Пират Его Величества - Северин Тим - Страница 19

• Предыдущая
• 19/80
• Следующая

— Как высоко поднимается вода в наводнение? — крикнул Гектор.

— Трудно сказать. Зависит от того, как долго дует ветер.

Они добрались до возвышенности. Здесь стояло громадное одинокое дерево, ствол внизу имел в обхвате футов пятнадцать-двадцать. Должно быть, в него когда-то попала молния, потому что почти все ветви, кроме самых верхних, были словно срезаны, а уцелевшие лишились листвы. Изреель обошел дерево. На дальней от моря стороне молния оставила зазубренную щель, тянувшуюся почти до самой земли. Изреель взмахнул топором и принялся расширять дыру, достаточную, чтобы там застряла рука или нога.

— Тебе лучше забраться первым. Ты попроворнее, — посоветовал он Гектору. — Бери веревку и залезай как можно выше. Но не ниже первых больших сучьев. Влезешь туда и спускай мне веревку. Надо будет наши вещи затащить.

Полчаса спустя они оба сидели примерно в двадцати футах над землей, каждый оседлал толстый сук.

— Стоит и привязаться покрепче, — промолвил Изреель, передавая юноше конец веревки. — Если ветер усилится, нас сдует, словно гнилые сливы.

Обвязав веревку вокруг пояса и закрепив ее на дереве, Гектор наблюдал за наводнением. Это было необыкновенное зрелище. Бурлящая, бурая масса воды неудержимо накатывала на сушу, сметая все перед собой. Поток увлекал ветки, листья, всевозможный мусор. Кусты исчезли. Мимо проплыла дохлая дикая свинья. Картина производила еще более глубокое впечатление оттого, что небо по-прежнему оставалось ярким и солнечным, за исключением зловещей облачной гряды, что тяжело лежала на горизонте.

— Дождь будет? — спросил Гектор у своего спутника.

— Нет, «северянин» не похож на ураган, — ответил Изреель. — Всем известно об ураганах и ливнях, что они приносят. Но «северянин» остается неизменным, пока держится черная туча, и дождей не бывает. Но он так же гибелен, как ураган, если окажешься на подветренном берегу.

К середине дня ветер усилился до шторма, угрожая сдернуть Гектора с насеста. Он чувствовал, как огромное мертвое дерево содрогается под бурными порывами, и гадал, выдержат ли мертвые корни. Если дерево сломается, то вряд ли они с Изреелем сумеют спастись от гибели.

— А что с другими? — спросил он, перекрикивая вой ветра.

— Они поступят так же, как и мы, если найдут, где укрыться, — ответил Изреель. — Но для меня тут все кончено.

— То есть? — крикнул Гектор.

— После наводнения ничего не останется, — отвечал гигант. — Все заготовленные запасы кампешевого дерева смыло. Кое-что, может, и уцелеет, но основную часть если не и унесет, то завалит грязью и илом. Чтобы собрать оставшееся, потребуются недели, и даже тогда почти невозможно будет перетащить спасенное к месту погрузки. «Северянин» обычно длится день или два, редко больше, но надо дождаться, чтобы вода отступила подальше, а на это уйдет не одна неделя. Раньше мы ничего не сумеем сделать, кроме того все наши съестные припасы пропали, а порох промок и испорчен.

Гектор мрачно посмотрел на бурлящую внизу воду. Он думал о Гатридже и его шлюпе. Если только капитан не отыскал по-настоящему безопасную якорную стоянку, то мало шансов, что его суденышко уцелеет.

Вечером они перекусили холодным мясом, запив его несколькими глотками воды. Время от времени они осторожно сдвигались на несколько дюймов то туда, то сюда на своих насестах, снимая напряжение в конечностях, а ветер продолжал неистовствовать. Иногда мимо спасавшихся на дереве людей он проносил беспомощную птицу, которую, как та ни силилась преодолеть его, увлекал за собой.

Стихать буря начала тогда, когда на небе появились звезды, и, поглядев на север, Гектор увидел, что длинная полоса черных облаков пропала.

Значит, «северянин» кончился.

Им удалось немного, урывками, подремать, и на восходе взорам Изрееля и Гектора предстала картина опустошения. Все вокруг, насколько хватало глаз, залило водой. Тут и там над водой виднелись верхушки небольших деревьев, но листва со всех ветвей была ободрана. И никакого движения, не считая ленивого кружения маленьких водоворотов в бурой воде, свидетельствовавших, что наводнение достигло своего пика и начало медленно отступать.

— Спуститься нам удастся только через несколько часов, — предупредил Изреель. Он откинул голову на ствол дерева, и между ним и Гектором установилось молчание, свойственное для двух человек, связанных узами дружбы.

— Расскажи мне, — сказал Гектор, — какая судьба тебя вообще сюда занесла?

Перед тем как ответить, Изреель какое-то время помолчал.

— Шрамы у меня на лице — отметины моей прежней профессии. Ты когда-нибудь слышал о Нате Холле, «Сассекском гладиаторе»?

Гектор не ответил, и Изреель продолжил:

— Слышал бы, если бы жил в Лондоне и бывал на Клэр-маркет или в Хокли-ин-зе-Хоул. Там-то я и бился в поединках с другими мастерами, давал представления, а еще обучал. Моим любимым оружием была фехтовальная палка, хотя я хорошо владею и тесаком.

— В родных краях я видывал бои за награду, — сказал Гектор. — Но там бились на кулаках, и бои происходили между фермерами, на деревенских ярмарках.

— Это ты говоришь о боях, где удальство показывают, — поправил юношу великан. Он вытянул руки, демонстрируя затвердевшие мозоли на костяшках пальцев. — Вот какую память оставляют тебе кулачные бои, да еще, может, сломанный нос и помятые уши. Состязания мастеров — дело иное. Там дерутся с оружием. Мне нос перебили ударом фехтовальной палки, от нее же и мои шрамы. Получи я сплеча удар тесаком, вообще без уха бы остался.

— Должно быть, для такого ремесла храбрости нужно немало, — заметил Гектор.

Изреель покачал головой.

— Меня туда помимо воли затянуло. Для своих лет я всегда был очень рослым, да и силой не обижен. Когда мне стукнуло четырнадцать, я уже на пари силу показывал — рвал толстые веревки, с корнями выдергивал молодые деревца, поднимал камни, и все такое прочее. В конце концов добрался я до Лондона. Там один хозяин балагана пообещал мне, что в его театре я стану новым английским Самсоном. Но в этом деле я никогда не был настолько хорош, а он оказался обманщиком.

Изреель свесился со своего сука и сплюнул. Он помолчал, глядя, как плевок плывет по воде, медленно дрейфуя к морю.

— Отлив, — прокомментировал Изреель, вновь откидываясь на ствол дерева, и продолжил рассказ. — Да, вдобавок к силе у меня была еще и быстрота. Ты не видел, как действуют фехтовальной палкой по-настоящему?

— Никогда не доводилось. Это же что-то вроде дубинки?

Изреель недовольно скривился.

— Так ее кое-кто называет, но это неправильно. Представь себе короткий меч, но с клинком из ясеня и с рукоятью в виде корзинки. Два человека стоят лицом к лицу, их разделяет не более ярда. Для удара это совсем ничего. Они высоко поднимают свое оружие и наносят друг другу режущие и рубящие удары. Каждый блокирует удар противника и в то же мгновение бьет сам. Цель — попасть в любую часть тела выше пояса. Нельзя двигаться с места, и ступни должны касаться земли.

Изреель поднял над головой правую руку и, изгибая запястье, хлестнул воображаемым клинком в воздухе, вниз и сбоку, ударяя и парируя. На какой-то миг Гектор испугался, что великан не удержится и, потеряв равновесие, свалится с ветки в воду.

— А как определяется победитель? — спросил юноша.

— Кому первому разобьют голову, тот и проиграл. Чтобы победить, нужно нанести удар по голове до крови, вот откуда мои шрамы.

— Но это не объясняет, как ты вообще оказался тут.

Профессиональный боец помолчал, на сей раз довольно долго, и только потом снова заговорил.

— Как я тебе сказал, моим любимым оружием была фехтовальная палка, но я искусно владел и коротким мечом. Стиль и техника одни и те же, пусть и с острым металлическим клинком. Но когда бьешься за большие деньги, толпа жаждет увидеть, как льется кровь.

Гектор почувствовал, что великану трудно говорить о прошлом.

— Меня поставили против хорошего бойца, победителя многих боев. На кону стоял очень толстый кошель, и я знал, что он превосходит меня на голову. Мухлевать ему было незачем. Он рассек мне ногу сзади, пытаясь подрезать сухожилия, и от боли и ярости я нанес удачный удар. Раскроил ему череп.

• Предыдущая
• 19/80
• Следующая