Три кольца (СИ) - Рыбаков Артем Олегович - Страница 61

— Пока сообразят, мы уже всех положим. Ты согласен?

— Да! — если заминка с ответом и была, то измерять её надо было в микросекундах.

— Пошли! — в моём согласии Верстаков нисколько не сомневался.

На этот раз путь на второй этаж занял у нас значительно меньше времени — Сантик бодро топал метрах в трёх впереди, наша пара скользила вдоль стены вслед за ним. Небольшая заминка случилась, когда выходили в коридор — мы с капитаном замерли на площадке, вслушиваясь в уверенные шаги бредуна.

«Ни возгласов, ни приветствий — следовательно, часового у входа нет! Совсем неумехи, — я ещё раз подивился беспечности противника. — Вошли внутрь, словно у нас персональное приглашение на эту вечеринку есть, в коридоре никто и не чухнулся. А был бы часовой на площадке — обязательно бы насторожился, когда мы с той троицей разбирались. Здесь та же самая бодяга — стоял бы часовой на местном «посту N1», глядишь, и появился бы у Зямы шанс достойно нас встретить…»

— … пулей на радиоузел! Шесть часов прошло, дебилы, а мы так и не знаем что с Фрезером, — с каждым шагом мне всё легче разбирать, о чём говорят в штабе Зямы.

Сантик остановился, поджидая нас, напротив двери, бывшей когда-то белой. Я встал с правой стороны от входа — у меня оружие более разворотистое. Верстаков — слева.

Пара томительных секунд отдышаться, успокоиться и сконцентрироваться, и Петя легонько подталкивает Володю к двери.

— Зяма, тут такое дело!.. — громко и бодро орёт бредун, быстро войдя в комнату.

Пётр проскальзывает вслед за ним, задержавшись буквально на мгновение. В этом свой расчёт — быстро шагающий проводник отвлекает на себя внимание находящихся в комнате, а если ему удастся, как мы предварительно договорились, дойти до окна, то часть из бандитов вообще развернётся к нам спиной.

Я начал двигаться одновременно с капитаном. Секунда — и мы внутри!

Жаль, с нами не было какого-нибудь доморощенного Гоголя! Сцена получилась вполне достойной «Ревизора»!

Один из бандитов действительно стоял к нам спиной. Скорее всего, тот, кого Зяма послал к рации. Очевидно, наш проводник чуть не столкнулся с ним, и посыльный развернулся с целью высказать все, что он думает по этому поводу. Левее и чуть дальше возвышался очень высокий бандит, с бритой наголо головой и массивной серьгой в левом ухе. Может, и вторая была, но я не мог этого видеть, так как он стоял ко мне именно левым боком.

Прямо напротив входа стоял человек в вызывающем оранжево-чёрном одеянии. Брезгливая и высокомерная гримаса на лице подсказала мне, что это и есть Зяма.

Ещё две фигуры виднелись правее от главаря, но разглядывать их времени у меня не было.

«Стечкин» дернулся в руке, вогнав пулю в голову бритоголового чуть выше монументальной серьги. Левой рукой я сильно толкнул в поясницу повернувшегося ко мне спиной бредуна. Поскольку от выстрела, пусть и приглушённого, бедолага вздрогнул, всё вышло как нельзя лучше! От моего толчка он потерял равновесие и сделал, размахивая руками, несколько шагов, внеся ещё большую сумятицу в ряды противника.

Два хлопка «Вихря» капитана — и тёмные силуэты на периферии моего зрения исчезают.

И тут, как почти всегда, жизнь внесла свои коррективы в предварительные расчёты! Не знаю, что там себе вообразил наш проводник, но ни с того ни с сего он вскинул свой «калашников» и принялся тыкать им в лицо Зяме, сопровождая свои действия следующей скороговоркой:

— Что, съел, да? Попался! Как мы вас! А ну на колени, придурок! Сдавайся!

Зяма мог быть кем угодно, но трусы и тормоза бандитскими главарями не становятся. Сбой в нашем плане он использовал на всю катушку! Отшатнувшись от ствола АКМа, он внезапно схватил за руку гонца и притянул его к себе. После чего с похвальной быстротой вытащил у того из-за пояса ТТ и выстрелил в Сантика!

Сердце у меня ёкнуло, но бандит промахнулся. Сказалась любовь к понтам. Это только в старинных американских фильмах из жизни преступников герои ухитряются попадать, удерживая пистолет горизонтально. Способ этот ещё «гангста-стайлом» называли, то есть гангстерским. Вот и сейчас Зяма дважды нажал на спуск и не попал ни разу.

Я вскинул «стечкина», пытаясь прицелиться в него, но главарь довольно умело прикрывался тем бедолагой-гонцом, так что стрелять я мог ему только в голову, чего мне делать очень не хотелось.

— Следопыт, ноги! — неожиданно крикнул капитан, и практически слившись, раздались два выстрела его автомата.

Бредун, которым прикрывался Зяма, вереща, начал заваливаться в сторону — Верстаков прострелил ему обе ноги. Я поймал в прицел его правое плечо и быстро выстрелил. Ткань яркой мотоциклетной куртки на бицепсе Зямы превратилась в лохмотья, брызнула кровь, но он ухитрился нажать на спусковой крючок. Выстрел! И Володя, скривившись, выронил автомат и схватился за левый бок.

«Чёрт!» — пронеслось у меня в голове, когда я понял, что произошло. Однако горевать было некогда — после моего выстрела Зяма, против ожидания, пистолет не выпустил, а пытался перехватить его левой рукой.

«Да пошёл ты!» — и, плюнув на всё, я опустил пистолет и выпустил две пули в ближайшую ко мне ногу противника.

Всё! Зяма пронзительно вскрикнул, ТТ глухо громыхнулся на дощатый пол, и оранжево-чёрная фигура «бригадира» опустилась на своего воющего от боли подчинённого.

Сделав пару шагов, я ногой отбросил в сторону пистолет, одновременно на Зяму насел Верстаков и завернул ему простреленную руку за спину, отчего бандит заорал ещё громче.

— Ты как? — спросил я сидящего на полу Володю-Сантика.

— Бывало и лучше! — лицо бредуна было бледным, кровь сочилась сквозь пальцы, но немедленно умирать он, судя по всему, не собирался.

— Давай, куртку снимай, — и, доставая из подсумка перевязочный пакет, сказал уже в рацию: — Четвёртый в канале. Бугра взяли, норка наша. Имеем одного трёхсотого.

— Молодцы, бродяги! — полковник ответил сразу. — Сорок шестой тоже закончил. Восемнадцатый трофеи собирает. Всё чётко! Кого у вас зацепило?

«Правильный командир — не забыл спросить!» — порадовался я за главу посольства и ответил:

— Местного в бок зацепило, через пару минут доложу о состоянии.

— Добре. Отбой!

— Отбой.

Сегодня у Лизы работа не клеилась совершенно. Нет, колбы и кюветы она, конечно, не роняла, просто не было привычного рабочего азарта. Кто-то скажет: «Ну и что? Тоже мне — работается без азарта?», но для Елизаветы подобное в диковинку. Страсть у неё такая — разгадывать загадки. Заставлять, казалось бы, обыденные предметы вроде клочка ткани или пары ниток рассказывать истории, которым и записной сказочник вроде Андерсена мог позавидовать. Многие, в том числе мама, считали, что ковыряться в кишках у трупов не самое подходящее занятие для девушки, но сама Лиза подходила к работе именно так — возвышенно-романтически. Мол, не в гнилых кишках копаемся и обугленное мясо режем, а загадки разгадываем и ж-у-у-у-т-к-и-е (при этом надо округлить глаза) тайны на свет божий вытаскиваем.

Но вот сегодня, что-то незаладилось. Срочной работы, когда результат нужен уже вчера и никого абсолютно не волнуют порывы твоей востроженой души, не было и не предвиделось, а текучка и возня с бумагами могли испортить настроение ещё сильнее. Почти все сотрудники отправились осваивать новое оборудование, которое где-то нарыла поисковая партия. Арсений сказал, что там даже газовый хроматограф [146]есть. Здорово, если его удастся оживить. Микроскопы, которых ребята притащили целых шесть штук, тоже лишними не будут.

«Погода отличная, река словно из мятого зеркала… — она сидела за лабораторным столом в комнате для проведения химических анализов и, подперев, голову рукой, бездумно пялилась в окно. — Может, Маринку, позвать купаться? Нет, переодеться не во что, а до дома пока дойдёшь…» — тут она сама себя обманывала, в попытке оправдать собственную лень. До её дома от лаборатории было минут десять ходу — это, если не сильно торопиться. Но как часто мы списываем свои проблемы на внешние обстоятельства!