Первый полет - Клармон Крис - Страница 31

• Предыдущая
• 31/65
• Следующая

Она даже не заметила, как осталась без одежды, пока по телу не побежали мурашки. Или виноваты его руки и губы? Она почувствовала восхитительную муку — Кьяри вдруг вошел в нее, и она откликнулась долгим, трепещущим стоном. Он изогнулся, едва не отлетев в сторону; Николь поймала его ногами, скрестив лодыжки у него за спиной, и не сразу осознала, что он пристегнул привязные ремни. Засмеявшись, она сбилась с ритма. Кьяри покраснел — Николь ощутила губами жар — и, отдуваясь, поинтересовался, что ее так рассмешило. Он входил в ее лоно долгими, медленными толчками, а Николь устремлялась навстречу, отдавая себя без остатка. Он застонал, они задвигались быстрее, Николь помогала ему. Время от времени ей казалось, что еще немного — и он извергнется неистово и ликующе, но ничего не происходило — его ладони лишь отыскивали новые укромные места, вызывая у Николь очередной прилив восторга, жажду двигаться все нетерпеливее. В груди вздымалась огромная горячая волна. Николь уже теряла голову, волна наконец обрушилась, и Николь без сил запрокинула голову, дрожа каждой жилкой, онемев от этого безумного экстаза.

Потом она почему-то заплакала. Силы были растрачены до капли, и Николь здорово обрадовало, что Кьяри тоже изможден и вспотел. Николь неторопливо, страстно поцеловала Кьяри и засмеялась от неудержимой радости. Он расстегнул ремни, и они полетели прочь от кресла, сжимая друг друга в объятиях.

— Квалификационная комиссия взяла бы меня за задницу после такого, — ухмыльнулась Николь.

— Тогда им пришлось бы занять очередь, — оскалился Кьяри, а она шлепнула его пониже спины, охнув от удивления и восторга — он все еще оставался сильным и упругим.

— Скажи-ка, Рыжик, твои ожидания оправдались? — поинтересовался он.

— Мужик, — она изобразила негодование, — ты что, ловелас?

— Конечно. Я веду счет.

— Ублюдок!

— Чтобы узнать человека, приходится сойтись с ним поближе.

— Боже, что подумают Андрей с Ханой! — тряхнула головой Николь.

— Они спят в Карусели. Ты решила разбудить и рассказать им?

— Не играй со мной, Бен. И не смейся.

— А ты не напрашивайся.

Николь обняла его покрепче. Несколько секунд он старательно избегал ее взгляда, и при тусклом свечении индикаторов девушка видела, как он играет желваками.

— Сам себя удивил, а? — не выдержала она. — И кто же из нас глупее?

Кьяри вздохнул, искоса взглянув на Николь, и она отпустила его, все еще трепеща от физического наслаждения.

— Николь, в жизни астронавта-одиночки и без того хватает сложностей.

— Но ведь всему приходит конец, не так ли? Будущее не сулит нам ничего хорошего, так что сейчас мы ничем не рискуем.

— У нас есть шанс.

— Только в отличие от тебя я действительно в это верю.

Николь снова обняла его, и они прижались друг к другу, чувствуя, как борется желание с усталостью. Положив голову ему на плечо, Николь промолвила:

— Мы выживем, Бен, — настолько тихо, что он не должен был услышать. — Не знаю как, но выживем. Непременно!

Последующую неделю они занимались благоустройством и ремонтом корабля, разделавшись с грубым предварительным осмотром, проведенным в первые часы, полные отчаяния. Значительная часть запасов органики пропала, когда обломки вспороли обшивку — либо была просто уничтожена, либо заражена радиацией, но на судне остался аварийный резерв, чтобы не голодать в обозримом будущем. Импровизированный генератор Ханы не подвел, и с каждым днем все больше и больше бортовых систем возвращались к жизни.

Как только шлюпочная палуба вновь заработала, Кьяри отправился на вылазку в одном из научных катеров, чтобы сориентироваться по звездам. Результаты обескуражили всех до единого.

— Мы изрядно отмахали от станции Вулфа, — сообщил он. — Как вы помните, мы отступали на полной аварийной тяге, а задетонировавшие топливные элементы и двигатели тоже неплохо помогли разогнаться. Похоже, сейчас мы в Разрыве Кирквуда — секторе Пояса, свободном от астероидов. Кроме того, мы пересекаем окраины Пояса примерно в трех астрономических единицах от земной орбиты. Учитывая, что в данный момент Земля переместилась относительно Солнца, расстояние до дома существенно больше этого. Сомневаюсь, что мы оказались бы дальше при всем желании.

— А как насчет нашей собственной орбиты? — поинтересовалась Николь.

— Пока судить рано, — пожал плечами Кьяри, — но я бы не сильно надеялся. Мы движемся из Системы под углом к эклиптике. Ни одна из дальних планет не лежит достаточно близко к предполагаемому курсу, чтобы можно было на них рассчитывать, так что на нашу траекторию существенно влияет лишь одно массивное небесное тело — Солнце, находящееся в шести миллионах километров. — Он указал в противоположный конец Карусели: — Мы слишком малы, движемся чересчур быстро. Если наша орбита не параболическая, то очень сильно вытянутая; клянусь, сюда мы вернемся не скоро.

— Если вообще вернемся, — досказала Николь. Кьяри молча кивнул.

— Ладно, — продолжила она, — это еще не конец. Выиграем время. Пусть нас отнесет как можно дальше от засады, а также от Системы, там уж завопим во всю глотку. Конечно, нас могут обнаружить и корсары и подоспеть раньше, чем субсветовой спасатель. Но звездолет…

— Треугольный прогон? — живо переспросил Кьяри. — Скачок на половину светового года от да Винчи, затем обратно к нам? Если риск столкновения минимален, то это… осуществимо.

— При условии, что нас кто-нибудь услышит, — возразила Хана. — Чтобы достичь Земли, нашему сигналу нужно много больше двух часов. Даже если мы вгоним в него каждый эрг нашей энергии, до Земли он долетит лишь слабым шепотком. Аварийный вызов тоже ведется во всех направлениях, и его невозможно сфокусировать. Кто поручится, что его заметят?

— Гарантий у нас нет, как, впрочем, и выбора. Нам всего-то навсего надо продержаться и сохранить эту жестянку в рабочем состоянии два-три месяца. Хоть это-то осуществимо?

— Вероятно. — Хана помедлила. — Чем дольше ждем, тем выше риск.

— Факты нам известны, Хана, — откликнулась Николь, и глаза ее собеседницы вдруг засверкали. Андрей согласился. Николь неприлично возгордилась собой. Маленькая победа, немного уравновешивающая тяжесть катастрофы, аргумент, опровергающий горечь утраты и чувство провала.

Дни тянулись однообразной чередой, и экипаж столкнулся с совершенно непредвиденной проблемой: скукой. Кьяри организовал тренировки в невесомости и навязал всем очень жесткий график, не менее часа в день, удваивая продолжительность занятия в случае пропуска. Он возобновил уроки рукопашного боя для Николь и гонял ее больше прежнего. К несчастью, заполнить досуг было нечем. Не имея доступа в свою лабораторию из-за предельно допустимого уровня радиации, Андрей не мог продолжать эксперименты. Вся развлекательная программа — игры, книги, фильмы, музыка — погибла вместе с главным компьютером. Музыкальные инструменты, конечно, скрашивали существование, но не будешь ведь ежедневно устраивать концерты, да и все песни уже перепеты. У Андрея нашлись шахматы, но они с Кьяри оказались гроссмейстерами, и, даже стараясь изо всех сил, женщины здорово уступали в игре, не говоря уж о выигрыше. Пробовали баловаться картишками, и тут Николь добилась реванша в покере, проигрывая в гусарика и ненавидя бридж. И все четверо уже действовали друг другу на нервы.

После той ночи на мостике Николь и Кьяри держались врозь по безмолвному взаимному соглашению. На тесном корабле уединиться было негде, а они оба чувствовали, что это было бы нечестно по отношению к остальным. И все равно скрывать случившееся было невероятно трудно — слишком бросалось в глаза. Не раз Николь ловила пристальный взгляд Кьяри, а иногда сама старалась навеки запечатлеть в памяти его образ; словно оба предчувствовали, что это не продлится долго. Вспомнив давний разговор с Ханой, она поняла, каково той было расставаться с любимым. Иногда она представляла себя миссис Николь Кьяри — матерью их детей, охраняющей семейный очаг, пока муж и дети живут своей жизнью где-то за его пределами. А потом смотрела на звезды: слишком высока цена, душевную жажду этим не утолить. Возможно, когда-нибудь она встретит человека и… и ощутит, что может пожертвовать своими чаяниями. Но — от этой мысли у Николь вдруг навернулись слезы на глаза — не сейчас. Хана молча подставила плечо, когда Николь разрыдалась — резко, порывисто, отчаянно всхлипывая. А после Николь долго мучил вопрос, плачет ли из-за нее Кьяри.

• Предыдущая
• 31/65
• Следующая