Неприятности в Валентинов день - Гибсон Рэйчел - Страница 10

• Предыдущая
• 10/60
• Следующая

Роб взял почту со стола, направился к двери и, выключив свет, спустился по лестнице. Он никогда не был парнем, анализирующим свою жизнь. Если ответ не находился легко, он забывал о вопросе и двигался дальше. Но когда в тебя стреляют, это заставляет хорошенько всмотреться в себя. А когда приходишь в сознание с трубками, воткнутыми в грудь, и с неподвижной ногой, у тебя появляется куча времени, чтобы подумать о том, как получилось, что твоя жизнь стала таким дерьмом. Самый простой ответ на этот вопрос: Роб Саттер был идиотом и занимался сексом с психопаткой. Труднее было ответить, почему.

Держа письма в руке, Роб запер магазин. Надвинул солнечные очки на переносицу и направился к «Хаммеру». Забравшись внутрь, бросил почту на пассажирское сиденье рядом с продуктами и завел мотор. Саттер все еще не знал ответа на последний вопрос. Но решил, что теперь это не имеет значения. Каким бы ни был ответ, урок Роб получил страшный. Он плохо разбирался в женщинах, а когда дело доходило до серьезных отношений, то оказывался проигрышной ставкой. Брак с Луизой был болезненным, развод — неизбежным ударом о лед. Вот все, о чем нужно было помнить Саттеру, чтобы избежать повторения прошлого.

Хотя он хотел бы завести любовницу. То есть девушку, которая стала бы подругой. Подругой, которая бы приходила к нему домой пару раз в неделю и занималась с ним сексом. Кто-то, кто просто хотел хорошо провести время и покататься на нем, как на коне-качалке. Кто-то не сумасшедший. Но здесь было одно «но». Стефани Эндрюс не выглядела сумасшедшей — пока не появилась в Сиэтле со своими обидами и с «береттой».

После того выстрела Роб не занимался сексом. Не то чтобы он не мог или потерял желание. Просто каждый раз, когда он видел женщину, которая ему нравилась, и которой, казалось, нравился он, тихий голос в его голове всегда останавливал это, прежде чем это начиналось. «Разве она стоит того, чтобы умереть? — спрашивал голос. — Разве она стоит твоей жизни?»

Ответ всегда был отрицательным.

Выехав с парковочного места, Роб посмотрел в зеркало заднего вида на магазин «M&С». Даже если это была восхитительная рыжеволосая женщина с длинными ногами и красивой попкой.

Переехав через улицу, Саттер остановился на бензоколонке самообслуживания «Шеврон» и стал заправлять «Хаммер», прислонившись к боку машины и приготовившись к долгому ожиданию. Его взгляд снова вернулся ко входу в продуктовый магазин. Кто бы ни придумал аксиому: чем больше ты обходишься без секса, тем меньше ты его хочешь, — этот человек был идиотом. Роб, возможно, не думал о сексе все время, но когда думал, все еще хотел заняться им.

Пикап «Тойота» остановился позади «Хаммера», оттуда вышла маленькая блондинка и направилась к Саттеру. Ее звали Роуз Лейк. Ей было двадцать восемь, и она походила на маленькую куколку Барби. Летом она любила носить топики без лифчиков. Да, он это заметил. То, что он не занимался сексом, не значило, что он не был мужиком. Сегодня она надела обтягивающие джинсы «Рэнглер» и джинсовую куртку с искусственным белым мехом внутри.

Щеки порозовели от холода.

— Привет, — окликнула она Роба, останавливаясь перед ним.

— Привет, Роуз. Как ты?

— Хорошо. Слышала, ты вернулся.

Он сдвинул солнечные очки на макушку.

— Да, я вернулся прошлой ночью.

— Куда ты ездил?

— Катался на лыжах с друзьями.

Роуз опустила подбородок и взглянула на него уголком светло-голубых глаз:

— Чем теперь занимаешься?

Он распознал приглашение и засунул пальцы в передний карман «Левисов»:

— Заправляю «Хаммер».

Да, она был симпатичной, и он не раз чувствовал искушение взять то, что она предлагала.

— А что насчет того, что будет, когда ты уедешь отсюда? — спросила Роуз.

Роб даже сейчас чувствовал это искушение.

— Мне нужно многое сделать: открытие магазина через несколько недель.

Она протянула руку и дернула за лацкан его куртки.

— Я могла бы помочь тебе.

Но недостаточное, чтобы выбросить все предостережения из головы.

— Спасибо, но это бумажная работа, которую я должен сделать сам. — Все-таки не было ничего плохого в том, чтобы поболтать с симпатичной девушкой, пока наполняется бак «Хаммера». — Что-нибудь интересное произошло, пока меня не было?

— Эммет Барнс арестовали за пьянство и нарушение общественного порядка, но в этом нет ничего нового или интересного. «Спадс энд Садс» нарушили режим здорового питания, но в этом тоже нет ничего нового.

Вытащив руку из кармана, Роб потянулся к своим солнечным очкам.

— О, и я слышала, что ты — гей.

Насос отключился, а рука Саттера застыла в воздухе.

— Что?

— Моя мама была в салоне «Завейся и покрасься» сегодня утром, а то корни отрасли, и слышала, как Иден Хансен сказала Дикси Хоу, что ты гей.

Роб опустил руку:

— Владелица торгового центра «Хансен» сказала это?

Роуз кивнула:

— Да. Не знаю, где она это услышала.

С чего бы Иден говорить, что он — гей? Это не имело смысла. Роб не одевался как гей, и на его «Хаммере» не было радужной наклейки. Ему не нравилось краситься или слушать Шер. Ему было по барабану, когда его носки оказывались разными, если они были чистыми, — только это имело значение. И единственным продуктом по уходу за волосами, имевшимся у него, был шампунь.

— Я не гей.

— Я так и не думаю. Я всегда хорошо чувствую что-то подобное, а от тебя никогда не ощущала гомосексуальной ауры.

Роб вынул заправочный пистолет, вставил его в паз и сказал себе: «Не то чтобы это имело значение». В гомосексуалистах не было ничего плохого. У него имелось несколько друзей-геев из НХЛ. Просто так получилось, что он не был одним из них. Для него дело здесь было лишь в сексуальных предпочтениях, а Роб любил женщин. Он любил в них все. Он любил запах их кожи и их теплые, нежные губы под своими губами. Он любил жаркий взгляд их глаз, когда соблазнял их снять трусики. Он любил их ласковые, жадные руки на своем теле. Он любил толчки и рывки, давать и брать в жарком сексе. Он любил это быстро и любил это медленно. Он все любил в этом.

Роб сжал зубы, завинтил крышку топливного бака и сказал:

— Увидимся, Роуз, — затем открыл дверь автомобиля.

Сначала было очень сложно обходиться без секса, но Роб старался много двигаться и постоянно находить себе какое-то занятие… Когда мысли о сексе появлялись в его голове, он просто думал о чем-нибудь другом. Если это не срабатывало, он вязал мушек для нахлыста, погружаясь в нимф и мушек с тунговой головкой фирмы «Заг Багс». Он концентрировался на создании идеальной приманки, и, в конечном итоге, ему становилось легче. С помощью силы воли и после тысячи сделанных мушек он добивался контроля над своим телом.

До недавнего времени. Пока одна рыжуля не провела пальцами по его руке и не послала заряд желания прямо в его пах, напоминая обо всем, от чего Роб отказался.

Она не была первой женщиной, предложившей ему хорошо провести время. Он знал женщин в Сиэтле и женщин прямо здесь в Госпеле, которые были готовы к постельным играм. Просто эта рыжая оказалась более сильным искушением, чем все другие женщины за последнее время, и Роб не знал почему. Но, как и со всеми вопросами в своей голове, на которые не было ответов, он и не пытался понять — почему.

Роб только одно знал наверняка: подобное искушение плохо влияло на спокойствие его разума. Было бы лучше уехать от Кейт Гамильтон. Лучше, если бы он оставался на своей стороне парковки. Лучше полностью выбросить из головы внучку Стэнли.

А лучший способ — это сделать так: взять семифутовую бамбуковую удочку и восьмиунцевую катушку, коробку его любимых мушек и наживок и отправиться на реку, к полуголодной форели.

Он приехал домой, взял свою удочку, катушку и болотные сапоги, затем направился к реке Биг Вуд Ривер, в местечко прямо под мостом Ривер Ран, где зимой без страха питались огромные форели. Где только самые преданные делу рыболовы стояли по колено в такой ледяной воде, что холод пробирался через гортекс, начес и неопрен. Где только самые твердолобые осторожно шли по замерзшему льду на реке и отмораживали свои яйца ради шанса сразиться с двенадцатидюймовой радужной форелью.

• Предыдущая
• 10/60
• Следующая