Выбери любимый жанр

Рамсес II Великий. Судьба фараона - Мессадье Жеральд - Страница 20


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

20

Обитатели казарм и конюшен в числе первых узнали об изменениях в царской иерархии. Практически тотчас же к фараону явился посланец от военачальника Пер-Ту с просьбой дать его хозяину аудиенцию. Он не поставил царя в известность о теме беседы, но уточнил, что присутствие писцов нежелательно, то есть разговор будет носить неофициальный характер. Когда военачальник предстал перед монархом, Па-Рамессу сидел рядом с отцом. Невысокий и коренастый, Пер-Ту поцеловал царскую сандалию и поклонился принцу.

— Божественный царь, — начал он, — мои воины поручили мне поприветствовать тебя и восславить твою мудрость!

— Как это понимать? — спросил Сети.

— Все солдаты твоей армии, преданные тебе душой и телом, как были преданы твоему божественному отцу и божественному Хоремхебу, радуются тому, что твое солнце, наконец, разогнало тучи забот! — пояснил военачальник.

Сети начал понимать, к чему он ведет.

— В своей божественной доброте ты принял сироту, потомка свергнутой династии. Ты знаешь, что последние ее представители не оставили в памяти твоих слуг иных воспоминаний, кроме горечи и страха за государство, тогда близкое к расколу. Жрецы, заблудившиеся в своих воспоминаниях о прошлом, поддерживали этого мальчика. Твой божественный отец в своей высочайшей благожелательности решил унять их беспокойство. Но скорпион, пригревшись на теплом камне, часто жалит сам себя…

— Ты хочешь поговорить о жрецах Птаха? — спросил Сети.

Было очевидно, что военачальник собирается сказать что-то очень важное. Нахмурившись, Па-Рамессу не упускал ни слова из разговора.

— Не только о них, божественный владыка. Я говорю и о жрецах Амона.

— Небнетеру?! — воскликнул Сети, повышая голос.

— Это он — скорпион? — спросил Па-Рамессу.

Военачальник посмотрел в глаза наследному принцу.

— Да, достопочтенный принц.

Жара внезапно показалась невыносимой. Сети вздохнул.

— Почему вы не сказали об этом раньше? — спросил он.

— Твое величество, мы не привыкли вмешиваться в столь тонкий процесс, как управление царством. У нас были только подозрения. И вот вчера они подтвердились. Мы узнали, что Небнетеру был потрясен, узнав, что Птахмос более не является наследником трона Хора. Его стенания заполонили храм.

— Откуда вы об этом узнали?

— Твое величество, у наших армейских писцов длинные уши. До них дошли разговоры о том, что Верховный жрец напугал своими проклятиями жрецов рангом пониже и писцов.

Словом, у военных тоже были свои лазутчики.

Сети поблагодарил Пер-Ту, и, попрощавшись, как того требовал церемониал, тот покинул зал. Па-Рамессу остался наедине с отцом.

— И это потому, что мы не царских кровей? — спросил он.

Сети со вздохом кивнул.

* * *

Через несколько дней после инцидента старшего командира Хорамеса во «Дворце Ихи» шумно поздравляли его товарищи-солдаты.

— Мы всегда знали, что ты дерешься, как лев, — сказал один из них, — но сегодня мы хотим выпить за твой дар предвидеть будущее!

— Вам не надоело надо мной насмехаться? — спросил он, принимая предложенную чашу с вином.

— Мы не насмехаемся, мы искренне восхищаемся твоей предусмотрительностью. Сын, которого ты так и не захотел признать, впал в немилость.

Хорамес удивленно поднял брови; он краем уха слышал сплетни о том, что во дворце произошло что-то из ряда вон выходящее, но не стал доискиваться подробностей. Товарищи рассказали ему свою версию событий. Хорамес вздохнул.

— Вот видите, друзья, — сказал он весело, — тем, кто умеет довольствоваться малым, легче живется на свете! Если бы я последовал вашим советам, то сейчас тоже пострадал бы.

На сердце у Хорамеса полегчало, когда он увидел свою возлюбленную, музыкантшу.

* * *

Когда Птахмос снова появился при дворе по случаю раздачи новых должностей чиновникам, его приняли прохладнее, чем раньше. На церемонии он присутствовал недолго, прятал глаза. Па-Рамессу старался сохранить невозмутимое выражение лица и вести себя нейтрально — он понимал, что должен поберечь самолюбие отца и проявить уважение к царскому решению, руководствуясь которым власть имущие вынуждены были принять в свои ряды наследника низложенной династии. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда в присутствии хранителя утренних тайн он протянул Птахмосу кинжал, которым тот пытался убить Именемипета и, кто знает, может, даже его самого.

Правду знали очень немногие, в том числе комендант царской казармы, которому на рассвете приказали освободить протрезвевшего Птахмоса и отвести лично в рабочую комнату фараона. По Сети было видно, что спал он плохо. Когда виновный предстал перед ним, монарх прямо сообщил ему, что отныне он лишен всех прав.

— Я не стану отрекаться от тебя публично, поскольку это будет равнозначно отречению от собственного слова, — сказал Птахмосу Сети. — Но ты больше не являешься членом моей семьи. Ты поднял руку на брата, ты пытался заколоть непонравившегося тебе человека прямо перед царским столом. Ты отправишься в Ирем, где наместник найдет тебе какое-нибудь занятие. Позже я приму решение относительно твоей участи.

Птахмос молча слушал. Он вполне осознал, что чрезмерное количество выпитого — главная причина того, что панцирь, в котором он укрылся три года назад, разлетелся на куски; припадок ярости, вызванный появлением Именемипета, подтвердил выдвинутые против него обвинения в вероломстве. Он мог рассчитывать на царское милосердие, но никак не на прощение. Его имя исчезнет с картушей. Он станет живым мертвецом…

Тиа посоветовал Па-Рамессу воздержаться от проявления чувств по случаю своего триумфа. Опрометчиво раньше времени давать сопернику понять, что ты выиграл партию, длившуюся многие годы. А ведь он обыграл не только Птахмоса, но и своего отца! Здравый смысл подсказывал, что теперь самое время продемонстрировать отцу еще большее уважение и почтение. Усилия Па-Рамессу оправдались: на барельефе в Карнаке изображение Птахмоса было заменено изваянием Па-Рамессу. Его самолюбие было удовлетворено; и теперь, казалось бы, самое время воцариться в душе ликованию. Но этого не случилось. О том, что произошло с Птахмосом, Па-Рамессу вспоминал с грустью.

— Ты предпочел бы избрать менее болезненный способ прийти к триумфу, и это весьма похвально, — объяснил ему Тиа. — Но случилось так, что твой соперник избрал путь вероломства и насилия, что породило в тебе ненависть. Вполне понятно, что у тебя на душе остался горький осадок. Па-Рамессу внимательно посмотрел на своего наставника:

— Почему ты, взрослый человек, был тверд в своем решении поддержать меня, а Птахмос, такой же мальчик, как я, пытался хитростью меня обойти? Неужели одни люди от природы хорошие, а другие — плохие?

— Моя цель — научить тебя всему, что я знаю, и укрепить твой дух. Выполнить эту миссию как можно лучше — для меня счастье и честь. Я предан тебе даже во сне, ты — лучшая часть меня. Птахмос на первых порах чувствовал себя очень некомфортно в ранге принца, хотя твой божественный дед и твой божественный отец возвели его в этот ранг. Став же наследником трона, он ощутил груз обязательств по отношению к своим предкам. Судя по всему, он намеревался пойти по стопам Эхнатона. Птахмос не плохой человек по своей природе, мой принц, он просто поступает необдуманно.

— Как это понимать?

Тиа задумался, подыскивая слова.

— Такие вещи тебе лучше бы объяснил жрец, а не простой писец, такой, как я. Но раз ты оказываешь мне честь своим вопросом, я объясню как понимаю. Эхнатон хотел заменить многобожие культом единого бога — безымянной силы, которая являет себя миру в виде Солнечного Диска, Ра, и которую этот фараон именовал Атоном. Эхнатон пренебрег самым главным: высшее божество бесконечно. Оно всеобъемлюще и непостижимо. Каждое божество нашего пантеона — это лишь проявление высшей силы. Птах и Хорахти, Сехмет и Хнум [20]в общем, все нетжеры [21]суть воплощения высшего божества. Эхнатон хотел, чтобы люди забыли о том, что высшее божество присутствует во всем сущем, а не только на небе. По моему мнению, это была ошибка, но Птахмос не обладал достаточным объемом знаний, чтобы это понять.

вернуться

20

Птах — одно из имен бога-творца в древнеегипетской религиозной традиции, покровитель Мемфиса; Хорахти — Хор горизонта; Сехмет с головой львицы — богиня мести и болезней, а также лекарей, повелительница демонов и защитница года; Хнум с головой барана — бог-творец, создающий человека на гончарном диске, хранитель истоков Нила. Такова фиванская интерпретация, поскольку божественная атрибутика сильно варьировалась в разных городах и даже кварталах одного города.

вернуться

21

Обобщающее название всех богов.

20
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело