Жемчужина Санкт-Петербурга - Фернивалл (Фурнивэлл) Кейт - Страница 83

• Предыдущая
• 83/103
• Следующая

Он разговаривал с ее отцом, но разговор вышел горячим. Министр Иванов был из тех людей, которые не любят, когда им указывают, что делать, но он явно мучительно переживал за дочерей и ради них пошел на унижение — стал умолять о помощи. Однако и банки, и богатые друзья, и коллегиминистры, и даже евреи ростовщики — все они ответили отказом. Полмиллиона рублей — слишком крупная сумма, тем более что Иванов и так был весь в долгах. Но Виктор Аркин на меньшее не соглашался. Йенс решил сам раздобыть деньги, продав землю, которая принадлежала ему с Давыдовом, но выяснилось, что выручить за нее нужной суммы нельзя. Мать Валентины как будто впала в оцепенение. Она сидела неподвижно, с совершенно бледным лицом и молча смотрела в одну точку.

Только в середине этого ужасного дня Йенсу пришло в голову, что Аркину, возможно, нужны совсем не деньги и именно поэтому он назначил такой громадный выкуп. Могло статься, что истинной его целью было досадить семье Ивановых, заставить сестер страдать. Он против их желания связал их жизни с революцией. После этого Йенс перестал бегать по банкам, а начал ходить по темным переулкам и душным подвалам, где люди с красными листовками в карманах собирались, чтобы поговорить о недовольстве, разрушении и новых порядках.

— Есть такое место.

— Где?

— Гдето там… — Мужчина с веснушчатым лицом неопределенно махнул рукой в сторону окна кабака, в котором они сидели. — На болотах.

Йенс положил на стол пятидесятирублевую кредитку.

— Где именно на болотах?

— Я не знаю. Честно. Я только слышал, что говорили, будто это далеко отсюда.

Йенс с сожалением вздохнул и положил кредитку обратно в карман, но налил веснушчатому еще водки.

— Так где? — повторил он вопрос.

— Послушайте… — Глаза собеседника к этому времени уже затуманились, веки с бледными рыжеватыми ресницами немного опустились. Неуверенной рукой он взял стакан. — Если я открою рот, они меня пришьют и фамилии не спросят.

Жадность порой делает с людьми странные вещи. Йенс выложил на стол две пятидесятирублевки.

Дыхание Кати сделалось размеренным. Она заснула или только притворялась? Все же Валентина решила больше не ждать и, не потревожив Катю, выскользнула из кровати. В темноте она ощупью отыскала дверь и тихонько постучала ногтями. Замерла, прислушалась и постучала снова. Шагов Валентина не услышала, но, когда она собралась постучать еще раз, с другой стороны двери раздался шепот.

— В чем дело?

Она поднесла губы к трещине в дверной панели.

— Мне нужно поговорить с вами.

В ответ — ни звука. Разве что вздох. Девушка подождала, поджимая босые ноги на голом полу и чувствуя, как колотится сердце в груди. Наконец раздался знакомый звук открывающегося замка. Валентина быстро оглянулась проверить, не проснулась ли Катя, и никакого движения на кровати не заметила. Дверь приоткрылась, и проникший сквозь щель узкий луч янтарного света заставил девушку часто заморгать.

— Позвольте мне выйти.

— Зачем?

— Пожалуйста.

Голос Аркина звучал иначе, как будто он был пьян. Валентина просунула в узкую щель руки и почувствовала, как их связали кожаным ремешком. После этого она вышла из комнаты, и Аркин закрыл за ней дверь на ключ.

— Что еще?

Несмотря на ранний час, Аркин не спал: на столе у керосиновой лампы лежало несколько географических карт и стояла бутылка водки со стаканом. Стакан был наполовину пуст. Валентина подошла к столу и выпила. Поспешно сложив карты, Аркин окинул ее оценивающим взглядом. Она была в шелковом вечернем платье, которое за день высохло (правда, как она ни старалась, полностью очистить его от грязи ей не удалось), на обнаженные плечи ниспадали спутанные пряди.

— Вы… — Он не сразу нашел подходящее слово. — Интересно выглядите.

Это, конечно, не комплимент, но, как говорится, и на том спасибо. На подбородке шофера темнел кровоподтек, взгляд у него был рассеянный, словно он вотвот заснет.

Не сейчас, Аркин. Только не засни. Она села за стол, наполнила стакан, но не подняла его. Изза того что руки у нее были связаны, каждое движение давалось ей с трудом.

— Я слушаю, — грубовато произнес он.

— Прошу вас, сядьте. Я хочу поговорить.

Валентина улыбнулась, давая понять, что настроена благодушно. Пользуйтесь данным от природы оружием, когдато посоветовал ей Давыдов, и сейчас она решила последовать этому наставлению.

Аркин опустился на второй стул, и она подвинула ему стакан. Комната, в которой они находились, была маленькой и запущенной. Валентина вдруг подумала о том, кому принадлежала эта изба. Не Аркину — для него она всетаки была слишком грязной. Девушка осмотрелась. Низкий закопченный потолок, бревенчатые стены, в красном углу на полочке — иконка. Пахло гнилым деревом, но дождя не было, поэтому с крыши не текло.

— Отец не заплатил?

Аркин кивнул.

— А он вообще предложил чтонибудь за нас?

— Нет.

— Вы разговаривали с ним лично?

Он посмотрел на нее так, будто она сморозила явную глупость.

— Разумеется, нет. Мы обменивались письмами. Я вел себя очень осторожно. — Он хмыкнул. — За мной не следили, и здесь вас никто не найдет, если вы об этом.

— Нет, я не об этом, — ответила она. — Я не сомневаюсь в вашем умении уходить от слежки. И что теперь? Вы отпустите нас?

— Нет.

Какое короткое слово. Но сколько в нем ненависти.

— И что будет с нами?

Он взял стакан и залпом выпил водку. Глаза его налились кровью.

— Вы правда хотите знать? — усталым голосом произнес он.

— Да. — Валентина облизала пересохшие губы.

— Вашего отца нужно заставить раскрыть кошелек, поэтому… — Он замолчал, снова наполнил стакан, дернул кадыком. — Поэтому завтра одна из вас будет убита, чтобы доказать ему, что мы не шутим. После этого он заплатит за жизнь оставшейся. Не имеет значения, кто из вас умрет.

Внутри Валентины чтото оборвалось.

— Я же говорила, что у отца нет денег. Он и так должен банкам, поэтому бессмысленно рассчитывать на то, что он…

— Не надо врать!

Глухая тишина опустилась между ними, как стена. Аркин поставил перед ней стакан, и Валентина выпила, но еще долго никто не произносил ни слова, лишь ветер гремел ставнями, напоминая о том, что мир существует и за пределами этой тесной комнаты.

— Аркин, — наконец заговорила Валентина, — я не вру. Зачем вы это делаете? Неужели в вас не осталось ничего человеческого?

Он молча зажег сигарету. Даже это несложное действие он выполнил очень аккуратно, хоть и был пьян. Когда он опустил руку на стол, девушка взяла из его пальцев сигарету, затянулась и выпустила в его сторону тонкую струйку дыма.

— Я могу ручаться, что денег от отца на свое большевистское дело вы не получите, — тихим, но уверенным голосом произнесла она. — Вам придется убить нас обеих. Меня и Катю.

Он забрал у нее сигарету.

— Я с этим справлюсь. У меня есть опыт.

Эти слова потрясли ее.

— Но это бессмысленно. Вы этим ничего не добьетесь, кроме того что вас начнет искать полиция.

Он тяжело опустил на стол локти.

— Что вы предлагаете?

— Вот что.

Не давая себе времени одуматься, Валентина протянула к нему связанные руки и взялась за его лицо. От ее прикосновения напряглось все его тело. Она притянула к себе его голову и поцеловала в губы. На твердых сжатых губах Валентина почувствовала вкус водки.

Аркин резко оттолкнул от себя ее руки.

— Какого черта?

— Вы не получите денег. Ни за мою жизнь, ни за жизнь сестры. Отпустите ее. — Она замолчала и изобразила игривую улыбку. — Я заплачу вам за это другой монетой… Если вы пообещаете отпустить ее завтра.

Глаза его широко раскрылись, но от удивления или от отвращения — этого она не могла понять.

— Вы предлагаете себя? Как уличная шлюха?

— Да.

Лицо его загорелось.

Он так долго смотрел на нее, что у Валентины едва не сдали нервы. Она еще могла взять свои слова обратно. Они с Катей еще могли… Могли что?

• Предыдущая
• 83/103
• Следующая