Сон Златовласки - Мори Триш - Страница 18

• Предыдущая
• 18/23
• Следующая

— По-другому, и точка!

— Взгляни на то, что ты делаешь. Ты не только разрушаешь красивое старинное здание, но и портишь жизнь людям, которые там работают, а также тем, кто любит «Эштон Хаус», как, например, мои родители, которые там поженились.

Данте бросил на нее испепеляющий взгляд, словно не хотел ничего знать. Но он в любом случае ее выслушает. Он заслужил эти жестокие слова!

— А что, по-твоему, будет с бывшими владельцами отеля, Джонасом и Сарой Дуглас, когда они узнают, что ты собираешься сделать с «Эштон Хаусом»? Они и так были удручены, когда потеряли отель. Что они испытают, когда от предмета их гордости останется груда обломков?

На этот раз он повернулся к ней лицом. Его лицо было угрюмым, глаза походили на черные дыры.

— Надеюсь, эта новость их убьет.

Его безжизненный голос и страшные слова глубоко ее потрясли.

Какой же Данте настоящий — тот умелый любовник, который ласкал ее с такой нежностью, что у нее на глаза наворачивались слезы, или вот это несчастное существо, похожее на раненого зверя?

— Что с тобой произошло? — произнесла она вслух свои мысли. — Что превратило тебя в жестокое чудовище?

Его губы искривились в улыбке, которая больше походила на звериный оскал.

— Ты считаешь меня чудовищем?

— А как еще можно назвать того, кто задумал такое? Особенно после того, как Дугласы пережили подобную трагедию.

— Трагедию? Джонас проиграл свое состояние в карты. Что в этом трагичного?

— Разве можно его в чем-то винить? Они лишились обоих сыновей. Каких родителей не подкосила бы столь тяжелая утрата? А теперь они видят, как все, что ими было создано, разваливается на глазах. У них практически ничего не осталось. Откуда такая жестокость? Что такого они тебе сделали?

Данте рассмеялся, но этот звук был больше похож на крик стервятника.

— В любом случае у них осталось больше, чем они оставили мне.

Маккензи охватило предчувствие чего-то ужасного, и она содрогнулась, желая и в то же время боясь все узнать.

— Что это значит? Больше, чем они оставили тебе?

Данте закрыл портфель.

— У меня важная встреча. Уходи!

— Данте! Нет! — Кинувшись к двери, Маккензи попыталась его задержать. Она не могла его бросить, когда он так страдал. Она почти физически ощущала его боль, и, несмотря на все обидные слова, которые он сегодня ей наговорил, сердце не позволяло ей его отпустить. Данте был слишком дорог девушке, чтобы она могла спокойно смотреть на его мучения.

И тут ее словно молнией поразило.

Она влюбилась в Данте Карраццо.

Он посмотрел на ее руку, вцепившуюся в его плечо, затем на ее лицо, словно ожидая, что она начнет возражать, плакать, умолять. Но Маккензи продолжала молчать, потрясенная тем, что против своей воли влюбилась в мужчину, который оказался настоящим чудовищем. В воздухе повисла тишина, которую нарушал только звук работающего кондиционера.

Убрав ее руку, он открыл дверь и ушел из ее жизни.

Лифт достиг первого этажа, и внутри у Данте все подпрыгнуло. Проклятье!

Почему она это сделала, когда все так хорошо шло? Почему она завела этот разговор? На сегодняшней встрече ему будет очень ее не хватать. А ночью еще больше.

Оказавшись в вестибюле, он почувствовал запах дождя, и мгновение спустя стеклянная дверь вывела его в унылый внешний мир.

Он отпустил водителя и отказался от предложенного им зонта. Лучшей погоды для пешей прогулки в его настроении и придумать трудно.

Почему она спросила об отеле? Последние несколько дней она не выглядела несчастной, — скорее, наоборот. Она стала для него больше чем любовницей. Его правой рукой. Неотъемлемой частью. Он привык к тому, что она всегда рядом. Что заставило ее так поступить?

Косой дождь хлестал его по лицу ледяными иглами. Ему должно было быть больно, но вместо этого он чувствовал только гнев. Гнев, который всегда его охватывал при упоминании об «Эштон Хаусе», только на этот раз гораздо сильнее.

Его восхищала преданность Маккензи людям, с которыми она работала в отеле, но ее упрек вывел его из себя. Как она смела жалеть людей, которые были достойны гореть в аду!

Дождь усилился, и пешеходы побежали искать укрытие, стараясь не упустить выворачивающиеся от ветра зонты. Свет автомобильных фар прорезал серую мглу и рисовал замысловатые орнаменты на мокрой дороге, по которой продолжал идти Данте.

Почему на этот раз ему было так плохо? Он чувствовал себя так, будто проглотил пушечное ядро и оно тянуло его вниз. Струи дождя текли за шиворот, мокрая рубашка прилипла к телу, в ботинках хлюпала вода.

Ему должно было быть холодно. Но он чувствовал только пустоту.

Неожиданно он вспомнил ее лицо, когда она пыталась его остановить. Он думал, что она что-то скажет, но ее полуоткрытые губы застыли в молчании, а глаза наполнились ужасом.

Это он был во всем виноват. Он сделал с ней такое. Использовал как вещь в своих собственных целях.

Данте остановился у светофора в ожидании зеленого сигнала. До него наконец дошла горькая правда. Маккензи не заслуживала, чтобы с ней так обращались. Рано или поздно она все равно бы узнала, что он не собирается менять свои планы насчет отеля. Возможно, ему следовало объяснить ей причину. Впрочем, это вряд ли кто-то способен понять.

Но в любом случае он не имел права так с ней поступать. Причинять ей боль.

Перед его, глазами снова предстало ее лицо, застывшее от ужаса.

Боже, что он натворил?!

Не дожидаясь зеленого света, он повернул назад.

Войдя в номер, Данте бросил на пол портфель и пиджак, не обращая внимания на то, что с него ручьями текла вода. В столовой Маккензи не оказалось. На столе все еще стояли тарелки и ее нетронутый кофе. В спальне на кровати лежал собранный чемодан, но открытый шкаф был полон одежды, которую она купила здесь.

Он нашел ее сидящей в халате на краю ванны. Она сморкалась в платочек, глядя на что-то в другой руке.

Вдруг она подняла голову, и пушечное ядро внутри него налилось свинцовой тяжестью, когда он увидел ее красные, опухшие глаза.

— Данте! Ты вернулся. — Нахмурившись, она быстро спрятала то, что держала в руке. — Что с тобой случилось?

Но в данный момент его больше интересовало то, что она прятала, чем ее вопрос. Причина его возвращения была уже забыта.

— Что там, черт побери?

— Я… Я просто собирала вещи, — пролепетала Маккензи, смущенно поднявшись. Все еще пряча что-то под халатом, она принялась складывать в сумочку туалетные принадлежности. Быстро оглядевшись, Данте заметил на полке незнакомую картонную коробочку и, достав ее, вынул из нее листок с инструкцией.

— Что это? — спросил мужчина, хотя надпись на коробочке уже подтвердила его худшие опасения. Он посмотрел на Маккензи. — Зачем тебе, черт побери, тест на беременность?

Она вызывающе вскинула подбородок.

— Я хотела с его помощью узнать, горячая ли вода в кране. А ты как думаешь, для чего он мне понадобился?

— Покажи мне то, что у тебя в руке.

— Зачем? Это не твое дело. Ты уже отказался от моих услуг. Причем во второй раз.

— Покажи!

Она фыркнула. Ее нижняя губа дрожала, когда она неохотно высунула руку из-под полы халата и протянула ему полоску теста. У него перехватило дыхание, тяжесть внутри стала невыносимой.

— Доволен? Эта полоска означает отрицательный результат. — Но ее голос звучал неубедительно, да и информация на упаковке противоречила ее словам.

Данте растерянно посмотрел на нее, не зная, что должен чувствовать в такой момент. Но понимал: произошло нечто чрезвычайно важное.

— Ты беременна?

Застонав, она снова опустилась на край ванны и закрыла лицо руками.

— Да.

Данте не смог удержаться от вопроса, который первым делом пришел ему на ум.

— Чей это ребенок?

Маккензи резко подняла голову.

• Предыдущая
• 18/23
• Следующая