Секира и меч - Зайцев Сергей Михайлович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/87
• Следующая

Глеб сказал:

— Пожалуй, твоя беда потяжелее будет. Хотя никому не приходило в голову взвешивать смерть.

Волк кивнул, продолжил:

— Как я выбрался из погреба, как веревки с себя скинул, не могу сказать. Но над прорубью я уже выл по-волчьи. Это так!.. Мне не хотелось больше жить. И я лег в снег и просил у богов смерти. Боги прислали ко мне стаю волков… Я приготовился уж, что меня растерзают: самому большому, матерому волку я подставлял горло. Но тот вильнул хвостом и отошел. Стая легла рядом со мной в снег. Они как будто приняли меня в стаю и оплакивали вместе со мной мое горе… О, волки хорошо чуют людское горе! Ты не поверишь, лучше человека волки могут сострадать!.. Вот тогда я впервые назвался Волком. Я поднялся из снега и пошел к боярину. Я уже знал, как поступить с ним. Серые братья меня научили, — тут Волк засмеялся, а Глеб заметил, что он смахнул с ресницы слезу. — Я загрыз боярина в его постели на глазах у его жены. И ушел гулять по свету. И всем теперь доволен…

Сказав это, Волк скрипнул зубами.

Глеб молчал, он знал: сейчас не время ему говорить.

А Волк спросил:

— У тебя есть нора?

— У меня есть нора. И даже не одна, — Глеб остановился. — Сам знаешь, когда на тебя устраивают охоты, под одним кустом не отсидишься.

— У тебя, быть может, есть и волчица?

Глеб сейчас вспомнил про Анну, именно про нее, хотя у него было в деревнях много других женщин.

Он так ответил Волку:

— Тому, кто гоним, нельзя к чему-то привязываться — будь то дом, или друг, или ребенок. Так же и с женщиной: или не иметь ни одной, или иметь многих.

— Золотые слова! — ухмыльнулся Волк. — Слова мужчины и воина. Но это не слова волка. Волк имеет только одну волчицу…

Так, разговаривая, они подошли к стене совершенно непроходимого дремучего леса.

— А куда мы идем? — полюбопытствовал Волк.

Разглядывая темный лес и густой подлесок, Глеб ответил:

— Ты слышал уже, есть люди, с которыми я должен поквитаться. Только об этом я и думаю… А тут недалеко живет человек, который многое знает. Я хочу спросить его…

Волк с сомнением оглядел лес:

— Никогда бы не подумал, что в этих дебрях живет кто-то.

Тут Глеб отыскал приметную березку, увидел зарубку на ней. Он сделал три шага вправо и раздвинул ветви можжевелового куста. За кустом оказался узкий лаз, прорубленный в чаще. Скользнув в полумрак леса, Глеб поманил за собой Волка.

Скоро они очутились на поляне, посреди которой была вырыта землянка.

Глеб еще издали крикнул:

— Эй, Щелкун!..

Волк озирался с восхищением:

— Это же надо устроить такое логовище!

— Щелкун!.. — все звал Глеб и уже спускался по ступенькам в землянку.

Но голос отозвался откуда-то сзади:

— Я здесь!

Глеб обернулся, поискал глазами:

— Где ты, Щелкун? Перестань играть…

— А кто с тобой? — теперь голос раздался совсем с другой стороны.

— Это Волк. Он — друг.

Тогда едва у них не из-под ног, спугнув бабочек, из высокой травы поднялся человек. И заулыбался. Волосы у него были цвета соломы и стояли нечесаные торчком. А глаза у него были голубые-голубые, как лесное озеро поутру. А одежда на нем была сплетена из трав и листьев. Наверное, поэтому человек сей легко мог спрятаться всюду: и в пшеничном поле, и в зарослях камыша на озере, и в лесной чаще, и даже вот в траве…

— Это Щелкун! — сказал Глеб. — Он славен тем, что знает в лесу все тайные тропы. И знает все разговоры, какие в лесу говорятся, и, быть может, даже все мысли, какие в лесу думаются. Он видит ясно, как сокол, а слышит — как летучая мышь. Ему известно все, что делается в округе! Порой я думаю, Щелкун понимает язык зверей и птиц…

Волк посмотрел на Щелкуна с одобрением:

— Он прятался в траве совсем рядом, а я его не учуял. Не помню, чтоб такое со мной случалось прежде.

Щелкун сказал с гордостью:

— Всегда нужно знать, откуда дует ветер.

Глеб сказал с улыбкой:

— Еще Щелкун известен тем, что однажды, поспорив, съел живую мышь. Говорят, она отчаянно пищала…

Волк посмотрел на Щелкуна с уважением:

— Волки тоже едят мышей. Мы, как видно, подружимся.

После этого приятного разговора Щелкун пригласил гостей в землянку. Когда гости сели на нары, он развернул какую-то тряпицу и достал лепешку. Разломил ее на три части. Потом из мешочка насыпал Глебу и Волку по горсти орехов. Еще дал им сушеных ягод:

— Угощайтесь!..

Глеб развел руками:

— Откуда такое богатство?

Польщенный его удивлением, Щелкун улыбнулся:

— Мышь поделилась зерном, белка — орехами и ягодами. Если ты не слеп, то не пропадешь в лесу.

Волк убежденно кивнул:

— Мы подружимся, как видно…

За таким незатейливым разговором они съели хлеб и ягоды, не торопясь пощелкали орехи.

Потом Щелкун сказал Глебу:

— Спрашивай. Что хочешь знать?

Глеб ответил:

— Корнил ищет меня. Я ищу Корнила…

— Знаю, — Щелкун задумался, пригладил свои взъерошенные волосы, когда он отнял руку, волосы опять встали торчком — Ходит по лесу слушок…

— Слушок? — удивился Глеб.

— Да. Щебечут ласточки, когда лепят гнезда; змеи шипят в траве… Будто сидит Корнил при князе за крепкими стенами.

— Как же его достать?

— Но сегодня выехал с дружиной…

Глеб оживился:

— О Щелкун! Тебе цены нет!

Щелкун почесал голову:

— Да. Вот что еще я знаю… Братья твои еще не успели вернуться в Сельцо, а Корнил с дружиной опять был там. Поджидал их. И дождался… Они сказали, что хотели тебя поймать, но ты им не дался. Еще сказали Корнилу, что был с тобой человек, похожий на волка… Вот он, значит!.. Но Корнил не поверил твоим братьям. Ни единому слову. Сказал, что сам подождет и поймает наконец Глеба…

— И что? Ждет? — не поверил Глеб.

Щелкун опять задумался:

— Ждет. Но как-то странно; будто не верит, что ты придешь. Без заботы, без печали с девками в баньке тешится. Кабы знал, что его ожидает, позабыл бы про девок.

Тут Волк подивился:

— А ты знаешь, что его ожидает?

Щелкун хитро улыбнулся:

— Я знаю Глеба.

Волк сказал Глебу:

— Я пойду с тобой.

Но Глеб покачал головой:

— Тебя, как всякого волка, собаки далеко слышат. Такой поднимут шум!.. Да и дело это кровное. Помощники здесь — в тягость.

Ближе к вечеру, собираясь уходить, Глеб кивнул Щелкуну:

— Приюти, на время этого человека, — он показал на Волка. — Думается мне, он хороший человек. Хоть красавцем его не назовешь, зато без раздумий готов пойти на доброе дело. И не глуп, докучать не будет.

Щелкун снизу вверх посмотрел на Глеба, хотя, надо сказать, тоже был человек немаленький:

— А ты?

— Мои дороги тебе не хуже меня известны.

Щелкун заглянул ему в лицо:

— Хорошо ли ты подумал, Глеб?.. Ведь там с Корнилом тридцать человек…

Глеб ответил:

— Уж лучше бы им не быть там вовсе! Жаль бывает подлесок, когда рубишь лес…

Скоро Глеб ушел, Щелкун и Волк переглянулись.

Волк сказал:

— Не помешают четыре руки там, где для двух рук работы невпроворот.

Щелкун согласился:

— Подождем немного, и мы пойдем.

С этими словами Щелкун заглянул под нары и достал оттуда две увесистые сучковатые палки Протянул одну Волку. Тот взял палку, осмотрел грозно торчащие в разные стороны сучки. Прищелкнул языком:

— Хороший будет посох!

Щелкун скромно развел руками:

— Подобрал случаем.

Корнил Рваная Щека был опытный воин и неглупый человек. Он хорошо понимал, что если Глеб перебил всех его людей, то на этом не остановится и однажды постарается отомстить и ему самому, десятнику. И даже более того — не побоится поднять руку на молодого князя. Ибо такой уж был Глеб отчаянный человек. Корнил хорошо знал Аскольда и в прежние годы во время походов был даже дружен с ним. Десятник сожалел, что ему пришлось убить этого человека. Но поправить уже ничего было нельзя, как нельзя было в тот проклятый день ослушаться князя… Корнил знал Глеба, можно сказать, понаслышке. Но так как о Глебе говорили много, значит, и знал его Корнил неплохо. Видеть несколько раз доводилось, а пару дней назад даже нос к носу столкнулись в церкви. Ох, дерзкий этот Глеб!.. И Аскольд такой был. Глеб в него удался. Другие сыновья — не то; другие сыновья от земли, от плуга поднялись. Глеб — от меча.

• Предыдущая
• 20/87
• Следующая