Смотрите, Джейн забивает! - Гибсон Рэйчел - Страница 56

• Предыдущая
• 56/60
• Следующая

— Не так уж и задолго, — даже для него самого его голос звучал странно. Как будто пустота в его груди ожидала, пока злость поднимется и заполнит ее. Это случится, но не сейчас. — Ты всегда знала, как я отношусь к тому законченному дерьму, которое пишут обо мне. Я говорил тебе.

— Я знаю, но, пожалуйста, не злись. Или лучше злись, потому что у тебя есть право на это. Просто… — ее глаза снова наполнились слезами, и она вытерла их пальцами. — Просто я была так увлечена тобой, и ты поцеловал меня, и я написала об этом.

— И отправила это для публикации в порножурнале.

— Я надеялась, что ты будешь польщен.

— Ты знала, что не буду, — сдерживаемый гнев рос в его груди. Ему надо было убраться отсюда. Ему надо было убраться подальше от Джейн. От женщины, в которую, как Люк думал, он влюбился. — Ты, должно быть, здорово посмеялась, когда я считал тебя ханжой. Когда я думал, что мои фантазии шокируют тебя.

Она покачала головой:

— Это не так.

Она не только предала его веру в нее, но сделала из него полного дурака.

— Что еще я смогу прочитать о себе?

— Ничего.

— Ну да, — он подошел к двери и взялся за ручку.

— Люк, подожди! Не уходи, — он остановился. Ее голос настиг его, наполненный слезами и той же пронзительной болью, от которой сжимались его внутренности. — Пожалуйста, — заплакала Джейн. — Мы сможем справиться с этим. Я могу представить все в выгодном для тебя свете.

Он не обернулся. Он не хотел видеть ее.

— Я так не думаю, Джейн.

— Я люблю тебя.

Своими словами она воткнула еще один нож ему в спину, и злость, которую он сдерживал, наконец-то вырвалась. Он думал, что она разорвет его.

— Тогда не хотел бы я увидеть, что ты творишь с людьми, которых не любишь, — он открыл дверь. — Держись от меня подальше и не подходи к моей сестре.

Люк шел по коридору. Узор коврового покрытия казался размытым пятном. Джейн была Медовым пирожком. Его Джейн. Хотя он знал, что это правда, ему было очень нелегко постичь ее.

Он зашел в свой номер и прислонился спиной к закрытой двери. Все время, пока он считал Джейн ханжой, она писала порнушку. Все время, пока он думал, что она скована, Джейн знала о сексе больше, чем он. Все время, пока они были вместе, он доверял ей, а она делала записи.

Она сказала, что любит его. Он ни на секунду не поверил ей. Он доверял ей, а она ударила его ножом в спину. Она использовала его для написания порнорассказа. Зная, как Люк относится к этому, она все равно написала его.

Все это время, пока он заботился о том, чтобы она не чувствовала себя фанаткой, она на самом деле была… Кем была Медовый пирожок? Нимфоманкой?

Была ли Джейн нимфоманкой? Нет. Была? Он не знал. Он ничего не знал о ней.

Он был уверен лишь в том, что оказался чертовым дураком.

Джейн была дурой. Столько раз. Сначала — когда влюбилась в Люка, хоть и знала, что он разобьет ей сердце. Затем — когда смотрела ему в глаза и рассказывала, что она и есть Медовый пирожок. Он не знал. Был шанс, что никогда и не узнает.

Но она знала. И это жгло ее так, будто тлеющие древесные угли были спрятаны у нее в груди. В конце концов, она бы сказала ему, чтобы спасти его рассудок. Люк просто сходил с ума, думая, что кто-то следил за ними из темноты… и Джейн полагала, что кто-то в самом деле следил. Она. Поэтому рассказала ему все, чтобы облегчить муки совести. Так почему же ей не стало легче?

Джейн бросила чемодан на пол и разрыдалась. Она провела семь часов в такси, аэропортах и самолетах, пытаясь добраться до дома. Пытаясь держаться. Она больше не могла. Боль от потери Люка терзала ее тело, а легкие разрывались от рыданий. Она знала, что терять его будет мучительно, но никогда не представляла, что такая боль возможна.

Лунный свет струился сквозь окна маленькой спальни, и Джейн, закрывая себя в темноте, задернула шторы. Она вылетела из Феникса первым же рейсом этим днем. У нее была двухчасовая остановка в Сан-Франциско, прежде чем полет продолжился до Сиэтла. Джейн истощилась физически и эмоционально. Она должна была уехать. У нее не было выбора. Она не могла войти в раздевалку следующим вечером и увидеть лицо Люка. Не могла рассыпаться на кусочки. Прямо там, на виду у игроков.

Прежде чем уехать, она позвонила Дарби и сказала, что у нее в семье несчастье. Ей нужно срочно домой, и она присоединится к команде, когда та вернется в Сиэтл. Хотя это не имело никакого отношения к Дарби, он помог ей организовать полет, и Джейн поняла, что Хоуг был кем-то большим, чем просто нахальным дельцом. Под этими костюмами за тысячу долларов и ужасными галстуками скрывалось доброе сердце. И может быть, Дарби будет достаточно хорош для Каролины.

Джейн также позвонила Кирку Торнтону. Тот не был таким понимающим, как Хоуг, и спросил, что за несчастье. Джейн была вынуждена солгать. Она сказала, что у ее отца сердечный приступ. Хотя на самом деле разбилось ее сердце.

Упав на кровать, Джейн закрыла глаза. Она не могла перестать думать о Люке или вспоминать, каким было его лицо, когда она вошла в бар гостиницы. Люк выглядел ошеломленным. Как будто кто-то ударил его кирпичом. Она помнила каждую мучительную деталь. А хуже всего была его забота о ней. И когда он, наконец, осознал, что она и есть Медовый пирожок, его забота обернулась презрением. В тот момент Джейн поняла, что потеряла его навсегда.

Она повернулась на бок и потрогала подушку, лежавшую рядом: Люк был последним, чья голова касалась ее. Джейн провела рукой по мягкой хлопковой наволочке, затем прижала подушку к носу: запах Люка… Она почти могла почувствовать его.

Сожаление и злость смешались с болью в ее душе, и Джейн хотелось, чтобы она не говорила Люку, что любит его. Ей хотелось, чтобы он не знал этого. А больше всего ей хотелось, чтобы ему было не все равно. Но это было не так.

«Тогда я не хотел бы увидеть, что ты творишь с теми, кого не любишь», — сказал он.

Отбросив подушку в сторону, Джейн села в кровати, вытерла слезы со щек и, надев огромную футболку, направилась по темной квартире на кухню. Открыла холодильник и заглянула внутрь. Прошло много времени с тех пор, как она размораживала его. Джейн взяла давным-давно открытую банку, где плавал один кусочек маринованного огурца, и поставила на стол. Достала пустую бутылку горчицы и пол-упаковки молока, у которого неделю назад закончился срок годности, и поставила рядом с банкой. Грудь болела, а голова была как будто набита ватой. Джейн с радостью бы заснула и спала, пока боль не исчезнет, но даже это было невозможно, потому что, проснувшись, она бы встретилась с этой болью снова.

Зазвонил телефон. Когда он замолчал, Джейн сняла трубку и положила рядом с аппаратом. Вытащив мусорное ведро и чистящее средство из-под раковины, она поставила их рядом с собой в круг света от холодильника. Она чистила его, чтобы чем-то заняться. Чтобы удержаться и не сойти с ума. Но это не помогало, потому что она вспоминала все прекрасные и волнующие, и ужасные мгновения, которые провела с Люком. Она вспоминала, как он бросал дротик, как будто мог силой добиться точности. Как он ехал на мотоцикле, и каково это было — сидеть позади него. Она вызвала в памяти точный цвет его глаз и волос. Звук его голоса и запах его кожи. Прикосновение его рук и тела, прижатого к ней. Его вкус у нее во рту. То, как он глядел на нее, когда они занимались сексом.

Джейн любила в Люке все. Но он не любил ее. Она знала, что между ними все закончится. В конце концов, рассказ о Медовом пирожке в «Хим» просто приблизил неизбежное. Даже если бы она не отослала его, даже если бы она никогда не написала его, их с Люком отношения не ждал бы счастливый конец, несмотря на то, что она надеялась на обратное. Кен был привязан к Барби. Мик встречался с супермоделями, а Брэд женился на Дженнифер. Точка. Такова жизнь. В этом разрыве не было ее вины. Люк бы все равно бросил ее. Может, даже лучше, что он ушел от нее сейчас, сказала себе Джейн, чем через несколько месяцев, когда она нашла бы еще больше причин любить его. Когда ей было бы еще больнее. Хотя она не могла представить себе, что боль могла стать еще сильнее. Она чувствовала себя так, будто часть ее умерла.

• Предыдущая
• 56/60
• Следующая