Шаман - Гордон Ной - Страница 36
- Предыдущая
- 36/157
- Следующая
День был идеален для поездки: не слишком жаркий, в отличие от предыдущих, и они пустили лошадей шагом, не следя за временем. Сара положила в седельную сумку хлеб и сыр, и они устроили пикник в тени виргинского дуба. В доме больного она держалась на заднем плане, слушала хриплое дыхание, смотрела, как Роб Джей держит пациента за руку. Он подождал, пока в тепле очага согреется вода, а затем вымыл тощие конечности и медленно, по чайной ложечке, напоил старика успокаивающим отваром, чтобы тот уснул и встретил смерть без мучений. Сара подслушала, как Роб сообщил бесстрастным голосом сыну и невестке, что старику осталось жить несколько часов. Когда они уехали, она была взволнована и говорила мало. Пытаясь вернуть ту легкость, которую так недавно они оба испытывали, он предложил поменяться лошадьми на обратном пути, потому что Сара была прекрасной наездницей и спокойно могла справиться с Маргарет Холланд. Она предпочитала быструю езду.
— Обе кобылы названы в честь женщин, которых вы знали? — поинтересовалась она, и он признался, что так оно и есть. Она глубокомысленно кивнула. Несмотря на все его старания, по пути домой они больше молчали.
Два дня спустя, когда он подъехал к ее хижине, то снова увидел там мужчину: высокого, худого как скелет разносчика по имени Тимоти Мид, который смотрел на мир жалобными карими глазами и, когда его представили доктору, говорил весьма уважительно. Мид оставил Саре подарок — нитки четырех цветов.
Роб Джей вынул занозу из босой ноги Алекса и отметил, что лето уже на исходе, а у мальчика нет обуви. Он зарисовал отпечаток ноги ребенка, и когда в следующий раз ездил в Рок-Айленд, то зашел к сапожнику и заказал пару детских ботинок, получив от этого большое удовольствие. На следующей неделе, когда он отдавал приобретение Саре, то заметил, как вспыхнуло ее лицо. Впрочем, она по-прежнему оставалась для него загадкой; он не мог сказать наверняка, обрадовалась она или рассердилась.
На следующее утро после того, как Ника Холдена избрали в законодательный орган, тот приехал к хижине Роба и остановился на расчищенном месте у входа в дом. Через два дня он отправлялся в Спрингфилд, чтобы писать законы, которые помогут Холден-Кроссингу расти и развиваться. Холден задумчиво сплюнул и повернул беседу к общеизвестному факту, что доктор ухаживает за вдовой Бледшо.
— Гм. Вам нужно кое-что узнать, старина.
Роб удивленно посмотрел на него.
— Ну, ребенок, ее сын. Вы знаете, что он незаконнорожденный? Родился спустя почти два года после смерти ее мужа.
Роб встал.
— До свидания, Ник. Удачной поездки в Спрингфилд.
Его тон не допускал возражений, и Холден медленно встал.
— Я только пытаюсь сказать, что мужчине нет никакой необходимости… — начал он, но что-то в глазах Роба Джея заставило его проглотить остаток фразы, и уже через минуту он запрыгнул в седло, смущенно буркнул «счастливо оставаться» и уехал.
На лице Сары удивительным образом сменялись разные выражения: удовольствие, когда она видела его и составляла ему компанию; нежность, когда она позволяла себе расслабиться, но временами — и некий ужас. Наконец однажды вечером Роб поцеловал ее. Сначала ее приоткрытые губы были мягкими и податливыми, и она прижалась к нему, но неожиданно все изменилось. Она вырвалась. К черту, сказал он себе, он просто не привлекает ее, и тут ничего не поделаешь. Но он заставил себя мягко спросить ее, что случилось.
— Неужели вы можете считать меня привлекательной? Вы ведь видели меня больной, в ужасном состоянии! Вы… вы даже нюхали мои выделения, — добавила она; ее лицо пылало.
— Сара, — только и произнес он и заглянул ей в глаза. — Когда вы были больны, я был вашим врачом. Но с тех пор я навещаю вас, чтобы повидаться с вами как с очаровательной и умной женщиной, с которой мне доставляет огромное наслаждение обмениваться мыслями и делиться мечтами. Со временем я возжелал вас — во всех смыслах этого слова. Я думаю только о вас. Я люблю вас.
Единственный физический контакт, который она позволила, заключался в соприкосновении их рук. Она сильнее сжала его ладонь, но промолчала.
— Возможно, вы научитесь любить меня?
— Научусь?! Но как я могу не любить вас? — изумленно воскликнула она. — Вас, человека, который вернул мне жизнь, словно Господь!
— Нет, черт возьми, я обычный человек! И я хочу быть для вас обычным человеком, мужчиной из плоти и крови…
Вот теперь они поцеловались. Поцелуй продолжался и продолжался, но они никак не могли оторваться друг от друга. Именно Сара предотвратила то, что легко могло последовать за поцелуем: она резко оттолкнула его, отвернулась и стала приводить в порядок платье.
— Сара, выходите за меня замуж.
Когда она не ответила, он снова заговорил.
— Вы достойны большего, чем целыми днями кормить на ферме свиней или бродить по деревням с мешком коробейника за спиной.
— Но чего же я тогда достойна? — тихо и с горечью спросила она.
— Того, чтобы стать женой врача. Все очень просто, — серьезно ответил он.
Ей не пришлось напускать на себя серьезный вид.
— Кое-кто не упустит возможности рассказать вам об Алексе, о его происхождении, и потому я хочу рассказать вам о нем сама.
— Я хочу стать Алексу отцом. Меня волнует его настоящее и будущее. А о прошлом мне знать вовсе не обязательно. Мое прошлое тоже не из приятных. Сара, выходите за меня замуж.
Ее глаза заволокло слезами, но она должна была обсудить с ним еще один вопрос. Она спокойно посмотрела ему в глаза.
— Люди говорят, в вашем доме живет индианка. Вы должны отослать ее прочь.
— «Люди говорят». И «кое-кто не упустит возможности рассказать вам». Вот что я вам скажу, Сара Бледшо. Если вы выйдете за меня замуж, вы будете должны научиться посылать к черту всех этих «людей» и «кое-кого». — Он глубоко вздохнул. — Маква-иква — хорошая и трудолюбивая женщина. Она живет в своем собственном доме на моей земле. Прогнать ее было бы несправедливо по отношению и к ней, и ко мне, и я этого не сделаю. Нет ничего хуже, чем начинать совместную жизнь с подобных поступков. Вам придется поверить мне на слово, что причин для ревности у вас нет, — добавил он. Он крепко держал ее за руки и не отпускал. — Еще условия будут?
— Да! — запальчиво заявила она. — Вы должны поменять клички своих кобыл! Вы ведь назвали их в честь женщин, на которых ездили, не так ли?
Он улыбнулся, но увидел в ее глазах настоящий гнев.
— Только одну из них. Вторая названа в честь взрослой дамы, хоть и красавицы: я знал ее в детстве, она была подругой моей матери. Я был влюблен в нее, но она воспринимала меня исключительно как ребенка.
Она не стала уточнять, какая лошадь чье имя получила.
— Это жестокая и скабрезная, типично мужская шутка. Но вы не жестокий и не скабрезный человек, и вы должны поменять кобылам клички.
— Вы сами дадите им новые клички, — немедленно согласился он.
— И вы должны пообещать: что бы ни произошло между нами в будущем, вы никогда не дадите мое имя лошади.
— Клянусь вам. Разумеется, — кивнул он, но не смог удержаться и добавил: — Я тут собирался купить у Сэмюэля Мерриама свинью…
К счастью, он все еще держал ее за руки и не отпускал, пока она не ответила на поцелуй. Когда они отстранились друг от друга, он увидел, что она плачет.
— Что случилось? — спросил он, начиная с тревогой догадываться о том, что брак с этой женщиной будет не из легких.
Ее мокрые глаза сияли.
— Письма, отправленные с дилижансом, будут стоить целое состояние, — сказала она. — Но я наконец-то смогу написать что-то конкретное в Виргинию, своим брату и сестре.
Как оказалось, решиться на брак куда легче, чем найти священника. Из-за этого некоторые пары на фронтире просто не беспокоились об официальных клятвах, но Сара отказалась «быть замужем без замужества». Она нашла в себе силы высказаться открыто: «Я слишком хорошо знаю, что такое родить и воспитывать ребенка без отца, и такого со мной больше никогда не произойдет», — заявила она.
- Предыдущая
- 36/157
- Следующая
