Матрица жизни на Земле. Том 4 - Мулдашев Эрнст Рифгатович - Страница 14

Например, он взяли семена растения Arabidopsis (растение типа салата), эти семена убили гамма-излучением, а потом на эти мертвые семена с помощью своего аппарата направили тонкую энергию, «выбитую» из ДНК эритроцитов цыплят. И… о, чудо! Эти «бывшие мертвые» семена взошли, и из них выросло растение Arabidopsis. Ожили, получается, семена?!

Один из графиков тонких энергий, записанных П. П. Гаряевым и Г. Г. Тертышным

То же самое они проделали с семенами пшеницы и ячменя. Да еще много других опытов выполнили эти ученые, чтобы показать, что материальное тело есть не только материальное тело, а вокруг него существуют сложнейшие полевые структуры; и если бы человек научился владеть этими полями, то мы бы ежедневно видели такие чудеса… такие чудеса, что даже трудно представить.

Но самое любопытное, на что я обратил внимание в исследованиях этих двух талантливых ученых, это то, что мертвые семена они «облучали» не тонкой энергией, «выбитой» из таких же живых семян, а тонкой энергией, «выбитой» из… ДНК эритроцитов цыплят.

– Странно! Очень странно! – думал я тогда. – Причем тут растение Arabidopsis и цыплята? Каким образом «цыплята помогли семенам»? Неужели… неужели на Земле существует какая-то… общая программа Жизни?

Впоследствии мы много раз обсуждали этот вопрос с П. П. Гаряевым и Г. Г. Тертышным. Выяснилось, что они уже давно до меня пришли к такому же выводу.[5]

– А вдруг, а вдруг, – с придыханием шептал я сам себе, – а вдруг именно в Городе Богов создавалась эта единая, общая Программа Жизни на Земле?! Но как?

Короче говоря, я купил билет на самолет и полетел в Москву, чтобы встретиться с Петром Петровичем Гаряевым и Георгием Георгиевичем Тертышным.

Мы, как всегда встретились на квартире Петра Гаряева, расположенной недалеко от Белорусского вокзала. Я развернул перед Петром Петровичем и Георгием Георгиевичем карту-схему Города Богов.

– Это что? – спросил Петр Петрович, показав на схему священной горы Кайлас.

– Это схематическое картографическое изображение горы Кайлас, – ответил я. – Как бы вид с птичьего полета.

– Вид сверху как бы, да?

– Да. Кстати, это результат огромной работы по анализу многочисленных снимков, привязок к местности, азимутов и многого другого, – пояснил я.

– А это у тебя, Эрнст, точно получилось? – засомневался Петр Петрович.

– Ну… – засмущался я. – Я ведь не могу летать и смотреть на Кайлас сверху! Самолеты там не летают, аэрофотосъемок не производилось, топографических исследований не велось.

– А космические снимки?

– Космические снимки этого района Тибета мне удалось раздобыть через администрацию президента России, причем и наши, и американские.

– И что они показали? – Лицо Петра Гаряева стало напряженным.

– Да ничего, Петр, ничего! – разочарованно ответил я. – На равнинах все получается идеально; при увеличении изображения, снятого со спутника, можно разглядеть много деталей. А вот в горах…

– Что в горах?

– В горах, тем более в столь высоких, как тибетские, все портят высокогорные черные тени. Они, эти высокогорные тени, столь плотные, столь черные, что через них ничего не видно. Что только мы не делали, с кем только не советовались! Ничего не получается. А американские снимки, сделанные в инфракрасных лучах, где нет теней, не дали нужного разрешения.

– М-да.

Один из космических снимков района, близкого к Кайласу. Видны черные тени

– Поэтому, Петр, я могу представить вашему с Георгием вниманию только вот это схематическое картографическое изображение горы Кайлас, да и всего остального Города Богов. Но поверьте, друзья мои, это все достаточно точно; у меня очень большой опыт рисования кроков, – убежденно сказал я.

– А что это такое – кроки? – спросил Георгий Тертышный.

– Кроки, – стал пояснять я, – это схематическое картографическое изображение какой-либо горы или горного хребта. Когда ты ходишь в походы по мастерским нормативам, то в отчете о совершенном походе ты почти всегда приводишь кроки, по которым должны пройти, не заблудившись, другие туристические группы. О, сколько этих кроков я перерисовал за свою спортивную жизнь! О, сколько людей прошло по моим крокам! Так что схематическое картографическое изображение горы Кайлас вряд ли грешит большими неточностями.

Схематическое картографическое изображение горы Кайлас (как бы вид с птичьего полета)

– Тогда, – Петр Гаряев пристально посмотрел мне в глаза, – знаешь, на что похоже это твое схематическое картографическое изображение горы Кайлас? Знаешь, Эрнст?

– На что?

– Это очень похоже на электронно-микроскопический снимок жидкокристаллических структур хромосом, упакованных в клеточных ядрах, которые тоже имеют слоистую структуру, – выпалил Петр Петрович.

Петр Гаряев: – Это похоже на жидкокристаллическую структуру хромосом

У меня на лбу выступила испарина. Я, конечно же, плохо разбирался в молекулярной биологии, но, будучи медиком, кое-что все-таки понимал. По крайней мере, я хорошо знал, что в хромосомах находится ДНК – главный генетический материал любой клетки.

– Это что, на ДНК похоже, что ли? – с волнением в голосе спросил я, ткнув пальцем в схематическое изображение горы Кайлас.

– Это на ДНК похоже, что ли? – спросил я у Петра Гаряева

– Да не совсем так! – возразил Петр Гаряев. – Я же говорю, что это похоже на срез жидкого кристалла хромосомы, в которой находится ДНК. Слоистость особенно характерна.

– А по-простонародному… для обывателя… можно сказать, что схема горы Кайлас чем-то похожа на ДНК? Петр Петрович, пойми, пожалуйста, что научный язык молекулярных биологов с выражениями типа «изоморфные жидкокристаллические структуры» мало понятен обычным людям, а вот термин «ДНК» знают все и ассоциируют с этим термином понятие «ген» или «геном». Давай уж не будем цепляться к словам, ставшим для всех привычными, – не унимался я.

– Ну уж, если только совсем по-простонародному… – согласился Петр Гаряев. – Замечу еще вот что.

– Что?

– Жидкие кристаллы хромосом – это подвижная структура, а гора Кайлас – стабильная твердая структура.

– А я еще добавлю, – нагло вставился я, – что если размер любой хромосомы, содержащей ДНК, сверхмикроскопичен, то… то размер священной горы Кайлас гигантский: ведь только высота ее составляет 6666 метров.

– Фрактальность – это известный факт, – произнес физик Георгий Тертышный.

Я уже знал, что такое фрактальность. Сложное понятие, которое математики описывают формулами, на мой взгляд, можно расшифровать как разномасштабность или то состояние, когда какой-либо принцип действует при любых размерах – будь то в сверхмикроскопическом размере, будь то в размерах всего космоса. По-видимому, примером этому может явиться расхожее понятие ученых-эзотериков, что человек является «микрокосмом макрокосма».