Танцующая в ночи (СИ) - Звездная Елена - Страница 21

• Предыдущая
• 21/21

Но сложно испытывать жалость к тому, что вызывает лишь ненависть:

– Ты убил меня раньше, высший.

Ранагнар подошел ближе, заглянул в огромные глаза, так напоминающие темную осеннюю листву, и прошептал:

– Когда ты смотришь, в твоем взгляде ненависть и в то же время в них пустота и обреченность… И когда ты смотришь вот так, твои глаза ничего не выражают… Данирен, что мне сделать, чтобы в твоих глазах появилась любовь?

– Ничего…– слово сорвалось с ее губ, и ударило ледяным порывом, повергая его в бездну отчаяния.

Высший смотрел на свою прекрасную жену, на ту, что носила его дитя, и вспоминал разговор, что сжигал его сердце:

'– Неужели все ночные нимфы погибают, дав жизнь ребенку?

И ответ той, что никогда не любила его:

– Нет, не все. Лишь те, кого лишили свободы, кого лишили желания жить, те, кто не привязан душой… душа нимфы в танце, ее жизнь в лунном свете, лиши ее свободы и нимфа начинает медленно погибать. Данирен дочь человека, но у нее душа нимфы и проклятие танцующих в ночи коснулось и ее…'

Протянув руку, высший коснулся ее волос, которые расплел сам, будучи ветром, с нежность пропустил блестящие пряди между пальцами… Она вздрогнула и отстранилась… Снова! И боль, отчаяние поражения накатило волной, заставляя с яростью сжимать кулаки… А там, на земле людей, бушевал ураган, сметая все на своем пути… обрывая жизни, разрушая города, уничтожая все живое… Он остановил стихию, привычно взял эмоции под контроль… Ранагнар был не настолько жесток, чтобы отпустить свою силу…

Высший сдержался, но с горечью произнес:

– Ничего… это больно слышать.

Отступив на шаг, нимфа прикоснулась к резным перилам, холодным, почти ледяным, и слабая улыбка коснулась бледных губ:

– Ты говоришь, что мое безразличие стало для тебя пыткой, высший… Но я скажу тебе, что такое пытка, самая жестокая из всех существующих, самая безжалостная… Это ты, высший! Видеть тебя каждый день, чувствовать, как ты прикасаешься, смотреть на руки, которые были в крови моего любимого и знать… знать, что его нет, а я вынуждена принадлежать его убийце!

– Ты ничего не забыла, – Ранагнар невольно опустил руки.

– Есть вещи, которые невозможно забыть,– с горечью ответила Данирен,– их можно лишь оплакивать… бесконечно!

Лунный дворец мерцал все ярче, на землю людей опускалась ночь, а во дворце высших тьма вытеснялась голубоватым светом сияющих дворцовых стен.

– Что ты пытаешься мне сказать, Данирен? – высший был почти жалок, почти сломлен, почти раздавлен… но только почти.

И снова нимфа слабо улыбнулась. Ночь звала ее, манила свободой и танцем, звала… но лунный дворец искажал мелодию, и это позволяло отрешенно слушать звонкие напевы звезд, приглушенную песнь луны…

– Я не хочу причинять тебе боль, высший, – она так и не называла его по имени, игнорируя все его просьбы,– я не желаю видеть твои страдания, я не молю о свободе… Просто оставь попытки добиться прощения, я не в силах тебя простить.

– Пройдет время и боль уйдет,– прошептал Ранагнар.

– Не надо, высший,– это был уже стон,– ничего не пройдет! Мне не нужны твои подарки, мне противны твои прикосновения, мне жаль цветы, что ты срываешь для меня, обрывая их жизнь по собственной прихоти! Я не хочу видеть тебя, не желаю слышать твой голос и каждый раз, когда твои пальцы, словно случайно касаются меня… каждое твое прикосновение, как напоминание о том, что я потеряла…

Развернувшись, Данирен направилась вверх, по сияющей лестнице, невольно любуясь мерцанием лунного камня. А высший стоял, не в силах принять свое поражение. Он был терпелив, он был нежен, он был заботлив, но… этого оказалось мало. Тьма сжирала его изнутри, тьма и отчаяние. А та, что отвергла, не дав и шанса, медленно поднималась по сверкающей лестнице, оставляя его на растерзание тьме, холоду, отчаянию…

Но что он мог сделать? Он, который любил так сильно, что не мог оставить, даже когда уходил… И он касался ее, становясь ветром, заглядывал в бездонные омуты глаз, целовал кончики ее пальцев… Как тяжело было сдерживать себя каждый раз, когда глаза следовали за хрупкой нимфой, когда ее аромат пьянил сильнее власти…

– Данирен!!!

Ранагнар окликнул ее, но девушка не остановилась… Игнорируя его попытки все исправить, игнорируя его чувства, игнорируя его самого.

И высший не выдержал! Он мог ждать. Он мог ждать очень долго! Он мог быть терпеливым, если бы у него была надежда… Он мог жить, мучительно отсчитывая мгновения до того, как она проснется и спустится по мерцающим ступеням… Высший мог дать ей время, но она не дала ему надежду… И глядя вслед нимфе, он видел, как уходит в ночь его мать, гордая Нимерина… Как высшая величественно ступает, не скрывая радостной улыбки, а всесильный Гиар сидион Агнар, умоляет ее остановиться… И Ранагнар осознал, что терпение – это путь в никуда!

– Данирен!!! – ветер метнулся вверх, обгоняя, преграждая путь уже разгневанным высшим,– Почему, Данирен?

Она испуганно вздрогнула, едва он столь внезапно оказался перед ней, с лицом, искривленным от ярости… И смысл вопроса дошел не сразу, но все же она ответила:

– Я всегда буду тебя ненавидеть, высший… за всё! И за всех!

– Всегда, это слишком долго! – произнес Ранагнар, вглядываясь в ее бледное лицо.

Устало вздохнув, Данирен прошептала:

– Высший, оставь меня… хотя бы сегодня…

Тьма вытесняла свет из его души, возвращая боль и стыд отвергнутого ребенка… Ребенка, которого никогда не любили… Который искал этой любви с отрочества, и не мог насытиться, покоряя сердца все новых и новых женщин… Боль. Отчаяние. Злость! Он больше не видел смысла добиваться той, что топтала его сердце, даже не замечая этого. Он устал быть виноватым! И спокойные слова, сорвались с губ:

– Ты будешь любить меня, Данирен… Потому что я так хочу!

И высший стал ветром… темным, стремительным, мерцающим… Девушка попыталась вырваться из вихря, окутывающего ее и подчиняющего с каждым мгновением, но не сумела… И теряя сознание, услышала тихий шепот:

– Даже высшие не в силах повернуть время вспять, но мы способны изменить воспоминания!.. Ты будешь любить меня, Данирен, потому что я этого желаю!

• Предыдущая
• 21/21