Ангельский заложник - Mad Lena - Страница 8

• Предыдущая
• 8/13
• Следующая

— Я не требовал выкуп.

Моник надула губы, опасное сочетание обманчивой невинности и темного голода.

— Ты собираешься меня убить, Кэлли?

— Ты не слишком-то искусна в обольщении, Моник, поэтому хватит меня соблазнять. — Резкие слова, произнесенные, тем не менее, прерывистым голосом, а лицо искажено гримасой вожделения.

Прекрасная вампирша поднялась со стула и, мягко ступая по пушистому кремовому ковру, направилась к мужчине.

— Лжец! Я очень хороша в этом деле. Сама Жанна учила меня. — Положив руку на широкую грудь Кэллана, она приподнялась на цыпочки. — А ты такой аппетитный.

Кэллан провел рукой по ее спине и сжал в кулаке золотые волосы.

— Только попробуй опустить руку ниже, и я ее оторву.

От угрозы губы Моник чуть распахнулись, соски напряглись и натянули атласную ткань пеньюара.

— Возьми меня, — она чувственно приникла к нему. — Ты не пожалеешь.

— Я вполне способен заняться с тобой сексом, — шепнул Кэллан, прижимаясь губами к ее шее, — а потом сжечь дотла.

— Я буду гораздо полезнее живая, — задрожав, Моник обхватила его лицо ладонями. — Я ненавижу Симону. Дедушка всё своё внимание теперь уделяет ей, а не мне.

— Хочешь сказать, ты предашь Антуана, чтобы добраться до Симоны?

— Я имею в виду, мы могли бы договориться. — Ее совершенные, с идеальным маникюром, ногти чуть впились в его кожу. — Ты поможешь мне избавиться от Симоны, станешь моим супругом и правой рукой деда. Это будет справедливый обмен.

У Кэллана на скулах заиграли желваки.

— Прости, милая, я никогда не буду играть вторую скрипку, и уж тем более ради избалованной девчонки, которая готова предать свою семью.

Вспышка удивления промелькнула в глазах Моник за мгновение до того, как Кэллан впился в ее губы.

Услышав постанывания, Эшвини решила, что видела уже более чем достаточно, чтобы сделать выводы, хотя какие именно, она пока не знала. Дважды ошибившись поворотом в вентиляционной шахте, она наконец оказалась в своей ванной. Выбравшись наружу, она вернула решетку на место, и, забравшись в душ, стала с остервенением тереть себя мочалкой, до тех пор пока кожа уже не начала гореть.

Закончив с водными процедурами и облачившись в джинсы и футболку, она отправилась в спальню и ничуть не удивилась, обнаружив там Периду.

— Мы заволновались, когда ты не ответила на стук в дверь, — сообщила вампирша.

Эшвини протянула руку ладонью вверх.

— Беруши. Ненавижу, когда вода затекает в уши. — Вытирая волосы полотенцем, она вопросительно взглянула на женщину. — А где Жанвьер?

— Прогуливается в парке.

Эшвини бросила полотенце на кресло.

— Думаю, стоит присоединиться к нему.

Всю дорогу до розария, где обнаружился Жанвьер, она ощущала на себе взгляд Периды.

— Ты не поверишь, что я видела, — сказала она, подумав при этом, а были ли Моник с Кэлланом всё еще сплетены в объятиях похоти, тщеславия и ненависти.

— Попробуй меня удивить.

Она вкратце пересказала ему ситуацию и имела редкое удовольствие увидеть, как глаза Жанвьера распахнулись от удивления.

— Думаешь, Кэллан по-прежнему собирается уничтожить Антуана, а затем избавиться от Моник? — поинтересовалась она.

— Если он хочет захватить власть в Атланте, — заявил Жанвьер с ледяным спокойствием почти-бессмертного, — ему придется устранить также Жанну, Фредерика и прочих.

Эшвини подумала о жестокости, которую видела на лице Кэллана, когда тот говорил о Бомонах.

— Он вполне на это способен. Но вне зависимости от его слов, он поддался чарам Моник.

— Есть вероятность, что она не захочет быть спасённой, — отметил Жанвьер, — особенное, если надеется склонить Кэллана на свою сторону.

— Не важно. Ее хочет Назарах.

А даже самый амбициозный юный вампир не осмелится спорить с сиром. Ангелы возвели пытки в искусство и Назарах преуспел в этом лучше многих, явным свидетельством чему для Эшвини стали крики, что до сих пор хранят в себе стены его старинного особняка.

— Ты считаешь, — пробормотала она, — что Моник следовало пристальнее присмотреться к Антуану и Жанне и хорошенько подумать, прежде чем просить о почти-бессмертии?

— В жизни вампира есть свои плюсы, — Жанвьер остановился, чтобы отломить бутон степной розы и поднести его к лицу Эшвини. Запах цветка был роскошен.

— Может и так, — ответила она, вдыхая аромат, — но если мы вернем ее Назараху, она станет для него всего лишь пешкой. Полностью в его власти. Сто лет она не сможет проявить волю, быть самой собой. Она окажется чем-то вроде домашнего животного.

Уронив розу, Жанвьер сунул руки в карманы.

— А ты никогда не спрашивала о моем Контракте. — Его голос вдруг утратил обычную мелодичность, каждый слог стал резким и отрывистым.

— Ты влюбился в вампиршу.

Он замер.

— Копалась в моем прошлом? — Хотя Жанвьер и пытался сдержать гнев, но он был столь же очевиден, как месяц в безоблачном летнем небе.

— Не пришлось, — она пожала плечами. — Такие мужчины как ты, с таким характером, никогда не смогут легко покориться чужой воле. Но ради близкого человека ты готов на все — даже если это тебя наполовину убьет.

— Я так предсказуем?

— Нет, — она встретилась с ним взглядом, и еще один слой ее хрупкого щита разлетелся вдребезги. — Просто мы похожи.

— О. — Густые волосы засияли в лунном свете, когда он принялся вышагивать взад-вперед. — И ты кому-то доверялась настолько, cherie?

Да, и на память остались шрамы. Отметины на спине почти сгладились, а вот те, что испещряли ее душу… Она сомневалась, что когда-либо сможет простить.

— Мы говорим не обо мне. Что случилось с твоей возлюбленной?

— Шамии понадобилось всего несколько лет, чтобы устать от меня. И я остался на растерзание Нехе.

— Ядовитой Королеве?

Осторожный кивок.

— Ее двор… Это был частично кошмар, частично экстаз. Я никогда не испытывал такой боли, как в ее руках, но в то же время она открыла мне мир удовольствий, о которых я даже и не подозревал.

Эшвини вспомнила архангела, с ее шоколадно-коричневой кожей, миндалевидными глазами и экзотической привлекательностью.

— Так вот почему ты за мной волочишься? — Эшвини не была красавицей, но ее кожа была по-восточному смуглой, а глаза — темными. — Потому что она оставила на тебе свою печать?

Жанвьер расхохотался, и это был абсолютно искренний смех, какой она слышала всего лишь пару раз, обычно когда он обводил её вокруг пальца на охоте.

— Неха, — сказал он, — холодна, как те змеи, что она держит в качестве домашних зверушек. А в тебе, моя суровая охотница, пылает огонь. В мире нет двух столь непохожих женщин.

Лед в ее душе потихоньку растаял от этого жизнерадостного смеха.

— Итак, что же ты узнал, прежде чем Кэллан принялся исследовать языком гланды госпожи Бомон?

— Он предлагал мне остаться, присоединиться к поцелую Фокса.

Его тело чуть касалось ее, когда они шли бок о бок. И ей хотелось подойти еще ближе, дотронуться, ощутить его прикосновения. Побыть женщиной.

— Думаю, он догадывается, что ты не командный игрок.

— Я готов сражаться за то, что важно, — из его голоса пропало обычное веселье. — Но все это — всего лишь мелочная политика.

— И ты сказал это Кэллану?

— Конечно. Любой другой ответ вызвал бы у него подозрения. — Он кивнул налево, и, заметив пруд с лилиями, она согласилась прогуляться в том направлении. — И он принимает тот факт, что я не встану ни на чью сторону.

— Боюсь, он забыл о главном игроке.

— Только дурак способен забыть про ангела.

Жанвер присел на корточки возле пруда и, когда Эшвини встала рядом с ним, положил одну руку ей на голень.

Изнывая от прикосновения, которое не требовало от нее ничего большего, кроме обычных человеческих эмоций, она, тем не менее, не отстранилась, не напомнила ему свои принципы в отношении вампиров. Она просто стояла, позволив его теплу согревать её кожу.

• Предыдущая
• 8/13
• Следующая