Возвращение: Тень души - Смит Лиза Джейн - Страница 63

• Предыдущая
• 63/93
• Следующая

— Но, может, я умру, доктор сказал, что…

В последнем предложении была определенная доля надежды. Это придало Елене решимости. Если Деймон не мыслил ясно, то возможно и она тоже, медленно продумывала она. Может… может она должна сделать то, что хотел Сейдж. И доктор Меггар. Она уловила его голос, как будто сквозь густой туман:

— …ради, ты работала всю ночь. Дай шанс кому-нибудь еще. Да… всю ночь.

Елена не хотела просыпаться снова, и у нее было сильное желание.

— Может быть, сменить сторону? — предложил кто-то, возможно, девушка. Голос юный, но одновременно и решительный. Бонни.

— Елена… это Мередит. Ты чувствуешь, что я держу твою руку? — была пауза, а потом последовал громкий взволнованный вскрик: — эй, она сжала мою руку! Вы видели? Сейдж, скажи Деймону, зайти сюда побыстрей.

Все плыло…

— …выпей немного больше, Елена? Я знаю, знаю, ты сыта этим по горло. Но ты можешь выпить немного ради меня?

Все плыло…

— Очень хорошо, дитя мое! А теперь, ты не откажешься выпить немного молока? Деймон считает, что ты можешь остаться человеком, если выпьешь немного молока.

У Елены было две мысли по этому поводу. Первая — если она выпьет еще немного, то может взорваться. А вторая — она не собиралась исполнять никаких глупых обещаний. Она попыталась заговорить, но с ее губ слетел лишь шепот.

— Скажите Деймону, — я не собираюсь поправляться до тех пор, пока он не освободит маленького мальчика.

— Кого? Какого маленького мальчика?

— Елена, милая, все мальчики в этом имении являются свободными.

Мередит:

— Почему бы не позволить ей сказать это Деймону?

Доктор Меггар:

— Елена, Деймон находится прямо здесь, на кушетке. Вы оба были очень больны, но ты будешь в порядке. Сюда, Елена, мы можем передвинуть кушетку, так что ты сможешь поговорить с ним. Все, готово.

Елена попыталась открыть глаза, но все было жестоко ярко. Она перевела дыхание, и попытался снова. Все еще слишком ярко. И она не знала, как еще притупить этот свет. Она говорила с закрытыми глазами, не видя, но чувствуя его присутствие:

— Я не могу оставить его одного снова. Особенно, если ты собираешься заковывать его в оковы и затыкать ему рот.

— Елена, — проговорил Деймон дрожащим голосом, — я провел нехорошую жизнь. Но я не держал рабов прежде, я клянусь. Спроси любого. И я бы не поступил так с ребенком.

— Нет, ты сделал это, и я знаю его имя. И я знаю, что в нем есть мягкость, доброта, хорошая натура… и страх.

Низкий голос Сейджа:

— … волнующий ее…

Немного более громкий голос Деймона:

— Я знаю, что она не в своем уме, но я все еще хотел бы знать имя этого маленького мальчика, с которым я, как предполагается, это сделал. Как это волнует ее?

И добавил немного громче:

— Но разве я не могу просто спросить ее? По крайней мере, я могу очистить свое имя от этих обвинений.

А затем произнес вслух:

— Елена? Ты можешь сказать мне, какого ребенка я, как предполагается, так замучил?

Она так устала. Но она ответила громким шепотом:

— Его зовут Деймон, конечно.

Послышался опустошенный шепот Мередит:

— Боже мой. Она готова была умереть за метафору.

Мэтт наблюдал, как миссис Флауэрс осматривала значок шерифа Моссберга, который она держала в одной руке и водила по нему пальцами другой. Значок забрали у Ребекки, племянницы шерифа Моссберга. Это произошло совершенно случайно, когда Мэтт почти столкнулся с нею ранее в этот день. Потом он заметил, что на ней, словно платье, была одета мужская рубашка. Рубашка была знакомой — это была рубашка шерифа из Риджмонта. Потом он увидел значок, все еще пристегнутый к ней. Можно сказать много вещей о шерифе Моссберге, но невозможно вообразить его, теряющим собственный значок. Мэтт забыл о вежливости и ухватился за небольшой металлический щит прежде, чем Ребекка могла остановить его. У него было болезненное чувство в животе тогда, и оно только ухудшился с тех пор. И выражение миссис Флауэрс также не успокаивало его.

— У него не было прямого контакта с кожей, — тихо сказала она, — поэтому я вижу изображения туманно. Но, мой милый Мэтт, — она подняла на него потемневшие глаза, — я боюсь.

Она дрожала, сидя в стуле у кухонного стола, на котором стояли нетронутыми две кружки горячего пряного молока.

Мэтт откашлялся и поднес обжигающее молоко к губам.

— Вы думаете, что мы должны отправиться и все разузнать.

— Мы обязаны, — сказала миссис Флауэрс. Она покачала головой, с мягкими, тонкими белыми кудрями, с сожалением: — дорогая мама очень настойчива, и я также чувствую это; большое волнение в этом экспонате.

Мэтт чувствовал толику гордости, оттеняющую его страх перед защитой «артефакта»; затем он подумал: «Да, своровать значки с майки двенадцатилетней девчонки и есть то, чем стоит гордиться».

Голос миссис Флауэрс раздался из кухни:

— Тебе лучше одеть несколько рубашек и свитеров, а так же парочку этих вещей.

Она боком вышла из кухни, держа несколько длинных пальто, по-видимому, из шкафа перед дверью в кухню, и несколько пар садовых перчаток. Мэтт вскочил, чтобы помочь ей с охапками пальто и зашелся в кашле от запаха нафталина, или чего-то другого, пряного, окружившего его.

— Почему я чувствую себя как на Рождество? — спросил он, кашляя почти после каждого слова.

— О, это должно быть из-за гвоздичного средства для сохранения одежды по рецепту двоюродной бабушки Морвен, — ответила миссис Флауэрс.

А затем добавила:

— Некоторые из этих пальто сохранились со времен моей матери.

Мэтт поверил ей.

— Но снаружи все еще тепло. Почему мы все таки должны надеть их?

— Чтобы защититься, дорогой Мэтт, чтобы защититься! В этих пальто вплетены заклинания против зла.

— Даже в перчатки? — спросил Мэтт с сомнением.

— Даже в перчатки, — твердо сказала Миссис Флауэрс. Она замялась, затем сказала тихим голосом: — и  нам стоит приобрести несколько фонариков, Мэтт, дорогой, потому что есть кое-что, что нам придется сделать во мраке.

— Вы шутите!

— К сожалению, нет. И нам стоит достать веревку, чтобы обвязать друг вокруг друга. Сегодня мы ни при каких обстоятельствах не должны оказаться в старом лесу.

Час спустя Мэтт все еще обдумывал это. У него не было никакого аппетита есть обильные тушеные баклажаны ля Формаж, приготовленные миссис Флауэрс, а винтики в его мозгу не прекращали работать.

«Мне бы хотелось знать, так ли чувствовала себя Елена, когда совмещала планы «А», «B» и «C». Мне бы хотелось знать, понимала ли она, что это глупая затея».

Он чувствовал, как что-то все сильнее сжимало его сердце, и с тех пор, как он оставил Деймона и Елену, в трехсоттысячный раз задавался вопросом, поступил ли он правильно.

«Это должно быть правильным решением», — твердил он себе. И это причиняло боль, что и было доказательством. «Вещи, причиняющие реальную боль, и есть правильные вещи. Но я просто хотел попрощаться с ней… Но если бы ты это сделал, то никогда не смог бы покинуть их. Признай, придурок: чем дальше Елена, тем большим неудачником ты являешься. С тех пор она нашла того, кто ей нравится больше, чем ты, ты поступал как Мередит и Бонни — помогал ей удержать его и держался подальше от плохого  парня. Может тебе стоит приобрести майку с надписью: «Я — собачонка. На службе у принцессы Еле…»»

ШМЯК!

Мэтт подскочил и приземлился на корточки, что оказалось более болезненно, чем представлялось по кинофильмам. С грохотом распахнулись ставни в противоположной стороне комнаты. Хотя, скорее, с хлопком. Снаружи пансионат был в очень плохом состоянии, и деревянные ставни иногда освобождались от своих зимних оков. После того, как его сердце перестало судорожно биться, Мэтт подумал о том, было ли это простым совпадением. В пансионате, где Стефан проводил столько времени? Может, каким-то образом след его духа остался и настроен на то, что люди думают в этих стенах. Если это так, то Мэтт только что получил ощутимый удар в солнечное сплетение, по тому, как он себя чувствовал.

• Предыдущая
• 63/93
• Следующая