Ангелология - Труссони Даниэль - Страница 17

• Предыдущая
• 17/110
• Следующая

Шумно распространяя вокруг себя горячие выхлопы, остановился полуприцеп. Скрипнули тормоза. Открылась пассажирская дверца, и Верлен бросился к ярко освещенной кабине. За рулем сидел толстяк с большой спутанной бородой, в бейсболке. Он сочувственно поглядел на Верлена:

— Куда тебе, приятель?

— В Нью-Йорк, — сказал Верлен, окунувшись в теплый воздух.

— Мне так далеко не надо. Могу подбросить до ближайшего города, если хочешь.

Верлен постарался закрыть раненую руку пальто, чтобы водитель ничего не заметил.

— Где это? — спросил он.

— Примерно в пятнадцати милях к югу от Милтона, — сказал водитель, окидывая его взглядом. — Похоже, у тебя был тяжелый день. Располагайся.

Минут пятнадцать они ехали по шоссе, а потом толстяк высадил его на заснеженной главной улице городка с множеством магазинчиков. Улица была совершенно пуста, как будто все жители спрятались от метели. Витрины темные, на автостоянке перед почтовым отделением — никого. Светилась только вывеска маленькой таверны на углу.

Верлен проверил карманы, нащупал бумажник и ключи. Конверт с деньгами он спрятал во внутренний карман спортивной куртки. К счастью, все было на месте. Но при мысли о Григори его обуяла злость. Зачем он стал работать на парня, люди которого выследили его, разбили его машину и до смерти его напугали? Верлен подумал, что надо быть сумасшедшим, чтобы связаться с Персивалем Григори.

Пентхаус семьи Григори, Верхний Ист-Сайд,

Нью-Йорк

Григори приобрели пентхаус в конце сороковых у обремененной долгами дочери американского магната. Квартира была огромной и великолепной, слишком большой для холостяка, питающего отвращение к постоянным вечеринкам и гостям, поэтому Персиваль вздохнул с облегчением, когда мать и сестра заняли верхние этажи. Когда жил один, он проводил целые часы, играя в бильярд, а за закрытыми дверями по коридорам сновали слуги. Он задергивал тяжелые зеленые бархатные шторы, приглушал свет ламп и по глоточку попивал виски, нацеливаясь кием и посылая гладкие шары в сетчатые лузы.

Время шло, он переделывал комнаты, но бильярдную оставил в точности такой, какой она была в сороковые годы, — потертая кожаная мебель, старый радиоприемник с бакелитовыми кнопками, персидский ковер восемнадцатого века, на полках вишневого дерева — множество заплесневелых старинных книг, которые вряд ли кто-то когда-то читал. Тома были обычной декорацией, ценимой за возраст и редкость. Фолианты в переплетах из телячьей кожи, где говорилось о многих его родственниках, — история, мемуары, эпические романы о битвах, любовные романы. Некоторые книги попали сюда из Европы после войны, другие приобретены у почтенного букиниста по соседству, старого друга семьи, переселившегося из Лондона. Он отлично знал, что нужно Григори — истории о завоевании Европы, о расцвете колоний и влиянии западной культуры на развитие цивилизации.

Даже характерный запах бильярдной оставался тем же, что и раньше, — пахло мылом, лакированной кожей и немного сигарами. Персиваль с удовольствием проводил там целые часы, постоянно вызывая служанку, чтобы та принесла ему выпить. Это была молодая и очень молчаливая женщина-анаким. Она ставила рядом с ним стакан, полный виски, и уносила пустой, все это деловито и умело, стараясь не мешать. Мановением руки он отпускал служанку, и она тут же исчезала. Ему нравилось, что она всегда уходила тихо, почти неслышно закрывая за собой широкие деревянные двери.

Персиваль опустился в мягкое кресло, взболтнул виски в хрустальном стакане, медленно и аккуратно положил ноги на оттоманку. Он думал о матери, о том, что она не оценила его усилий, хотя он продвинулся в своем расследовании очень далеко. Он ведь получил точную информацию о монастыре Сент-Роуз, мать должна была поверить в него. Вместо этого Снейя велела Оттерли следить за существами, которых послала за Верленом.

Сделав глоток виски, Персиваль позвонил сестре. Оттерли не ответила, и он раздосадованно взглянул на часы. Она давно должна была позвонить.

Несмотря на все недостатки, Оттерли походила на отца — пунктуального, любящего порядок и не поддающегося давлению. Персиваль был уверен, что она посоветовалась с ним и составила план по обезвреживанию и устранению Верлена. Его не удивило бы, если бы оказалось, что отец наметил общие черты плана у себя в офисе в Лондоне и предоставил Оттерли все, что нужно для его выполнения. Оттерли была любимицей отца. В его глазах она всегда права.

Снова посмотрев на часы, Персиваль обнаружил, что прошло только две минуты. Возможно, что-то случилось. Может быть, им помешали. Уже не в первый раз, казалось бы, безобидная ситуация оборачивалась большими неприятностями.

Ноги задрожали, как будто мышцам надоело отдыхать и в них запульсировала кровь. Он глотнул еще виски, чтобы расслабиться, но в таком состоянии ничего не помогало. Оставив трость, Персиваль поднялся с кресла и, хромая, подошел к книжной полке. Он снял фолиант в переплете из телячьей кожи и осторожно положил его на бильярдный стол. Корешок заскрипел, когда он поднял обложку, словно переплет вот-вот отвалится. Персиваль очень много лет не открывал «Книгу поколений», с тех пор как его кузен, собравшись жениться, попросил его разузнать о семье невесты — неудобно приехать на свадьбу и не знать, кто есть кто, особенно когда невеста из датской королевской семьи.

«Книга поколений» объединяла в себе истории, легенды, генеалогические древа и пророчества, имеющие отношение к их виду. Все дети-нефилимы в конце обучения получали одинаковые фолианты, переплетенные в телячью кожу, своего рода прощальный подарок. Книги рассказывали о сражениях, об основании стран и королевств, о заключении соглашений о верности, о крестовых походах, рыцарстве, поисках приключений и кровавых завоеваниях. Все это были великие истории, которые полагалось знать нефилимам. Персиваль часто жалел, что родился не в те времена, когда их работа была не настолько заметной, когда можно было спокойно заниматься своим делом, не опасаясь слежки. Их власть росла лишь в тишине, каждая победа строилась на предыдущих. Все наследие его предков было записано в «Книге поколений».

Персиваль прочел первую страницу. Это был список имен, фигурирующих в длиннейшей истории рода нефилимов, и перечень семей, начиная от времен Ноя и заканчивая нынешними правящими династиями. Сын Ноя Иафет переселился в Европу, его дети стали жить в Греции, Парфянском царстве, России и Северной Европе и обеспечили господство их семьи. Семья Персиваля происходила от Иавана, четвертого сына Иафета. Он первым колонизировал «острова язычников», под которыми одни подразумевали Грецию, а другие — Британские острова. У Иавана было шесть братьев, имена которых записаны в Библии, и множество сестер, имена которых неизвестны. Они создали основу для влияния и власти по всей Европе. Во многих отношениях «Книга поколений» являла собой резюме мировой истории. Или, как предпочитали думать современные нефилимы, итог выживания самых приспособленных.

Глядя на список семей, Персиваль видел, что их влияние когда-то было абсолютным. Но за последние триста лет семьи нефилимов пришли в упадок. Когда-то между людьми и нефилимами существовал баланс. После Потопа их рождалось почти одинаковое количество. Но, как и ангелов-наблюдателей, нефилимов очень притягивали люди. Они женились на земных женщинах, их потомки постепенно теряли способности ангелов. Теперь на земле в основном жили нефилимы с преобладающими человеческими особенностями.

По поводу тысяч людей, рожденных нефилимами, среди знатных семей велись дебаты об уместности их родства с теми, кто имеет исключительно человеческое происхождение. Одни хотели отказаться от них и отправить в мир людей, другие же считали их полезными, хотели использовать для важных целей. Нефилимы поддерживали отношения с людьми — членами своих семей в надежде достичь в будущем больших результатов. Ребенок нефилимов, имеющий хотя бы отдаленное сходство с ангелом, мог, в свою очередь, произвести потомков-нефилимов. Разумеется, это явление необычное, но вполне возможное. Для этого нефилимы соблюдали кастовую систему. Касты разделялись не по богатству или социальному статусу, хотя это тоже имело значение, а по внешнему виду, происхождению, по сходству с предками. Для рождения ребенка-нефилима люди давали генетический материал, а нефилимы — признаки ангелов. Только у нефилима могли развиться крылья. И Персиваль был самым великолепным представителем нефилимов за последние пятьсот лет.

• Предыдущая
• 17/110
• Следующая