночь в своих великолепных номерах. В роскошно отделанных резными панелями комнатах, тихих и мирных, джентльмены с шумом разворачивали газеты, изучая вчерашние новости, политические и светские.

В одном эксклюзивном джентльменском клубе, расположенном на той же улице, в нескольких дверях от этих прославленных заведений, там, где все звуки не поднимались выше шепота, раздавалось топотанье маленьких ножек и высокий вопль.

– Не поймаешь!

Вслед за этим послышался гораздо более громкий топот юношеских ног.

– Поймал!

А затем громовые шаги больших ног.

– Ой! Вы двое, подождите меня!

Уилберфорс, дворецкий клуба «Браунс», проходя под парадной лестницей, лишь слегка поморщился от этих громких звуков над головой.

С внушающей уважение живостью Уилберфорс, несмотря на свое тяжеловесное величие, бодро отскочил в сторону как раз вовремя, чтобы уклониться от двух юных тел, с опасной скоростью скользивших вниз по перилам.

Широкий изгиб у подножия лестницы положил конец этому безобразию. Уилберфорс посмотрел на образовавшуюся на полу кучу и удостоверился, что она состоит из двух длинных ног, двух пухлых ножек, двух тощих рук и двух пухлых ручонок, а также двух не проломленных голов, после чего перевел укоризненный взгляд на верхние ступеньки. Там возвышался самый молодой и самый крупный помощник швейцара, девятнадцатилетний малый по имени Бейливик. Он с тоской глядел на то, что шевелилось внизу.

– Давай, Билли-вик! – пропела Мелоди, распростертая на животе Эвана. – Попробуй сам!

Бейливик прикусил губу и настороженно оглянулся. Но едва он медленно потянулся к перилам, как заметил Уилберфорса, сверлившего его яростным взглядом.

– Не смей. – Уилберфорс никогда не повышал голоса, но почему-то его четко произнесенные слова пронзали воздух большого холла, как пули. – Даже. Не думай. Об этом.

Бейливик отдернул руку от перил как ошпаренный. Глаза его широко распахнулись.

– Уиббли-форс! – заулыбалась Мелоди суровому дворецкому. – Так весело! Я обвалилась на Эвана.

– Отлично сделано, леди Мелоди. Мастер Эван гораздо мягче, чем мрамор пола, и гораздо менее склонен к тому, чтобы дать вам разбиться на кусочки. – Как и остальные служащие «Браунса», Уилберфорс был не способен, в чем бы то ни было перечить Мелоди. И даже когда он напускал на себя самый невозмутимо грозный вид, от которого гиганта Бейливика бросало в дрожь, Мелоди это только веселило. И разумеется, от этого сердце Уилберфорса таяло, как мороженое.

К счастью для него, такую перемену нельзя было различить невооруженным глазом, и весь подчиненный ему штат продолжал пребывать в должном ужасе.

Однако юный Эван, кажется, проник в эту тайну. Так что когда Уилберфорс устремил на юношу суровый взгляд, тот, едва скрывая усмешку, ответил:

– Я крепко держал ее при спуске, Уиббли… э-э… Уилберфорс. Я позаботился, чтобы она не ударилась об пол.

Уилберфорс слегка наклонил голову.

– Надеюсь, что этот инцидент не повторится.

– Нет, сэр. Нам просто захотелось разок попробовать.

Мелоди кувырком скатилась с Эвана и подкатилась к ногам дворецкого. Сунув палец в рот и лежа на его сверкающих ботинках, она подняла на него глаза.

– Я хочу есть.

Заложив руки за спину, Уилберфорс чуть наклонился и посмотрел вниз.

– По-моему, маленькая миледи, повар в эту минуту печет ваши любимые лимонные кексы.

Огромные синие глаза с восторгом распахнулись еще шире.

– Можно мне взять один для папы?

– Уверен, что повар с удовольствием выберет самый лучший экземпляр для угощения его светлости.

И Мелоди радостно захихикала, наслаждаясь звучанием торжественных слов. Она мгновенно вскочила на ноги и помчалась в сторону кухни, крикнув на ходу: «Пока, пока!»

Эван поднялся на ноги и принялся отряхивать с себя пыль.

– Знаете ли, она только что позавтракала. Уилберфорс слегка выгнул бровь:

– А вы нет?

– Для лимонного кекса место в животе всегда найдется, – фыркнул Эван и, небрежно взмахнув рукой, направился вслед за Мелоди.- До скорого, Уиббли-форс!

Уилберфорс остался величаво стоять в холле. Внешне он выглядел как воплощение суровой невозмутимости, а вот внутри дело обстояло совсем не так.

Только прошлым вечером лорд Бартлз пожелал ему не «Доброго вечера», а «Доброго сна, Уиббли-форс».

«Достоинство, старина. Всегда соблюдай достоинство».

Когда утреннее солнце, наконец, пробилось сквозь пыльные окна чердака, чтобы знаменовать наступление дня, Лорел открыла глаза и растерянно посмотрела на не знакомый потолок, испещренный когда-то побеленными стропилами. В полусонном недоумении ей ничего не приходило в голову. Это не ее комната. Наклонный потолок больше всего походил на чердачное перекрытие…

Чердак!

Реальность разогнала остатки сна, и по коже побежали мурашки. «Я заперта на чердаке джентльменского клуба. – Лорел затопила справедливая ярость. – Я убью Джека, как только доберусь до него. О да! Убью насмерть! Затопчу, а потом сплету веселые гирлянды из самых ярких цветов и попляшу на его могиле. Он у меня будет мертвей мертвого!»

Вульгарная непочтительность этих мыслей прогнала панику, и Лорел смогла подняться с кучи простынь, послуживших ей постелью, и покрутить головой, разгоняя кровь. «Умираю с голоду. Так хочу есть, что кажется…»

Запах еды!

На маленьком столике, на который она прошлым вечером не обратила внимания, стоял накрытый салфеткой поднос. Лорел метнулась к нему через всю комнату, босая, не подумав об усыпавших пол осколках вчерашних снарядов.

Впрочем, они исчезли. Весь чердак был начисто выметен. По правде говоря, он вообще выглядел гораздо чище, чем вчера, когда она копалась в ящиках и коробках в поисках метательных орудий.

Посмотрев на столик, она увидела, что рядом с ним стоит красивый стульчик, которого вчера здесь не было.

«Эльфы…» Или слуги, хотя слуги, принявшие участие в похищении, по мнению Лорел, были так же виновны, как и Джек.

Она подняла блестящую серебряную крышку и увидела предлагаемое обильное пиршество. Белый хлеб. Толстый ломоть сыра. И окружавшие их красные яблоки. Все свежее, и всего много. Еда простая, но ее явно не хотели уморить голодом.

«Похоже, – обратилась она к комнате, – скоро меня отсюда не выпустят».

Стены не ответили, но, казалось, сдвинулись теснее. Она закрыла глаза. Не нужно задумываться об этом: толку никакого. А вот еда поддержит ее силы и мужество. Разглядывая поднос, она убедилась, что на нем не было ни ножа, ни вилки, ни даже ложки. Ничего, чем можно было есть.

Значит, еду принесли не слуги. О, преданный слуга может по приказу хозяина помочь в похищении, но даже самая глупая служанка знает, как подавать еду. Так что ее трапезу готовил сам Джек, и только Джек. Один.

Взяв обеими руками ломоть сыра, Лорел откусила большой кусок и сердито принялась жевать.

Ох уж эти мужчины!

Поев, она накрыла оставшуюся пищу. Отряхнув руки, она решила тщательно осмотреть и оценить содержимое комнаты, хотя бы для того, чтобы не сойти с ума, в этом нагромождении ящиков наверняка можно найти все, что ей угодно. Возможно, на дне одного из них она обнаружит ключ от чердака…

Нахмурясь, она огляделась кругом. Для чего служило это помещение? Складом являлся главный чердак, значит, эта комната нужна была не для хранения. А для чего? Она представляла собой очень удобную тюремную камеру. Неужели клуб джентльменов часто содержал пленников?