Лето больших надежд - Виггз Сьюзен - Страница 18

• Предыдущая
• 18/80
• Следующая

— Это перекресток, — сказал Фредди. — Осторожней.

— Прости. Я пропустила знак. — Один только вид имени Дэвис заставил ее вздрогнуть.

«Спокойно, — сказала она себе. — В мире миллион Дэвисов. Без сомнения, строительная фирма не принадлежит… Невозможно, — подумала она. — Это было бы полным безумием».

— Я запишу номер этой строительной фирмы, — сказал Фредди рассеянно.

— Зачем тебе это?

— Наверное, это единственная фирма в городе, а нам понадобится ее помощь.

— Мы найдем другую.

Он повернулся на сиденье, пока они проезжали мимо. На вывеске значится, что они обеспечены облигациями, застрахованы и бесплатно делают смету и счет.

— И ты в это веришь?

— А ты нет? — Он цокнул языком. — Такая циничная к таком нежном возрасте. — Он нацарапал номер строительной фирмы.

Не может быть, чтобы «Дэвис констракшнз» имело какое-то отношение к Коннору Дэвису, убеждала она себя. А даже если и так, что с того? Он, возможно, даже не помнит ее. И это должно было послужить ей утешением, если вспомнить, какой дурой она выставила себя по отношению к нему.

— Ну хорошо, скажи мне, что это не мост под крышей, — сказал Фредди, хватаясь за фотоаппарат.

— Это мост под крышей.

— Не могу поверить, — сказал он — Это лучше, чем мосты графства Мадисон.

— Даже лоботомия лучше мостов графства Мадисон. Он резко повернулся, глядя на табличку, которая гласила, что этот мост построен в 1891 году. У него даже есть имя — мост Скай-Ривер, и он был необычайно хорош, как на открытке. Оливия вспомнила, что лагерный фургон, который доставлял их от поезда в лагерь «Киога», всегда гудел, въезжая в темный тоннель со скрипучим покрытием, обрамленный ласточкиными гнездами. Это был последний рукотворный оплот перед въездом в лагерь.

За мостом дорога шла вдоль реки, проходила через цепь гор, на которых были выбиты названия и высота. Фредди, городской мальчишка, был вне себя.

— Это потрясающе, — восхищался он. — Не могу поверить, что твоя семья владеет такой красотой, и ты мне никогда не говорила об этом.

— Лагерь закрыт последние восемь, нет, девять лет. Компания по недвижимости присматривает за этим местом. Некоторые семьи приезжают сюда в отпуск и собираются здесь время от времени. — Оливию приглашали на семейные встречи, но она никогда не ездила. Для нее это было слишком — столько плохих воспоминаний! — Зимой, — добавила она, — мой дядя Клайд привез сюда семью кататься на лыжах и ради восхождений на снежные вершины.

— С ума сойти, — пробормотал Фредди. — Почти как в нормальной семье.

Она взглянула на него:

— Ну, если то, что ты увидишь сегодня, не заставит тебя мчаться обратно в Нью-Йорк, ты все лето будешь встречаться с кланом Беллами.

— Напугала. А я не забыл рассказать тебе о моих квартирных делах?

— О, Фредди.

— Ты правильно поняла. Безработный и бездомный. Я настоящая находка.

— Этим летом ты работаешь на меня и живешь в лагере «Киога».

Он ее лучший друг. Что еще она может сказать?

Оливия снизила скорость, увидев краем глаза белый взмах оленьего хвоста. Мгновением позже появились самка с детенышем, и Фредди был в таком восторге, что едва не разбил свою камеру.

Девять лет тому назад к лагерю вели указатели вдоль всей дороги, и каждый с восторгом поздравлял их с прибытием, пока они подъезжали все ближе и ближе к месту назначения.

— Это гора Лукаут, — говорил кто-нибудь, показывая в окно и подпрыгивая на сиденье фургона. — Я увидел ее первым.

Другие местечки тоже назывались неплохо — ручей Мосс, холм Уотч, гора Сентри, дуб Треати. Дерево такое старое, что поговаривали, будто шериф Десси Лайон посадил его в честь договора, который он подписал с Питером Стувесантом, губернатором колонии.

Это будет ее двадцатое лето в лагере. Оливия вела машину в молчании. Ее желудок опускался ниже, и страх стал почти физическим ощущением холода и мертвой тяжести внутри. И снаружи, думала она. Вес, который она набрала, тогда был результатом стресса от тихого развода ее родителей, требований школы, ее собственных невыраженных страхов.

Они проехали стеклянную художественную студию с причудливой вывеской у дороги, и затем потянулась прибрежная полоса, где луга были преувеличенно зелеными, а леса глубокими и таинственными. Высоко на солнечной полянке был припаркован маленький дорожный трейлер, а рядом черный хромированный «харлей».

— Интересное место, — прокомментировал Фредди.

— Тут полным-полно типов из контркультуры [10]. Леса не так далеко.

Они проехали ферму Уинди-Ридж, еще один причудливый знак, потом достигли последнего поворота дороги и повернули на гравийный подъезд, обозначенный как частое владение, куда вход запрещен. Дорога петляла через лес, который с каждой милей становился все гуще. И наконец, вот она, перед ними — арка ручной постройки, изгибавшаяся над дорогой, — вход во владения. Построенная из массивных деревянных бревен, она была торговой маркой лагеря. Рустикальную арку украшали обычные письма, которые дети еженедельно отсылали домой. За аркой раскинулся лагерь «Киога». Основанный в 1932 году в стиле адирондак [11].

В автобусе дети задерживали дыхание, пока проезжали под аркой, а когда оказывались внутри, раздавался громкий коллективный крик, сопровождаемый аплодисментами восторга и означавший «Мы здесь».

— Ты в порядке? — спросил Фредди.

— Нормально, — с трудом выдавила Оливия. Она замедлила ход, и сухой, острый гравий захрустел под колесами. Пока они ехали дальше по древней дороге, затененной кленами и дубами, у нее появилось странное ощущение возвращения во времени, в место, которое никогда не было для нее безопасным.

Заброшенный подъезд зарос деревьями, ветви касались громыхающего SUV. Она припарковалась перед главным холлом и выпустила Баркиса. Пес понесся вокруг в экстазе открытия, намереваясь обнюхать каждую травинку.

Собственность в сотню акров было по большей части пустыней, с озером Уиллоу в центре. Там были рустикальные здания, луга и спортивные корты, маленькие домики и бунгало, окружавшие безмятежное нетронутое озеро. Оливия показала на площадку для стрельбы из лука, теннисные корты, амфитеатр и горные тропы, которые теперь совершенно заросли. Она уже делала в уме заметки, оценивая, во что обойдется восстановление лагеря.

В главном павильоне располагалась столовая. Он был вытянут вдоль озера, где обычно проходили танцы и вечерние развлечения. Низкая часть здания заключала в себе кухню, кабинет регистрации и лагерный офис. Теперь все было в запустении — от заросшей сорняками дорожки до розовых кустов вокруг голых флагштоков. Удивительно, но розы выжили, разросшись в бурном цветении колючими ветвями.

Оглядывая главный павильон и домики, Фредди заметил:

— У меня не было представления, что места вроде этого все еще существуют. Это так похоже на «Грязные танцы».

— Теперь это город призраков, — сказала она, хотя ее воображение было населено детьми в форменных футболках с логотипом «Киога». — До начала шестидесятых тут каждый вечер устраивали танцы, иногда с живой музыкой.

— Прямо здесь, в середине ничего?

— Мои дедушка и бабушка утверждают, что музыканты были не такими плохими. Всегда можно было найти талант, потому что музыканты и актеры из Нью-Йорка искали, где бы провести лето. После того как лагерь перешел только к детям, там проводились уроки пения и танцев.

Она содрогнулась при воспоминании. Она всегда приходила последней и обычно танцевала с другой девочкой, со своей кузиной, или с мальчиком, а его лицо при этом выражало отвращение от того, что он танцевал с Лолли, бочкой жира, под этим прозвищем она была известна в те дни.

— Давай откроем главный павильон, и я покажу тебе столовую, — предложила она.

Ключом, который дала ей бабушка, она отперла здание, и они распахнули тяжелые двойные двери. В фойе стеклянные витрины были занавешены, за стеклами обитали охотничьи трофеи со стеклянными глазами: лось, медведь, олень, ягуар.

• Предыдущая
• 18/80
• Следующая