Темный альянс - Смит Лиза Джейн - Страница 11

• Предыдущая
• 11/44
• Следующая

— Ага. — Комната поплыла у нее перед глазами.

— Бонни, ты слушаешь меня? Он может использовать твой страх против тебя самой. Он всегда делает так, чтобы проникнуть внутрь…

— Ага…

— А ты не пускай его. Расскажи об этом всем. И скажи Стефану… — Тут ее голос оборвался, и она судорожно зажала рот рукой. В ее стакан с мороженым что-то упало.

Это был зуб.

— Он пришел. — Голос Елены звучал странно, нечленораздельно. Бонни в ужасе, как загипнотизированная, уставилась на зуб. Зуб лежал на горке взбитых сливок посреди дробленого миндаля.

— Бонни, скажи Стефану…

Шлепнулся еще один зуб, за ним — еще один. Елена всхлипнула. Теперь она закрывала рот обеими руками. В глазах был страх и обреченность. — Бонни, не уходи…

Но Бонни уже пятилась. Вокруг все вихрилось. Фруктовая вода булькала и выплескивалась из стакана, только это была уже не фруктовая вода, а кровь. Ярко-красная и пузырящаяся, как мокрота, которую отхаркивает умирающий. У Бонни сжался желудок.

— Скажи Стефану, что я люблю его! — Это был голос беззубой старой женщины, и фраза закончилась истерическим рыданием. Бонни с облегчением провалилась в темноту и забылась.

Бонни закусила кончик фломастера. Она не отрываясь смотрела на часы и считала дни в уме. Осталось выдержать еще восемь с половиной учебных дней. И каждая минута времени, проведенного в школе, обещала быть мучительной.

Какой-то парень, попятившийся от нее на лестнице, высказался предельно откровенно:

— Ты не обижайся. Просто все, с кем ты дружишь, погибают.

Бонни убежала в туалет и расплакалась.

Ей хотелось только одного — чтобы не было школы, не было этих трагических лиц и укоризненных — или, хуже того, — сочувствующихглаз. Директор выступил по школьному радио с речью о «новой беде» и «невосполнимой потере», и Бонни чувствовала, как ее спину сверлят чужие взгляды.

Когда зазвенел звонок, она первой выбежала из дверей класса. Вместо того чтобы пойти на урок, Бонни опять отправилась в туалет и стала дожидаться следующего звонка. Когда коридоры опустели, она поспешила в крыло с кабинетами иностранных языков. Она промчалась мимо доски с информацией о выпускных торжествах, даже не посмотрев на нее. Какие выпускные экзамены, какой аттестат? Какое все это имеет значение, если к концу месяца все они могут быть мертвы?

С разбегу она чуть не наткнулась на стоящего посреди коридора человека. Бонни подняла глаза и увидела изысканно потертые заграничные топсайдеры. Над ними обнаружились старые джинсы, обтягивающие крепкие мускулы. Узкие бедра. Красивая грудь. Лицо, способное свести с ума любого скульптора, — чувственный рот, высокие скулы. Темные очки. Чуть растрепанные черные волосы. У Бонни перехватило дыхание.

«Господи, я и забыла, как он прекрасен, — подумала она. — Прости меня, Елена, но сейчас я брошусь ему на шею».

— Стефан! — выдохнула она.

Опомнившись, она испуганно осмотрелась по сторонам. Никого. Она схватила Стефана за руку.

— Ты что, спятил, зачем ты пришел сюда? Совсем сдурел?

— Мне надо было тебя найти. Думал, дело срочное.

— Срочное, срочное, но…

Он очень странно смотрелся в коридоре школы. Неуместно. Как олень среди овец. Бонни попыталась толкнуть его к кладовке.

Он не собирался туда идти. И он был сильнее.

— Бонни, ты сказала, что хочешь поговорить…

— Тебе надо спрятаться! Сейчас я сбегаю за Мэттом и Мередит, приведу их, и тогда мы поговорим. Но, если нас кто-нибудь увидит, тебя линчуют. У нас произошло еще одно убийство…

Стефан изменился в лице и послушно зашел в кладовку. Он открыл было рот, но тут же передумал.

— Я подожду, — только и сказал он.

Ей понадобилось всего несколько минут, чтобы вытащить Мэтта с занятий по автомобильному делу, а Мередит — с лекции по экономике. Они поспешили к кладовке и торопливо вывели Стефана из школы, стараясь сделать это как можно незаметнее. Получилось у них неважно.

«Наверняка кто-нибудь нас видел, — думала Бонни. — Вопрос только в том, кто именно, и насколько длинный у него язык».

— Надо отвести его в безопасное место. Наши дома не рассматриваются, — говорила Мередит. Они торопливо пересекали школьную парковку.

— Хорошо, но только куда?Постойте, может быть, в общежитие?… — Тут Бонни осеклась. Прямо перед ней стояла маленькая черная машина. Итальянская машина. Гладкая, изящная и сексуальная. Тоже неуместная здесь. Стекла, в нарушение всех правил, были слишком темными — внутрь не заглянуть. Потом Бонни заметила сзади значок с фигуркой жеребца.

— О господи.

Стефан с тревогой посмотрел на «феррари».

— Это машина Дамона.

Три пары глаз уставились на него в ужасе.

— Дамона? — переспросила Бонни срывающимся голосом. Последняя надежда: Стефан имеет в виду, что одолжил машину у Дамона.

Но тут стекло опустилось, и за ним показались черные волосы, такие же гладкие и блестящие, как поверхность машины, темные очки и белозубая улыбка.

— Бонджорно, — ласково сказал Дамон. — Кого-нибудь подвезти?

— О господи, — снова пролепетала Бонни. Но не отошла ни на шаг.

Стефан не скрывал раздражения.

— Мы едем к общежитию. Следуй за нами. Припаркуешься у амбара — так, чтобы тебя никто не заметил.

Мередит пришлось увести Бонни от «феррари». Нет, Дамон не нравился Бонни, и она ни за что не разрешила бы ему опять поцеловать себя, как тогда, на вечеринке у Алариха. Она знала, что он опасен. Может быть, не настолько, как Катрина, но все-таки опасен. Он убивал просто так, ради удовольствия. В прошлый Хэллоуин он убил учителя истории мистера Таннера на благотворительной вечеринке в доме с привидениями. Он мог убить кого угодно и когда угодно. Именно поэтому, когда Бонни смотрела на него, она чувствовала себя мышью, которая не может отвести взгляда от красивой черной змеи.

Сев в машину, Бонни и Мередит переглянулись.

— Стефан не должен был брать его с собой, — сказала Мередит.

— Может, он приехал сам? — предположила Бонни. Она сомневалась, что Дамон из тех, кого можно взять с собой.

— Интересно, зачем. Наверняка не для того, чтобы нам помогать.

Мэтт промолчал. Он словно бы и не заметил всеобщего беспокойства — просто смотрел в ветровое стекло и думал о чем-то своем.

На небе собирались тучи.

— Мэтт?

— Не трогай его, Бонни, — сказала Мередит.

«Отлично, — думала Бонни, чувствуя, как ее накрывает черная депрессия. — Мэтт, Стефан и Дамон. Снова вместе и все дружно думают о Елене».

Они остановились за старым амбаром, возле которого уже была припаркована приземистая черная машина, зашли внутрь и обнаружили там Стефана. Когда он обернулся, Бонни увидела, что на нем нет темных очков. По телу Бонни пробежал легкий озноб, а волоски на руках и на шее встали торчком. Стефан был не такой, как остальные парни, которых она знала. В глубине его абсолютно зеленых, как листва весеннего дуба, глаз сейчас таилась тьма.

Секунду все трое в замешательстве молча смотрели на Стефана. Никто не знал, что сказать.

Наконец Мередит подошла к нему и взяла за руку.

— У тебя усталый вид, — сказала она.

— Я торопился. Старался добраться как можно быстрее. — Он обнял ее, быстро, импульсивно. «Раньше он ни за что не позволил бы себе такого, — подумала Бонни. — Он был такой сдержанный».

Она подошла, чтобы тоже обнять Стефана. Его тело под футболкой было холодным, и она усилием воли подавила дрожь. Когда она отпустила его, в ее глазах стояли слезы. Что она чувствовала сейчас, когда Стефан Сальваторе вернулся в Феллс-Черч? Облегчение? Грусть от воспоминаний, которые привели его сюда? Страх? Она знала только одно: ей хочется плакать.

Стефан и Мэтт смотрели друг на друга. «Ну вот», — подумала Бонни. Это было почти забавно: на лицах у них было написано абсолютно одно и то же. Тоска, усталость — и желание все это скрыть. Что бы ни происходило, Елена всегда будет стоять между ними.

• Предыдущая
• 11/44
• Следующая