Солнечная буря - Ларссон Оса - Страница 8

Ларс Похьянен надел зеленый операционный халат, вставил ноги в изношенные деревянные башмаки, когда-то белые, судя по сохранившимся фрагментам краски, и надел тонкие резиновые перчатки.

— Как детишки? — спросил он.

— С Йенни и Петтером все в порядке. А вот Маркус страдает от несчастной любви — целыми днями валяется на кровати с наушниками и зарабатывает себе звон в ушах.

— Бедный мальчик, — искренне посочувствовал Ларс Похьянен и повернулся к Виктору Страндгорду.

Анна-Мария задалась вопросом, кого же он имел в виду — Маркуса или Виктора Страндгорда?

— Можно, я запишу? — Она достала из кармана диктофон. — Чтобы другие тоже потом послушали.

Похьянен повел плечами. Анна-Мария нажала на кнопку.

— Итак, в хронологическом порядке, — сказал Ларс. — Удар по затылку тупым предметом. Мы с тобой не в том состоянии, чтобы его переворачивать, но я покажу на картинке.

Похьянен достал снимок компьютерной томографии и укрепил на рентгеноскопе. Анна-Мария смотрела в полном молчании — ей вспомнились черно-белые изображения ее будущего ребенка на экране аппарата ультразвуковой диагностики.

— Вот тут ты видишь трещину в черепной кости. И субдуральную гематому. Это здесь. — Палец судмедэксперта обвел черную область на снимке. — Вероятно, его удалось бы спасти, если бы он получил только этот удар по голове, но, возможно, что нет. Убийца, скорее всего, правша. Ну вот, после удара по голове последовали два удара ножом в живот и в грудь.

Он указал на две раны на теле Виктора Страндгорда.

— К сожалению, по направлению удара в голову ничего нельзя сказать о росте преступника — так же, как и по направлению колотых ран. Они нанесены сверху — могу сделать предположение, что Виктор Страндгорд в этот момент стоял на коленях. Либо так, либо твой злоумышленник гигантского роста, как американский баскетболист. Но скорее всего, дело было так — сначала Страндгорду нанесли удар по голове. Бах.

Судмедэсперт стукнул по своему лысому затылку, чтобы показать, как был нанесен удар.

— От удара он упал на колени — на них нет ни царапин, ни гематом, но ведь ковер был мягкий, — и затем преступник наносит ему еще два удара ножом. Поэтому лезвие входит сверху вниз под углом, и сказать что-либо о росте преступника трудно.

— Так он умер от удара по голове и двух ударов ножом?

— Вот именно. — Похьянен кивнул и подавил приступ кашля. — Эта колотая рана проходит через стенку грудной клетки, пронзает левое седьмое ребро, вскрывает перикард…

— На понятном языке, пожалуйста!

— …сердечную сумку и правый желудочек, хм, сердечную камеру. Это приводит к кровоизлиянию в сердечную сумку и правое легкое. При втором ударе нож рассек печень и вызвал кровоизлияние в брюшную полость и брыжейку.

— Он умер мгновенно?

Похьянен пожал плечами.

— А прочие повреждения?

— Они нанесены ему после наступления смерти. Острым предметом по корпусу и животу. Эти удары наносились спереди под прямым углом. Предполагаю, что Виктор Страндгорд лежал на спине, когда его так исполосовали. Как видишь, есть еще большой разрез, которым вскрыли живот.

Он указал на длинную красно-синюю рану на животе, теперь зашитую грубыми стежками.

— А глаза? — спросила Анна-Мария, разглядывая пустые глазницы Виктора Страндгорда.

— Смотри сюда. — Похьянен прикрепил на экран другой снимок. — Видишь кусок кости, который откололся от черепа возле глазницы? И вот здесь. Поначалу это было почти незаметно на снимках, но потом я почистил глазницы и обратил внимание на сами кости. Зазубрины в костях черепа по краям глазниц. Убийца воткнул нож в глаза и повертел его там. Не просто выколол, а еще и выковырял.

— Чего он этим добивался, интересно? — с чувством выговорила Анна-Мария. — А руки?

— Также отделены от тела после наступления смерти. Одна ведь лежала неподалеку.

— Отпечатки пальцев?

— Возможно, на самих обрубках, но это посмотрят в лаборатории в Линчёпинге. Хотя я бы на это особенно не рассчитывал. На запястьях видны следы захвата пальцами, но никаких отпечатков. Думаю, Линчёпинг скажет, что тот, кто отрезал руки, действовал в перчатках.

Анна-Мария почувствовала, что настроение у нее портится. Ее охватило острое желание поймать убийцу. Она не вынесет, если материалы предварительного следствия через несколько лет отправятся в архив за полным отсутствием результатов. Похьянен оказался прав: Виктор Страндгорд будет являться ей во сне.

— А что за нож?

— Охотничий нож большого размера. Слишком широкий для кухонного. Заточен с одной стороны.

— А тупой предмет, которым нанесли удар по голове?

— Это могло быть все, что угодно. Лопата, большой камень…

— Разве не странно, что ему сначала наносят сзади удар по голове одним предметом, а потом спереди — ножом? — проговорила Анна-Мария.

— Ты у нас следователь, а не я.

— Возможно, нападающих было несколько, — продолжала размышлять вслух Анна-Мария. — Еще что-нибудь?

— Пока ничего. Никаких наркотиков. Никакого алкоголя. И он не ел в течение нескольких суток.

— Что? Нескольких суток?

Самой Анне-Марии сейчас приходилось перекусывать каждые два часа.

— Потери жидкости в организме не наблюдается, так что это не отравление и не голодание. Но создается впечатление, что он принимал только жидкую пищу. Лаборатория скажет, что именно. А теперь отключи магнитофон.

Анна-Мария выполнила его просьбу, и он протянул ей копию первичного протокола вскрытия.

— Не люблю строить догадки, — проговорил Похьянен и откашлялся. — Во всяком случае, когда они документируются.

Он кивнул на диктофон, который исчез в кармане куртки Анны-Марии.

— Но край надреза вокруг запястий очень аккуратный, — продолжал он. — Возможно, ты гоняешься за охотником, Мелла.

— Ах вот ты где! — донесся из дверного проема звучный голос.

Это был Свен-Эрик Стольнакке.

— Да, — в смущении пробормотала Анна-Мария: как бы коллега не подумал, будто она что-то предпринимает у него за спиной. — Похьянен позвонил и сказал, что уезжает, вот и…

Она замолчала, сердясь на себя за то, что начала объясняться извиняющимся тоном.

— Ну и отлично, — весело сказал Свен-Эрик. — Расскажешь по дороге. У нас возникли проблемы с пасторами прихода. Черт, я просто с ног сбился, разыскивая тебя. В конце концов спросил Соню, которая сидит на коммутаторе, кто тебе звонил. Пошли, пошли.

Анна-Мария вопросительно посмотрела на Похьянена, но тот лишь пожал плечами, приподняв брови в знак того, что их разговор закончен.

— «Ферьестад» обыграл «Лулео», — усмехнулся Свен-Эрик, кивнув в знак приветствия судмедэксперту и буквально выволок Анну-Марию из помещения.

— Как мило с твоей стороны мне об этом напомнить, — вздохнул Ларс Похьянен и стал рыться в кармане в поисках пачки сигарет.

Самолет до Кируны был почти полон. Толпы туристов, которым предстояло покататься на собачьих упряжках и переночевать на оленьих шкурах в ледяном отеле в Юккас-ярви, смешивались с помятыми бизнесменами, возвращающимися домой и сжимающими в руках бесплатные фрукты и газеты.

Ребекка опустилась на свое место и пристегнулась ремнем безопасности. Гул голосов, электронные звуки загорающихся и гаснущих табло и гудение моторов заставили ее забыться беспокойным сном. Она проспала весь полет.

Во сне она бежит по болоту. Жаркий августовский день. Солнце освещает клюкву и морошку на кочках. Средство от комаров вперемешку с потом стекает со лба. В глазах жжет, на них выступают слезы. Она уже почти ничего не видит. Кто-то догоняет ее. Он уже совсем близко. И как всегда в ее снах, ноги отказываются повиноваться. Силы иссякли, а болото под ногами топкое. Ноги проваливаются все глубже и глубже в белый мох, и кто-то или что-то догоняет ее. Вот она уже не может вытащить ногу. Она завязла. Пытается крикнуть, позвать на помощь маму, но из горла вырывается лишь слабый писк. Тут она чувствует, как тяжелая рука опускается ей на плечо.