Возвращение: Тень души - Смит Лиза Джейн - Страница 50

• Предыдущая
• 50/93
• Следующая

— Нет, сэр, — сказал Мэтт медленно и твердо. — И… и, послушайте, послушайте, я прошу вас не ходить туда! Поверьте мне, я знаю, что говорю!

— Я не знаю, чем ты одурманен, парень, но прямо сейчас у меня, фактически, нет больше времени на болтовню. И если ты снова попытаешься остановить меня, — он размахивал Глоком, чтобы закрыть Мэтта, — я привлеку тебя на другом основании, попытке воспрепятствовать осуществлению правосудия. Понял?

— Да, я понял, — сказал Мэтт, чувствуя себя усталым.

Он тяжело опустился в укрытие, в то время как офицер, на удивление производя мало шума, выскользнул и пошел вниз в чащу. Затем шериф Рич Моссберг зашагал между деревьями и оказался вне поля зрения Мэтта.

Мэтт целый час сидел в укрытии и волновался.

Он почти заснул, когда Шиничи вышел из чащи, ведя за собой поющих и смеющихся детей.

Шериф Моссберг за ними не вышел.

Через день после «наказания» Елены, Деймон снял комнату в том же самом комплексе, где жил доктор Меггар. Леди Ульма оставалась в кабинете доктора пока, Сейдж, Деймон, и доктор Меггар не вылечили ее полностью.

Теперь она никогда не говорила о печальном. Она рассказала так много историй о доме своего детства, что им казалось, будто они видят каждую комнату собственными глазами.

— Я предполагаю, что теперь это дом мышей и крыс, — задумчиво сказала она в конце одной истории. — И пауков и моли.

— Но почему? — сказала Бонни, не замечая сигналы, которые Мередит и Елена подавали ей, чтобы он не спрашивала.

Леди Ульма запрокинула голову назад, чтобы посмотреть на потолок:

— Из-за… генерала Веренца. Демона средних лет, который увидел меня, когда мне было всего лишь четырнадцать. Когда он со своей армией напал на мой дом, они убили каждое живое существо, которое нашли внутри — кроме меня и моей канарейки. Моих родителей, моих бабушку и дедушку, моих тетю и дядю… моих младших братьев и сестер. Даже моего спящего на подоконнике кота. Меня поставили перед генералом Варенце, как я была — босиком, в ночной рубашке, с нечесаными выбивающимися из косы волосами и рядом с ним стояла клетка с моей канарейкой, накрытая тканью. Она была еще жива, и была такой же веселой, как и всегда. И это сделало все случившееся еще ужаснее, но и одновременно это было словно сон. Это трудно объяснить. Меня держали двое людей генерала, которые привели меня к нему. Они больше не давали мне упасть, чем удерживали меня от побега. Я была так молода, но все исчезает и проходит. Но я помню, что именно, генерал сказал мне. Он сказал:

«Я приказал этой птице петь, и она пела. Сказал я твоим родителям, что я хотел оказать тебе честь, чтобы ты стала моей женой, а они отказали. Теперь, вот, взгляни. Мне интересно, ты поведешь себя как твоя канарейка или как твои родители?»

И он указал на тусклый угол — конечно, он был освещен факелами тогда, и факелы горели всю ночь. Но мне было достаточно света, чтобы видеть некие предметы с соломой или травой по одну сторону от них. По крайней мере, это то, что было моей первой мыслью. Я была невинна, и мне кажется, что шок сделал что-то с моим разумом.

— Пожалуйста, — сказала Елена, мягко поглаживая руку Леди Ульмы. — Вам не нужно продолжать рассказывать. Мы понимаем…

Но Леди Ульма, похоже, не слышала этих слов. Она сказала:

— И затем один из мужчин генерала показал нечто вроде кокосового ореха, сверху с очень длинной соломой, заплетенной в косу. Он небрежно размахивал этим — и внезапно, я увидела, чем в действительности это было. Это была голова моей матери.

Елена непроизвольно задохнулась.

Леди Ульма огляделась вокруг на трех девушек, спокойными, сухими глазами.

— Полагаю, вы думаете, что я очень черствая, раз способна говорить о таких вещах без потери самообладания.

— Нет, нет, — начала торопливо Елена.

Она же сама дрожала, даже после того, как настроила свои телепатические чувства на наименьшую степень восприятия. Она надеялась, что Бонни не упадет в обморок. Леди Ульма снова заговорила:

— Война, повседневная жестокость, и тирания — это все, что я знала, так как моя детская наивность была разрушена в тот момент. Теперь доброта поражает меня, и вызывает слезы на моих глазах.

— О, не плачь, — взмолилась Бонни, импульсивно бросившись на шею женщины. — Пожалуйста, не надо. Мы здесь ради тебя.

Тем временем Елена и Мередит что-то молча обсуждали, хмуря брови и быстро пожимая плечами.

— Да, пожалуйста, не плачь, — положила Елена, чувствуя себя слегка виноватой, но решила попробовать Плана «А». — Но скажи, почему твое родовое имение осталось в таком плохом состоянии?

— Это произошло по вине генерала. Его послали в далекие земли, чтобы вести глупые, бессмысленные войны. Когда он уходил, он забрал большую часть свиты с собой, включая рабов, к которым он был благосклонен на то время. Когда он ушел, это было три года спустя после нападения на мой дом, я осталась, так как не была у него в почете. Мне повезло. Его батальон был уничтожен, а все его родные были взяты с ним в плен или убиты. У него не было наследников, а его имущество здесь перешло к Короне, которой оно ни к чему. Он был не занят все эти годы,  и без сомненья был разграблен множество раз, но его истинная тайна, тайна сокровища — нераскрыта… насколько я знаю.

— Спрятанные сокровища, — прошептала Бонни, словно обозначая эти слова заглавными буквами, как в мистическом романе. Она все еще обнимала Леди Ульму.

— Что за тайна сокровищ? — спросила Мередит более спокойно.

Елена не могла говорить из-за приятной дрожи, пробегающей по ней. Это походило на часть некой волшебной игры.

— В дни моих родителей было распространено устраивать тайники для своих богатств и сохранять их тайну в кругу семьи. Конечно у моего отца, как у дизайнера и торговца драгоценностями, было много чего, о чем большинство людей и не подозревало.

У него была прекрасная комната, которая мне казалась пещерой Алладина. Это было его мастерской, где он хранил сырье, а также готовые изделия, на заказ, или то, что было предназначено для моей матери или просто прекрасные вещи, навеянные его фантазией.

— И никто не нашел ее? — спросила Мередит. В ее голосе прозвучал лишь малейший оттенок скептицизма.

— Если кто-то и нашел, я никогда не слышала об этом. Конечно, они могли узнать это от моего отца или матери, со временем, но генерал не был дотошным и терпеливым вампиром или  китцуном, он был грубым и нетерпеливым демоном. Он убил моих родителей, когда он штурмовал дом. Ему никогда не приходила в голову идея, что я,  ребенок четырнадцати лет, могут поделиться с ним своими знаниями.

— Но ты же… — Бонни прошептала завороженно, прерывая историю.

— Да, я рассказала. Я сделала это сейчас.

Елена сглотнула. Она все еще пыталась сохранять спокойствие, больше чем Мередит сохранить холодную голову.

Но едва она открыла рот, чтобы быть хладнокровной, Мередит сказала:

— Чего мы ждем?

И вскочила на ноги. Леди Ульма, казалась самой спокойной из них. Она также казалась немного изумленной и робкой.

— Вы имеете в виду, что мы должны спросить у нашего хозяина аудиенции?

— Я хочу сказать, что мы должны пойти туда и получить эти драгоценности! — воскликнула Елена. — Хотя, да, Деймон был бы полезен, если есть что-нибудь, для чего там потребуется сила. И Сейдж также нужен нам.

Она не могла понять, почему Леди Ульма не была так взволнована.

— Разве вы не понимаете? — сказала Елена, ее ум судорожно соображал. — Вы можете получить свой дом обратно! Мы можем привести его в должный вид, каким он был во времена вашего детства. То есть, если это то, что вы хотите сделать с деньгами. По крайней мере, я бы с удовольствием посмотрела на пещеру Алладина!

— Но… хорошо! — Леди Ульма вдруг расстроилась. — Я хотела просить у Господина Деймона о другой просьбе — хотя деньги от драгоценностей могли бы помочь с этим.

— Что же вы хотите? — спросила Елена так тихо, как могла. — И не нужно называть его Господин Деймон. Он освободил тебя на прошлой неделе, помнишь?

• Предыдущая
• 50/93
• Следующая