Лето больших надежд - Виггз Сьюзен - Страница 58

• Предыдущая
• 58/80
• Следующая

— Мой отец будет болью в моей заднице по поводу всего этого, — пробормотала Дэзи Джулиану.

Они двое проводили утро, сгребая гальку на главную дорожку, ведущую от павильона к доку. Когда гости приедут на праздник, для них будет готова новенькая пешеходная дорожка. Она гадала, оценит ли кто-нибудь, что Джулиан притащил как минимум двенадцать тачек гальки, пока она разгребала ее по намеченному плану. Они работали быстро, наметив закончить до обеда.

— Может быть, он удивит тебя, — предположил Джулиан, бросая лопату и рабочие рукавицы в тачку. Он сделал большой глоток из бутылки с водой.

Его футболка промокла от пота, и рабочие шорты прилипли к бедрам, в карманах было бог знает что. Всякая мужская ерунда. Когда парни выглядят неряшливыми от тяжелой работы, их это только украшает. А вот девушек нет. А Дэзи сейчас была потная и грязная.

— Боже, — сказала она. — Мне уже почти семнадцать. Я не могу дождаться, когда наконец смогу не спрашивать разрешения делать все, что хочу. — Она поймала взгляд Джулиана, который завинчивал крышкой бутылку с водой. — О, черт. Прости, Джулиан. — Она не знала, что еще сказать.

— За что ты просишь прощения? — Его глаза подозрительно сузились. У него были красивые глаза, цвета оливы, которые замечательно контрастировали с кремово-коричневой кожей.

— Что я жалуюсь тебе на своего отца. Оливия рассказала мне, что случилось с твоим папой, и… боже, мне в самом деле жаль.

Он кивнул, его лицо было невозмутимо.

— Не тревожься об этом. Если бы мой старик был жив, я бы тоже на него жаловался.

Она стащила рабочие рукавицы и бросила их в тачку.

— Ты слишком хорош, чтобы быть настоящим, ты знаешь об этом?

Он рассмеялся:

— Точно могу сказать, что никто никогда не говорил обо мне такого.

— Тогда никто не видел тебя таким, каким вижу я, — сказала она, вытирая руки о джинсы. Она испытывала острое желание прикоснуться к нему, может быть, взять его за руку или что-то вроде того, но она этого не сделала. Они с Джулианом были в хороших отношениях — просто друзья, без безумия влюбленности, и она не хотела это усложнять. — Так что в любом случае, если тебе когда-нибудь захочется поговорить об этом — или о чем угодно, — я хороший слушатель.

— Это правда, — согласился он. — Так и есть.

— Почему я слышу удивление в твоем голосе, когда ты это говоришь?

Он рассмеялся снова:

— Ну, посмотри на себя.

Она знала, о чем он говорит. Большинство людей, глядя на нее, видели блондинистые волосы и большие сиськи — девушку, которая любит вечеринки. Очень немногие беспокоили себя тем, чтобы заглянуть поглубже. Она положила лопату для гравия и остальные инструменты в тачку, и он толкнул ее вдоль новой дорожки. Гравий хрустел под ногами, принося им обоим чувство удовлетворения от проделанной работы.

— Ты уверен, что хочешь туда поступить? — спросила она, когда они убрали все в сарай.

— Что за черт. О чем ты говоришь, конечно!

Она изучала его, он весь был так хорош, словно сошел с рекламных плакатов мужской моды, худощавый, с роскошными волосами. Он был потрясающим, точно.

В других обстоятельствах она могла бы позволить себе влюбиться в него, но не теперь. Не тогда, когда ее семья разлетелась на части. Сейчас она могла только дружить с ним, а парень по разным причинам мог и того меньше.

— Ну хорошо, — сказала она, — пойдем спросим моего папу.

Они нашли его и Макса за работой, — они копали и сажали маленький садик между двумя самыми большими хижинами.

— Папа, — позвала она. — Эй, папа. Мистер Дэвис берет нас в Кингстон, чтобы… Эй, ребята, что вы делаете?

Грег выпрямился, стащил свою бейсболку и отер пот со лба. Он жестом показал на свежевскопанную землю:

— Сажаем мемориальный сад.

Дэзи посмотрела на него, затем на Макса. Ее брат блестящим образом подражал отцу, стянув с головы собственную кепку, и вытирал лоб.

— Мемориальный чего? — спросила она.

— Буллвинкля, — скорбно кивнул Макс, — и Йоги. И всех их друзей.

— Трофейные головы, — объяснил папа.

Дэзи испытала приступ веселья.

— Вы хороните трофейные головы. Те самые, которые были в главном холле.

— Да. И мы сажаем в память о них фотинию и шалфей, — радостно сообщил Макс.

— Головы из-под них вылезают, — посетовал отец.

— Привет, вот и я, — сказал Джулиан, протягивая Максу свою пятерню.

— Они отовсюду вылезают. — Дэзи не нравились стеклянные глаза чучел, их обнаженные зубы, побитые молью шкуры. — Никто не хочет смотреть на побитые молью трофеи и всякие головы диких кошек. Но у нас пять контейнеров для мусора, — добавила она. — Вы могли бы их просто выбросить.

— Мы хороним их как положено. Выказываем им уважение, — возразил папа.

Кое-что о ее папе. Он всегда умудрялся напугать ее. Она провела с ним этим летом больше времени, чем за долгие годы, но все еще не понимала его.

— Ну хорошо. Значит, ты не прочь, если мы поедем в Кингстон?

— Что такое Кингстон? — спросил папа.

Вечно эти вопросы. Она просто заболевала от этого. У нее температура повысилась на три градуса.

— Папа…

— Сэр, — откашлялся Джулиан, — мистер Дэвис, отец Коннора, предложил подвезти нас, потому что там есть офис военно-воздушных сил. Я собираюсь поступить на военную службу, чтобы заплатить за колледж.

Дэзи увидела, как отвисла челюсть ее отца. Он так привык к ее дружкам-разгильдяям, что не знал, что делать с мальчишкой, который проявляет инициативу, заботясь о своем будущем.

— Ну, — сказал папа, — ну, полагаю, это похвально.

— Это заслуга Дэзи. Я вообще не думал о поступлении в колледж, но, может быть, теперь это случится.

— Отличная работа, Дэзи, — похвалил ее папа. — А теперь, как насчет твоих собственных планов по поводу колледжа?

Она взглянула на него:

— Я знала, что это начнется.

— И?

— И на случай, если ты забыл, ты послал меня в школу, которая переводит в колледж после выпускных экзаменов.

— В самом деле?

— Ну, практически.

— Хорошо. В таком случае, может быть, я не стану так много ворчать насчет счетов за обучение.

Когда Коннор заехал за Оливией позже этим вечером, он увидел отца и дочь в вестибюле здания. Они выглядели как истинные американцы, элегантные жильцы дома в верхнем Ист-Сайде, успешные и хладнокровные, уверенные в своем месте в мире. Он вошел и, глядя на них внимательно, понял, что богатые ничем не отличаются от остальных. Как и все люди, они делают ошибки, причиняют друг другу боль и имеют свои секреты.

Филипп высокий и стройный, в превосходной одежде, обутый в дорогие туфли, и каждый волосок на его голове был на своем месте. Пока Оливия представляла их друг другу, Коннор только смутно его вспомнил. Он видел мистера Беллами один или два раза, когда они были детьми, в родительский день в лагере.

— Хочу сказать вам спасибо за то, что подвезли Оливию в город, — сказал Филипп.

— Не за что, — ответил Коннор. Он чувствовал себя неловко, язык прилип к гортани. Что, черт побери, можно сказать парню, который только что узнал, что у него есть взрослая дочь? Мои поздравления?

Беллами, однако, не потерял мужества.

— Оливия рассказала мне, что вы делаете огромную работу по восстановлению лагеря. Я знаю, что мои родители будут в восторге.

— Я на это надеюсь.

— Нам пора идти. Постараемся не попасть в пробки. — Она поднялась на цыпочки и поцеловала отца в щеку. — Я буду на связи, хорошо?

— Конечно, дорогая. Спасибо, что приехала. — И потом он добавил: — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, папа.

Коннор помог ей сесть в машину и обошел автомобиль, чтобы занять водительское место. То, что он видел ее в этом городе, в центре, в мире швейцаров и охраняемых входов, напомнило ему о том, как различается их жизнь. Она стала женщиной, какой и должна была стать, привилегированной и целеустремленной. Он был удивлен тем, что она не выглядит от этого более счастливой. Конечно, встреча с отцом была напряженной, но это не плохо, обнаружить, что у твоих родителей есть прошлое. Люди делают глупости во все времена, и их любимые вынуждены иметь дело с последствиями этих глупостей. Бог знает, он сам был доказательством этого.

• Предыдущая
• 58/80
• Следующая