Секира и меч - Зайцев Сергей Михайлович - Страница 55

• Предыдущая
• 55/87
• Следующая

Лошадей, изнуренных бескормицей и зноем, берегли, вели в поводу. Бросали на дороге повозки.

Раза два или три видели, как мелькнули вдали какие-то всадники. Рассмотреть их не удалась — те были слишком далеко и слишком быстро скрылись.

Уныние царило в рядах крестоносцев, и, чтобы поднять их дух, Петр Отшельник то и дело затягивал гимны. Голос у него был жесткий, громкий. Далеко слышалось пение монаха:

Приидите, поклонимся, верные,

Человеков Спасителю кроткому,

Сыну Божию благоутробному,

Властодержцу, терпеньем обильному, —

Кого силы величат небесные,

Кого хоры поют бестелесные,

Языками своими огнистыми,

Голосами своими немолчными

Трисвятое гласят песнословие

И победное молвят хваление:

Восславляют Отца безначального,

Сына, купно со Духом совечного,

Нераздельных всецело по сущности,

В ипостасях троимых таинственно,

Пребожественной Силы величие,

Совокупно всей тварию славимо.

Богородица, Дева Пречистая,

Не отвергни, Честная, рабов Твоих,

Что житейской несомы пучиною

И валами разимы мятежными!

Горних сил без сравненья славнейшая,

Голубица, от Духа позлащенная,

Ты апостолов честь и хваление,

Ты страдальцев о Господе рвение,

Ты всецелой земли упование… [1]

Крестоносцы поднимали головы. Тверже становился их шаг. Подбадривали друг друга:

— Какая малость! Пройти эту землю… За нас не так страдал Христос!

— Святые слова! Отнимем у неверных Гроб Господень!..

— Так хочет Бог!

— Смерть неверным! Смерть иудеям!..

Рыцарь Вальтер, словно кельтский друид, глядел куда-то в незримое и хриплым взволнованным голосом восклицал:

— Я вижу потоки крови…

Петр Отшельник, видя, какое могучее действие оказывает пение его, входил в некое упоение; глаза монаха обрели фанатический блеск; голос звучал еще громче:

О, прекрасная башня Давидова,

Град, двунадесять врат отверзающий,

Благовоний духовных хранилище,

Людям Божьим стена и прибежище,

Я неложное им утверждение,

И для праведных душ охранение,

Я безгрешным телам освящение!

Почитаем Тебя, Благодатная,

Славословим Тобою Рожденного,

Слезно молим и просим о милости

В предстоящее время возмездия.

Боже, Боже, в тот день не отринь меня,

Изыми из огня неугасного,

Не предай Сатане на ругание,

Не соделай бесовским игралищем!

Ибо паче иных, окаяннейший,

Я изжил свою жизнь в беззакониях.

Осквернился и духом, и плотию,

И что делать мне ныне, не ведаю.

Сего ради взываю о милости,

Как блудница, к стопам припадавшая,

Изливаю рыдания теплые:

Изыми меня, Господи, Господи,

Из глубин моего беззакония,

Яко Пастырь Благий, не оставь меня

Претыкаться о камни погибели,

От страстей обуявших избавь меня

И отверзи мне очи духовные,

Дя воззрю я на Лик Твой божественный

И в сердечном веселии вымолвлю:

Подобает Тебе поклонение

Со Отцем и Святым Утешителем

И на всякое время хваление,

Милосердный, от твари взывающей [2].

И этот торжественный глас Петра Отшельника как будто услышан был Господом. Едва гимн смолк, на дорогу пролился благодатный дождь. Маленькая совсем тучка наплыла на ясное небо, а дождь хлынул потоком. И людям, и животным принес облегчение.

Когда дождь закончился так же внезапно, как и начался, все воины были мокры до нитки, а от спин лошадей и волов, кои подкованы были на манер лошадей и тащили кое-какие повозки, исходил пар. И долина, в которую вошли крестоносцы, после дождя пропитанная влагой, не была столь безрадостна, как иные долины, какие они уже прошли.

Наемники, уже некогда бывавшие в этих местах, говорили, что в полутора днях пути к востоку протекает река. Но она протекала несколько в стороне от намеченного пути.

Город Никея привлекал больше.

Проведя ночь в этой долине, крестоносцы двинулись дальше. Неутомимый Петр Отшельник шел впереди; постукивал о каменистую дорогу его посох.

Скрипели колеса повозок. Поступь тысяч и тысяч воинов слышна была далеко. Бесконечно длинной вереницей растянулось по дороге крестоносное воинство. Впереди идущие не знали, что делается в конце. Стоило туркам внезапно ударить, и много могли бы они доставить бед. Но что-то турок не было видно. Это укрепляло крестоносцев в мысли, что турки, насмерть перепуганные мощью христиан, бежали в глубину своей страны, в безводные, полные змей и скорпионов степи и пустыни. Мысль эта весьма воодушевляла крестьян и прибавляла им уверенности и безмятежности. Крестоносцы начинали посмеиваться между собой над императором Алексеем, боявшимся турок и видевшим их чуть ли не в каждом углу своей спальни.

Опять кто-то видел всадников в стороне. Некоторые нетерпеливые даже пробовали погнаться за ними. Но куда там! Разве догонишь перепуганного турка!.. У тех всадников кони были будто крылатые. Они, как ветер, уносили в дальнюю даль своих седоков…

Петр Отшельник и рыцарь Вальтер поднялись на очередную гряду холмов и вдруг остановились, пригнулись. Такое их поведение сразу привлекло внимание крестьян. Они спрашивали друг друга: не знает ли кто, что там произошло.

Рыцарь велел передать по цепочке, что за холмами стоит турецкое войско — небольшое, тысячи три. И разгромить это войско не составит труда. Рыцарь велел поскорее подтягиваться и готовиться к бою. Турки как будто еще ничего не заметили: они вроде устроили привал у колодца.

Стараясь особенно не шуметь, взволнованные крестоносцы подтягивались. Говорили: наконец-то посмотрят на этого страшного турка.

— Вот вломим им сейчас! — радостно потирал руки Гийом и, подтягивая за собой молот, на четвереньках взбирался на холм.

Глеб, Волк и Щелкун тоже хотели посмотреть.

Выглянув из-за холма, увидели турок. Те, расстелив на земле ковры, развалившись на подушках, отдыхали в тени невысоких кустарников. Несколько воинов, по пояс обнаженных, доставали кожаным ведром воду из колодца и поили лошадей. Дело это продвигалось у них медленно, ибо лошадей было много, а колодец, по всей видимости, оказался мелковат.

Рыцарь Вальтер, разглядывая турок, посмеивался:

— Горе-воины! Даже стражу не выставили… Как ударим сейчас. Вот крику-то будет!..

— И коней добудем. Глядите, свежие, упитанные у них кони, — громким шепотом говорил кто-то.

Гийом показал рукой:

— А там, за кустарником, не обоз ли?

— Да, это обоз! — глаза рыцаря стали круглыми от восторга, он обернулся назад. — Эй, поспеши! Воины Христовы! Будет нам сейчас сытная трапеза.

Крестоносцы собирались под холмами, разбирали с повозок свои дубинки и косы, садились на коней — у кого те были; осторожно поднимались по склонам холмов.

Глеб видел, что вооружились даже некоторые женщины. Моника, например, крепко привязала к палке широкий кухонный нож — и это было в ее руках довольно грозное оружие. У других женщин были косы, вилы, остроги…

• Предыдущая
• 55/87
• Следующая