Пират Его Величества - Северин Тим - Страница 9

• Предыдущая
• 9/80
• Следующая

Гектор осознал, что его пробил холодный пот; он облегченно вздохнул и оглянулся на Сюзанну. Девушка была чуть бледна, но в остальном оставалась на удивление спокойной. Казалось, куда большее потрясение испытал ее брат.

— Никогда не думал, что тут есть мароны, — заметил он сокрушенным тоном. — Если б знал, то распорядился бы об эскорте. Или подождал, пока в дорогу соберется еще кто-нибудь: чем больше компания, тем безопаснее. Странно, эти мароны охотятся далеко от своих обычных мест.

— У этих людей вид был совсем одичавший, — заметил Гектор.

— Потому-то они так и называются, — объяснил Роберт. — Испанцы дали им прозвище « симаррон», что означает «дикий» или «неприрученный». Первые мароны были рабами, которых испанцы бросили на острове, когда Англия отняла Ямайку у Испании. Теперь же мароны совершенно переняли образ жизни туземцев. Обосновались в самых труднодоступных местах, подальше от поселений, в дикой местности, где их очень тяжело отыскать.

— Мистер Линч говорил мне, что его лучший друг — тоже туземец, мискито, — вмешалась Сюзанна.

— О-о, мискито — совсем другое дело, — отозвался ее брат. — Для англичан и французов эти индейцы — славные союзники. По крайней мере, мне так говорили. Кроме того, на Ямайке их не встретишь. Мискито живут на материке, и испанцев они ненавидят.

— У мистера Линча мать — испанка, — предостерегла Сюзанна.

— Прошу прощения, — покраснев, отозвался Роберт. — Кажется, что я ни скажу, все не в лад попадаю.

— Никогда раньше о маронах не слыхал, — поспешил успокоить его Гектор. — Видимо, они живут во многом точно так же, как первые буканьеры… охотясь на диких зверей.

— Это верно, — сказал Роберт. — Действительно, дядя рассказывал мне, что буканьеры прозываются так от слова «букан» — это такая рама с решеткой, на которой жарят мясо убитых животных. Слово французское, а по-испански эта решетка называется «барбакоа» или «барбекуа».

— Уверена, мистер Линч находит все это занимательным, — заметила его сестра. — Но как ты думаешь, не следует ли нам ехать дальше? Если мы будем стоять и болтать, чего доброго, вернутся мароны и застанут нас тут.

— Да-да. Конечно, — ответил ее брат. И, к огорчению Гектора, добавил, обращаясь к нему: — На случай, если мы опять столкнемся с какими-то неприятностями, пожалуй, будет лучше, если ты оставишь при себе мою шпагу и поедешь верхом.

Маленькая группа отправилась дальше, и, словно для того, чтобы сгладить впечатление от своих неловких слов, Роберт счел себя обязанным ехать рядом с Гектором. Он болтал с юным ирландцем в свойственной ему дружеской манере, рассказывая о самых примечательных и интересных особенностях острова. Постепенно местность начала приобретать уклон, деревья заметно поредели, и в скором времени путники очутились в открытой саванне. Заметив диких быков, пасущихся среди невысоких кустов, Роберт указал на них Гектору и, преисполненный энтузиазма, заговорил об удивительно плодородной почве.

— Надо лишь купить сотню акров первоклассной ямайской земли и вложить всего-навсего четыреста фунтов — на полдюжины рабов, лопаты и инструменты. Когда рабы расчистят участок, пусть посадят и выращивают на нем какао. И на четвертый год урожай вернет тебе первоначальные вложения! Потом, если ты был расчетлив и твои рабы сажали заодно маниоку и маис и построили себе хижины, то в дальнейшем никаких затрат от тебя не требуется. Год за годом какао приносит по четыреста фунтов, а то и больше. Все — чистая прибыль!

Но Гектор думал лишь о Сюзанне, которая ехала в экипаже совсем близко от него, и он едва обращал внимание на ее брата и с трудом мог поддерживать разговор о делах. Ему так хотелось взглянуть на девушку, что лишь усилием воли он не позволял себе оглядываться, опасаясь показаться смешным или влюбленным. По счастью, Роберт, похоже, не замечал, что собеседник его почти не слушает и поглощен совсем иными мыслями, и продолжал болтать, пока сзади его не окликнула Сюзанна.

— Роберт, довольно разговоров о деньгах. Лучше покажи мистеру Линчу вон ту птицу. Вон, слева от тебя, рядом с кустом с оранжевыми цветками. Ничего похожего он раньше точно не видел.

И действительно, Гектор, посмотрев поначалу на куст, подумал, что Сюзанна ошибается. У цветков порхала огромная серо-коричневая бабочка, перемещаясь от одного соцветия к другому. Потом Гектор разглядел, что это вовсе не бабочка, а крохотная птичка, всего около дюйма в длину, которая зависала в воздухе на одном месте, а ее трепещущие крылышки превращались в размытое пятно. Свернув с дороги, он подъехал ближе, и птица вдруг взмыла из куста и полетела ему навстречу. Несколько секунд крохотное создание висело совсем рядом с его головой, и юноша отчетливо слышал едва уловимое «фыр-фыр-фыр» ее крылышек.

— Ваша первая колибри, мистер Линч! — поздравила Гектора Сюзанна.

— Это и впрямь примечательное создание. От него звук, как от миниатюрной прялки, — согласился Гектор, наконец получивший законную возможность обернуться и посмотреть на девушку.

— У вас душа художника, мистер Линч, — заметила она, с восхищенной улыбкой, от которой у него закружилась голова. — Подожди, вот увидишь ее кузину. Ту, которую называют вымпелохвостом. Летает она точно так же, и у нее два длинных бархатистых черных хвостовых пера, они болтаются в воздухе, и можно расслышать, как они трепещут. Когда солнечный луч падает птице на грудь, перья вспыхивают изумрудным цветом, а потом, когда она поворачивается, принимают оливковый цвет или черный-пречерный.

Смущенный Гектор лишился дара речи. Ему отчаянно хотелось сказать нечто галантное этому божественному созданию, как-то изысканно продолжить разговор, но он не мог найти слов. Впрочем, то, как он смотрел на Сюзанну, не оставляло сомнений, какими чувствами он охвачен.

Через несколько часов, когда солнце уже клонилось к горизонту, Гектор услышал знакомый звук: протяжный долгий сигнал, похожий на приглушенное расстоянием пение трубы. Такой звук юноша слышал раньше, на побережье Африки, и опознал его: кто-то дул в раковину.

— Мы так близко к морю? — спросил он у Роберта.

— Нет, — ответил молодой человек. — Это один из наших работников на ферме созывает собак. Они целый день кормятся в саванне, но на ночь, когда услышат этот зов, возвращаются в хлев. На удивление сообразительные животные. К тому же этот сигнал еще означает, что здесь нам надо сворачивать к Спэниш-Тауну.

Роберт протянул на прощание руку Гектору.

— В Порт-Ройял — прямо вперед по дороге. До перевоза не больше пары часов пешком. Если поторопишься, то успеешь добраться туда засветло. Всего тебе доброго!

С внезапным страхом Гектор понял, что его путешествие вместе с Сюзанной подошло к концу. Упав духом, он спрыгнул с седла и протянул поводья Роберту.

— Спасибо, что позволили мне так далеко ехать вместе с вами, — сказал он.

— Нет, это я должен благодарить тебя, — ответил Роберт. — Неровен час, мы стали бы жертвой маронов. Не будь тебя с нами, мароны могли и напасть, а с тобой нас было трое, а не двое, вот они и побоялись…

Деревянной походкой Гектор подошел к экипажу, встал рядом с дверцей и взглянул в голубые глаза Сюзанны. И вновь он не знал, что сказать. Он не смел взять девушку за руку, а она ее не предлагала. Вместо этого Сюзанна посмотрела на Гектора со сдержанной улыбкой, на сей раз намного менее кокетливая и куда более серьезная.

— Прощай, Гектор, — сказала она. — Надеюсь, ты отыщешь своих друзей. Надеюсь, судьба потом как-нибудь снова приведет тебя на Ямайку, где мы опять и встретимся. Чувствую, нас связывает не просто одна и та же фамилия, у нас с тобой есть нечто большее.

После этих слов Сюзанны экипаж двинулся прочь, а Гектор остался стоять на грунтовой дороге. В его душе горела надежда, что когда-нибудь ему посчастливится провести не один день вместе Сюзанной Линч — первой девушкой, в которую он влюбился.

Каким бы маленьким ни был Порт-Ройял, таверн тут оказалось куда больше, чем мог себе представить Гектор. За десять минут, за которые он успел пересечь город из конца в конец, юноша насчитал восемнадцать кабаков самого разного вида и пошиба, начиная от «Перьев», замызганной пивной возле рыбного рынка, и кончая только что построенными «Тремя матросами». Миновав последнюю таверну, Гектор повернул обратно, поняв, что добрался до городской окраины. Возвращаясь тем же путем, вдоль главной портовой набережной, Темз-стрит, Гектор обходил то пробитые бочонки, то сломанные тележки, то выброшенные дерюги. Ему попались несколько пьяных: кто лежал, похрапывая в мусоре, кто сидел, привалившись к дверям пакгаузов, что выстроились вдоль одной стороны улицы. По другую сторону улицы тянулись возведенные на сваях причалы: в Порт-Ройяле, выросшем на оконечности длинной песчаной отмели, на суше пристани не строили. Заняты были все якорные стоянки до одной. На корабли грузили табак, шкуры и кожи, индиго и эбеновое дерево, но более всего — сахар, чей землистый, приторно-сладкий запах Гектор уже научился распознавать. Где бы ему ни встречался портовый грузчик или полутрезвый матрос, он спрашивал, не отплывает ли какое-то судно в Пти Гоав, но всякий раз юношу постигало разочарование. Нередко на его вопросы не обращали внимания, или же поспешный ответ сопровождался ругательством. По-видимому, в Порт-Рояйле большинство обитателей были чересчур озабочены тем, как бы заработать побольше денег или поскорее потратить их на выпивку, и им было недосуг давать вежливый ответ.

• Предыдущая
• 9/80
• Следующая