Тропа колдунов - Мельников Руслан - Страница 11

А главное: опадало и исчезало задавленное пламя. Лишь оставались густо чернеть на площадках и переходах неподвижные, размазанные клубы дыма. Князь оказался прав: даже греческому огню было не под силу разгрызть такой воздух. Вот только…

Да, задушенное пламя на стенах гасло. Но вместе с ним чародейство Угрима душило людей.

Тимофей с отчетливой тоской понял: все! Воздух в легких кончился. Ноги подкашивались и лишь незримая твердь, сдавившая тело, не позволяла ему упасть.

«Значит, умру стоя, – промелькнула нелепая мысль. – И буду стоять после смерти».

Потом связных мыслей не стало. Только отчаянно билась одна. Последняя. Полумысль-полукрик. Крик немой и бесполезный.

Дышать! Дышать!

И – никак не получалось.

Тимофей почувствовал, что умирает.

Смерть от удушья – не самая страшная смерть, но, как выяснялось, и не самая легкая.

Впрочем, не он один стоял сейчас на краю могилы.

Князь вон тоже весь аж побагровел.

Сквозь застывший дым Тимофей видел лучников на стенах. Стрелки, накрытые внезапным колдовством, замерли в нелепых позах. Красные (а кое у кого – и синие уже) лица, выпученные глаза, раскрытые рты, жаждавшие одного. Воз-ду-ха!

Колдовство закончилось внезапно.

Шум. Штурм. Ожившие и обрушившиеся со всех сторон звуки.

Вновь засвистевшие над головой стрелы.

Каменные тиски отпустили. Тимофей навалился на заборало и чудом удержался на ногах. Ветер – вперемежку с дымом от огня, которого больше не было, ударил в лицо.

И – вдо-о-ох. Долгожданный, глубокий, пьянящий…

Тимофей дышал шумно, жадно и никак не мог надышаться. Воздух, пропитанный гарью, но такой желанный и сладкий, живительной струей входил в легкие. Наполнял их и выносил прочь давящую пустоту. И входил снова. Рядом, опершись руками о шершавые бревна-камни, хрипло дышал Угрим. Видать, князю тоже пришлось нелегко.

Уцелевшие в огне лучники хватали воздух ртами, будто выброшенные на берег рыбы. Несколько мгновений никто не был способен с бою. А между тем конец первой латинянкой лестницы уже возник над стеной справа от ворот.

– Княже! – с трудом выкашлянул Тимофей.

– Вижу, – отозвался князь-волхв.

Взмах руки – и лестницу словно отбросила тугая тетива гигантского лука.

Внизу закричали придавленные люди.

А к стене прислонены еще две лестницы.

Град пущенных снизу стрел засыпал крепость. С верхней площадки осадного туруса тоже метко били лучники и арбалетчики.

– Прикрой меня, Тимофей, – потребовал князь, – Мне самому сейчас защищаться будет недосуг.

Угрим шагнул к бойнице. Тимофей перекрыл щитом узкую щель в стене. По щиту ударило. Сильно. И еще раз, и другой, и третий. Арбалетный болт свистнул над головой князя. Длинная стрела звякнула о шлем Тимофея.

Одного взгляда, брошенного вниз, хватило, чтобы понять: плохо дело. Под стеной уже бурлило людское море. Рыцари, оруженосцы, наемники, кнехты, стрелки – все смешалось в пеструю орущую массу, над которой медленно вздымались огромные лестницы. По двум из них – уже приставленным к стенам – как муравьи карабкались человеческие фигурки. Осадный турус почти подполз ко рву. Скоро и для него будет готов проход.

Угрим вновь что-то забормотал. Руки выставлены вперед, пальцы скручивают незримый валик. И…

Словно тяжелое бревно обрушилось на приставленные лестницы. Лестницы переломились, рухнули. Горохом посыпались вниз облепившие их латиняне.

Но штурмующие уже перебрасывают из-за частокола новые лестницы, лезут через тын сами. Десятками, сотнями. Подходят ближе, ближе… Вражеские стрелы летят все гуще.

– Это не поможет, княже! – пробормотал Тимофей. – Этим латинян не остановить!

Нужно было что-то другое. И Угрим сделал. Другое.

Князь широко – словно сеятель, разбрасывающий зерно, махнул рукой в сторону бойницы. Блеклые едва-едва заметные искорки слетели с кончиков пальцев волхва и тут же погасли по ту сторону стен. Вражеские стрелы, летевшие к надвратной башне, закружило невидимым смерчем, повернуло и швырнуло обратно на головы латинян.

Не все успели вскинуть щиты…

Волшба продолжалась. Руки князя метались, раскручивая незримые вихри – вправо, влево, вдоль стен, по-над заборалом. Волна магических токов и завихрений ширилась, подхватывая и разворачивая все больше и больше вражеских стрел.

Латиняне перестали стрелять.

Тогда Угрим ударил иначе. Земляной фонтан – вроде того, которым князь тушил пожар в городе – взлетел между валом и крепостной стеной. Фонтан разбил еще пару лестниц, разбросал орущие, дергающиеся человеческие фигурки, расшиб латинян о каменное подножие стен, нанизал на заостренные бревна тына, накрыл сверху тяжелой осыпью глиняных комьев, валунов и щебня.

Второй фонтан ударил из-под туруса, подведенного ко рву.

Вздыбившаяся земля разметала бревенчатый настил под осадной башней, стряхнула стрелков с верхних площадок. Башня качнулась вправо, влево…

По-ва-ли-лась.

Но не упала.

Массивное сооружение словно на невидимых канатах зависло над головами латинян.

«Арина!» – догадался Тимофей. Гречанка, подталкивавшая башню к крепости, теперь пыталась ее удержать.

Далекая женская фигура стояла неподвижно, вытянув вперед обе руки. Угрим, выставивший ладони перед грудью, тоже не шевелился. Между ищерским волхвом и никейской ворожеей шла незримая борьба. Угрим давил турус к земле. Арина не давала башне упасть. И если бы только она одна!

Бросив взгляд в сторону камнемета, Тимофей увидел, как к накренившейся башне простер руки Михель.

Громоздкий турус, так и не коснувшийся земли, начал медленно-медленно поднимался.

А в крепость снова полетели стрелы. Вших-вших-вших-вших… Тук-тук-тук-тук… Вражеские стрелы шелестели над головой, били в щит Тимофея и в края бойницы. Угрим не мог отвлечься, и Тимофею приходилось прикрывать и себя, и князя.

Угрим как будто не замечал стрел. Пот ручьями стекал по лицу волхва. Руки дрожали. На лбу князя вздулись вены. Из перекошенного рта вырывалось хриплое дыхание. Но противостоять объединенному натиску Арины и Михеля Угрим не мог.

Еще немного и…

Оглушительный хруст и грохот. Ага, вот чего добивался князь! Деревянная конструкция попросту не выдержала магического давления с двух сторон. Башня треснула. Переломилась. Посыпалась смятыми в труху бревнами.

Турус развалился на части. Рухнул…

Князь отступил от бойницы сам и отдернул Тимофея.

– Готово! – шумно выдохнул Угрим.

Тимофей тоже перевел дух. Щит ощутимо тяготил левую руку. Еще бы! Из кожаной обивки торчало десятка полтора стрел. Оперения царапали заборало при каждом движении. С таким щитом много не навоюешь.

Тимофей вынул из ножен меч. Взмахнул пару раз. Обрубил древка под самые наконечники. Вот так гораздо лучше! А острия можно выковырнуть позже. Когда будет время. Если будет.

За стеной послышался гулкий протяжный рев. Рог? Латиняне трубят отступление?

Тимофей не удержался. Снова выглянул из-за бойницы.

Да, это звучал боевой рог. Только он не звал назад. Он гнали к крепости вторую волну штурмующих. Свежие силы латинян двигались к Острожцу ровными, не смятыми еще рядами. К крепости на людских плечах плыли новые лестницы.

– Княже! – Тимофей повернулся к Угриму. – Латиняне…

– Знаю, – кивнул князь. – Слышу. Михель шлет подмогу.

Тимофей отыскал взглядом латинянского мага и ворожею-гречанку. Вражеские чародеи, похоже, утратили интерес к развалившемуся турусу и разочаровались в стенобитном пороке. Сейчас они творили за спинами надвигающихся отрядов какую-то новую волшбу. Правда, ее последствий пока видно не было.

– Что происходит? – пробормотал Тимофей. – Что делают Михель и Арина?

– Изгоняют страх, – хмуро ответил Угрим, даже не взглянув за стену. Наверное, не нужно было. Наверное, князь все чувствовал и так. – Внушают воинам отвагу. Это сложная магия, она требует полного сосредоточения и концентрации сил. К ней прибегают редко. Но она того стоит. Поднимай ратников на стены, Тимофей. Дружинников, ополченцев – всех. Пришло время…