Герой снов - Клейпас Лиза - Страница 63
- Предыдущая
- 63/78
- Следующая
– Ваш отец?! - возмутился Адам. - Вы сейчас говорите о двух людях, которые приложили все силы, чтобы нас разлучить! Властные и хитрые, они стремятся всех вокруг себя держать под контролем! - Он схватил ее руку и отчаянно стиснул. - Эм, дорогая, разве вы не помните, как все было между нами? Мы так сильно любили друг друга, и нас разлучили эти двое ради своей эгоистической привязанности к вам. И сделали это с такой бездумной легкостью… - С раздраженным вздохом он оборвал себя на полуслове.
– Да, - согласилась Эмма. - Но почему это оказалось так легко? Если бы мы в самом деле любили друг друга, разве им это удалось бы?
Они замолчали, вспоминая те дни.
Эмма, говоря о прошлом, не испытала ожидаемой боли. Ни сердечных мук, ни тоски. К ее удивлению, эти воспоминания даже помогли ей избавиться от чувства горечи и обиды. Еще более удивительным представлялось то, что Адам утратил волшебный блеск и очарование, какими был окутан в ее памяти. Он выглядел совсем не таким красивым и не таким безупречным, как ей казалось. По правде говоря, он был в некотором роде довольно средним, обычным… Это открытие очень ее озадачило. Адам больше не заставлял ее сердце трепетать от радости, не наполнял душу пьянящим восторгом.
"Я больше не хочу его так, как хотела когда-то", - подумала она.
– Вы стали такой красивой, - пробормотал он, разглядывая ее, - такой царственной и элегантной.
– Я ничуть не изменилась, - смущенно откликнулась она.
– Нет, изменились. В вас была трогательная застенчивость, такое выражение глаз, словно вы хотите спрятаться от остального мира. Теперь этот взгляд исчез. Вы стали такой… лощеной… уверенной в себе… неприступной.
Эмма сморщила нос и засмеялась:
– Неприступной? Такое определение скорее подошло бы горной вершине или военному кораблю!
Адам ответил ей улыбкой.
– Вы - как расцветшая роза. Такое определение больше вам нравится?
– Гораздо больше.
Он, казалось, наслаждался каждой проведенной с ней минутой.
– Боже мой, как нам хорошо вместе! Мы смеемся, беседуем, - рассуждал он, - так, как бывало раньше. Вы помните, как это было? Сколько радости приносили нам наши встречи! Я никогда, не чувствовал себя таким счастливым, как тогда.
– Давайте взглянем на прошлое честно и открыто, - твердо произнесла Эмма, глядя ему в глаза. - Если бы за мной не давали большого приданого, вы никогда бы мной не заинтересовались.
– Прежде всего мне были нужны вы! Если к тому же у вас оказывалось большое приданое, тем лучше. Разве это так уж плохо - желать денег и тех преимуществ, которые они несут с собой: комфорта и уверенности в будущем?
– Теперь у вас есть деньги. Вы женились на очень неплохом состоянии.
Выражение его глаз странным образом изменилось. В них появился болезненный, жесткий блеск.
– Никакое состояние не возместит потери любимой.
Эмма попыталась придумать ответ, чтобы смягчить возникшую напряженность, но тут услышала, что кто-то вошел в гостиную. Она с облегчением обернулась к двери, подумав, что это служанка принесла наконец чай, но увидела в дверях мужа.
Ей следовало бы обрадоваться такому везению. Она никогда не сумела бы так удачно подгадать время, чтобы Николай застал ее в разгар милой беседы со старым поклонником. Но вместо этого ее охватил тихий ужас. Она собиралась возмутить спокойствие, но, добившись цели, усомнилась, что хотела именно этого.
Лицо Николая пылало. Странно! Обычно он умело скрывал свои чувства, но сейчас выглядел просто свирепым. Казалось, в нем бурлит бешеная ярость, готовая в любую секунду выплеснуться наружу. Адам Милбэнк встал и сжал кулаки, всем видом выражая не смущение и вину, но такую же ярость. Ненависть наполняла комнату, пульсируя как живая. Эмма была потрясена повисшей в воздухе взрывчатой угрозой. Когда-то она с огромным удовольствием вызвала бы между ними драку и полюбовалась бы ею, но теперь постаралась разрядить ситуацию.
– Ник, - с легкой улыбкой обратилась она к мужу, - ты сегодня рано вернулся. А я как раз беседую с лордом Милбэнком в ожидании чая…
– Боюсь, у меня нет времени для чая, - прервал ее Адам, не сводя глаз с князя. - Я вспомнил, что должен побывать еще в одном месте. Мне необходимо ехать сию минуту.
– О, как жаль, - тут же откликнулась Эмма и попыталась поскорее проводить его к двери. - Было приятно с вами повидаться. Пожалуйста, передайте наши наилучшие пожелания и поклон леди Милбэнк.
И тут раздался воинственный голос Николая:
– В последний раз, Милбэнк, вы крутитесь у юбок моей жены. Не пытайтесь проделать это снова, или я разорву вас на части.
Но вместо страха эта речь вызвала в Адаме вспышку злорадства.
– Вы видите меня не в последний раз, - прошипел он с вызовом. - Однажды вам удалось разбить вдребезги мои мечты, потому что я испугался. Но теперь я вас больше не боюсь. Я сведу с вами счеты и обещаю: ждать этого вам долго не придется. Это мой долг перед Эммой и самим собой.
Рука Эммы, лежавшая на руке Адама, упала, и она удивленно воззрилась на него. Ей никогда ранее не доводилось слышать из его уст ничего подобного.
Быстрыми шагами он вышел из гостиной, оставив ее лицом к лицу с мужем, наблюдавшим за его уходом с презрительной усмешкой на губах.
– Где Джейк? - поинтересовалась она, пытаясь держаться непринужденно, хотя внутри у нее все сжалось в дрожащий комок.
– Когда Станислав сообщил мне, что здесь Милбэнк, я отослал Джейка наверх. - Он окинул ее быстрым взглядом. - Ты пригласила его приехать?
– Нет, он приехал сам со светским визитом… Хотя я стану приглашать его или кого мне вздумается, не спрашивая у тебя разрешения.
С потемневшим лицом Николай шагнул к ней.
– Я не потерплю его присутствия в моем доме.
– После всего, что ты сделал со мной, ты утратил право предъявлять мне претензии по поводу выбора друзей или того, как я с ними себя веду.
– Я не предъявляю претензий. Я приказываю тебе держаться от него подальше.
– Ах ты, надменный, самовлюбленный… Можешь тиранствовать над кем угодно, но не надо мной! И прекрати обращаться со мной как с дурочкой. Нечего притворяться, будто ревнуешь, когда я прекрасно знаю, что тебе на меня плевать.
– Я люблю тебя! - прорычал он. - Будь ты проклята, что не веришь этому!
Она резко рассмеялась:
– Ты так мило выражаешь свою любовь!
– Я в самом деле тебя люблю, - произнес Николай сквозь зубы. - Так сильно, что готов разорваться. Ты не представляешь, как нужна мне! Каждую ночь я с ума схожу, зная, что ты так близко… в своей постели…
Он оборвал себя и заключил ее в объятия, такие крепкие, что у нее не было возможности вырваться.
– Эмма, - бормотал он у нее над ухом, прижимая к себе так сильно, что она ощущала пробегавшую по его телу дрожь, трепет зажатой в узде мощи, рвущейся на свободу. Он был дико возбужден: вздыбившийся под панталонами гребень его плоти жарко упирался в соединение ее бедер. Эмма почувствовала отклик собственного тела. Кровь стучала у нее в висках в такт его пульсу. Внезапно она поняла, что хочет, чтобы он так сжимал ее… что жаждет этого уже много дней и ночей.
Она ощутила его губы на своих, жадные, жесткие и сладостные, ощутила крепость его рук, тянувших ее вверх по его телу. Грудь его содрогнулась вздохом облегчения, губы алчно исследовали теплую влажность ее рта. Она почувствовала принесенный с улицы морозный запах его одежды и смесь уютных запахов гостиной: чая, крахмала и полировочного воска. Они сливались в приятной привычной гармонии. Эмма приникла к нему, обвив руками и ногами, чтобы удержать поближе. От возбуждения дыхание ее стало частым и прерывистым. Николай никогда раньше не целовал ее с такой самозабвенностью - не с умелой сексуальностью опыта, а с грубой непосредственностью страсти. Ощущения нарастали быстро и бурно… слишком быстро, и она с испуганным рыданием оторвалась от него.
Николай отпустил ее без борьбы, но продолжал глядеть ей в глаза жаркими золотыми очами.
- Предыдущая
- 63/78
- Следующая
