Тайная история Леонардо да Винчи - Данн Джек - Страница 118

• Предыдущая
• 118/130
• Следующая

Позднее в своем унынии он разыскал Миткаля, и они долго беседовали, как частенько делали в дороге. Эти беседы дарили Леонардо радость и утешение, потому что Миткаль поглощал новые знания с той же жадностью, что и Никколо. И Леонардо рассказывал ему о своем соборе памяти, пересказывал исторические труды Плиния; он учил мальчика алгебре, свойствам зрения и нотной системе Гвидо д’Ареццо.

Он учил Миткаля, как когда-то учил Никколо…

Но Миткаль был одержим Валтурио и Александром Великим, искусством и теорией войны — ибо он был обманщиком, — этот Миткаль.

Как и Никколо, он только с виду казался ребенком.

Отряды Мустафы нападали снова и снова — как хорьки, собирающие кровавую дань с гусиного стада; и Кайит-бей подгонял свою армию, точно она отступала. Однако калиф был полон решимости сразиться с Мехмедом, который стоял лагерем на северо-восточной оконечности большой равнины в конце цепочки из длинных и узких горных долин. В скалах над этой равниной стояла захваченная турками крепость — та самая, в которой содержали Айше.

Быть может, и Никколо был сейчас там… если он вообще жив.

А может быть, повелитель турок продал его одному из своих военачальников: Басарабе, который командовал двадцатью тысячами валахов, или Беглербегу, возглавлявшему шестьдесят тысяч румын, или же предводителю Аканги, который не задумываясь выставил бы Никко под пики и стрелы арабов и персов.

Калиф послал за Леонардо на рассвете. Было зябко, словно осенью, и в центре неба еще мерцали последние звезды. Леонардо валился с ног от усталости: всю ночь он и Хилал провели на ногах. Турки атаковали каждую ночь, без факелов — единственным признаком их приближения было смертоносное пение стрел. Артиллерия оказывалась бесполезной — стрелять можно было разве что по теням, по лесу, по веткам, колыхавшимся на ветру. Но на сей раз турки напали на орудия и попытались увезти многострельные пушки Леонардо, установленные на повозках: то-то был бы щедрый дар Мустафе! По счастью, мамлюкская кавалерия перехватила турок и вырезала всех до единого.

В лагере знали, что за этой атакой последует другая — утром ли, днем или посреди ночи. Эти вылазки медленно, но верно сокращали армию калифа еще прежде, чем она добралась до поля битвы. Турки не всегда проявляли алчность; иногда они просто убивали и отступали. Солдаты, составлявшие фланги колонн на марше, знали, что обречены на смерть, так же верно, как если бы калиф самолично готовился разрубить их пополам. В их представлении турки были не солдатами из плоти и крови, но джиннами, сотворенными из огня и дыма. Недостаток сна и страхи перед внезапной смертью ослабляли дух самых закаленных и испытанных воинов. Кайит-бей не мог отправлять в рейды своих людей, даже наемную конницу, этих прирожденных убийц, — разве что хотел увидеть их снова насаженными на ряды кольев.

Хилал был прав: такая война была непривычна для калифа.

— Со всеми твоими изобретениями, маэстро, со всеми твоими пушками и колесницами и прочими военными машинами я все же бессилен.

Кайит-бей сидел в сумраке, имевшем синеватый оттенок, словно был вечер, а не преддверие дня; он курил трубку и потягивал кофе. Рядом с Леонардо стоял Куан, а около калифа сидели Хилал с несколькими евнухами и избранные мамлюкские генералы. Воздух в шатре был спертый, словно перенасыщенный миазмами желчной ненависти, ибо все эти люди ненавидели друг друга, так же как, вероятно, ненавидели своего повелителя Кайит-бея, собравшего их вместе.

— Мне очень жаль, что мои изобретения не приносят большей пользы, о повелитель миров, — ответил Леонардо.

— И что же ты с этим намерен сделать? — осведомился калиф.

— Маэстро Леонардо знаток не только пушечного дела, но и стратегии, — заметил Хилал, в упор глядя на Куана.

— Великий эмир прав, — подтвердил Куан.

Хилал явно вздохнул с облегчением.

— А, так мой отец и мой брат — двое моих ближних советников — наконец-то сошлись во мнениях. — Кайит-бей поглядел на Хилала и Куана, которые были, конечно, его рабами. — Похоже, Леонардо, их любовь к тебе сильнее, чем взаимная ненависть.

— Сдается, что так, — осторожно согласился Леонардо, гадая, к чему все они клонят.

— Я слышал, как ты рассказывал истории о подвигах Александра Великого Миткалю, которого я считаю своим сыном, — продолжал Хилал. — Не говорил ли ты ему, что знаешь, что сделал бы Александр, окажись он в положении нашего калифа?

— Я всего лишь развлекал ребенка, — сказал Леонардо, — и не думал, что мои мысли и домыслы представляют такой интерес для подслушивающих.

— Скажи нам, что же сделал бы великий Александр, — велел Кайит-бей.

— Александр использовал хитрость, чтобы победить иллирийского вождя Клита, который взбунтовался против него, — сказал Леонардо. — Александр скорым маршем шел к крепости, в которой засел Клит. Другое иллирийское племя атаковало войско Александра на марше, как Мустафа сейчас атакует нас. Даже местность, владыка миров, была схожей, ибо Александр шел по долинам и равнинам, окруженным горами. Однако его припасы почти истощились, и иллирийцы постоянно атаковали его, спускаясь с гор. Если б ему не удалось выманить врагов на равнину, где он мог развернуть свои обученные фаланги, он никогда не добрался бы до крепости Клита.

— Именно это нужно сделать и нам, — сказал Кайит-бей. — Выманить турок в низину, где мы сможем драться с ними. — Он помолчал и спросил: — Так что же придумал Александр?

— Он устроил для врагов грандиозное зрелище, военный парад, и иллирийские солдаты собрались поглазеть, как фаланги Александра маршируют, разворачиваются и сходятся. Они спустились по склонам гор, собрались на самых нижних отрогах, зачарованные выучкой и ловкостью Александровых солдат. Александр подманил их собраться там, где он мог на них напасть, и, когда он велел идти в атаку, его войска застали иллирийцев врасплох. Иллирийцы гибли на пиках его солдат, их уничтожили фаланги Александра.

— Ты хочешь, чтобы мы устроили парад для Мустафы? — саркастически осведомился Кайит-бей.

— Нет, владыка миров.

— Тогда что же предложит нам дух Александра?

Леонардо чувствовал нетерпение калифа, но он разыграл все как по нотам, как некогда, выступая с фокусами перед свитой Лоренцо и сотворяя дух из свиного пузыря, — Кайит-бей не меньше тогдашних зрителей Леонардо обожал драматические эффекты. С чего бы еще он привел Леонардо повидать Зороастро в зале пыток?

— Александр, — сказал Леонардо, — собрал бы ангелов в небесах и направил бы их летать над войском своих врагов.

Калиф улыбнулся и кивнул.

— Мы уже один раз видели, как ангел летал над нашим войском, не так ли? — Он поглядел на Хилала, который устраивал полет Миткаля в летающей машине Леонардо в замке калифа. — А теперь это зрелище ждет Мустафу.

— Поздравляю, — сказал Куан, когда они вместе покинули шатер калифа.

— С чем? — горько спросил Леонардо. — С тем, что я приговорил детей умереть на турецких пиках?

— Ты дал совет калифу, и он его принял. А это немало.

— У калифа достаточно советников, — сказал Леонардо.

Куан улыбнулся:

— Более чем достаточно, но это для него лишь один из способов проявлять… щедрость. Он полагается только на самого себя.

— А как же ты и Хилал?

— Иногда калиф прислушивается к одному из нас, иногда к другому.

— Но на сей раз он прислушался к вам обоим.

— Он прислушался к тебе, маэстро, — поправил его Куан.

Леонардо выдавил смешок.

— Калиф был прав, Куан? Ты ненавидишь Хилала?

— Калиф никогда не ошибается, — сказал Куан.

• Предыдущая
• 118/130
• Следующая