Новые приключения Шерлока Холмса (Происшествие на вилле «Три конька») (Три фронтона) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 2

• Предыдущая
• 2/3
• Следующая

— А если я вам скажу, что вы говорили с Барней Стокдейл, — спокойно сказал Холмс.

— Если вы знаете, так чего же спрашиваете?

— Я не был уверен. Теперь скажите мне, кто руководит Барней, и вы получите 10 фунтов.

— Тот, кто им руководит, может уплатить 1,000 фунтов.

— Такой богатый мужчина? Вы улыбаетесь? Значит не мужчина, а женщина! Вот мы почти и договорились. Вы можете назвать мне ее имя и заработать десятку?

— Вы скорее околеете, чем я соглашусь на это. Надоело мне все, и я ухожу, за вещами пришлю завтра, — она поспешно пошла к дверям.

— До скорого свидания, Сюзанна.

— Теперь, — продолжал Холмс, став сразу серьезным, — надо приниматься за работу. Ловко они ведут игру. На вашем письме ко мне был штемпель с указанием часа отправления — десять вечера. В это время успели уведомить Барней, который, в свою очередь снесся со своим доверенным. Посылают ко мне негра Стива, и я на следующий день в 11 ч. утра уже предупрежден. Они времени не теряют.

— Чего они хотят?

— В этом весь вопрос. Кто занимал этот дом до вас?

— Морской капитан.

— Он чем-нибудь замечателен?

— По-моему, ничем.

— Я было подумал, нет ли тут зарытого клада, но зачем им ваша мебель? В доме, видимо, имеется нечто, о чем вы ни чего не знаете, а если бы знали, то не согласились бы на сделку. Вы живете в этом доме около года?

— Почти два.

— За это время никто не обращался к вам с просьбою продать дом, и вдруг вам предлагают сделку, да еще на таких выгодных условиях. Какой вывод мы можем сделать?

— Очевидно, — сказал я, — интересующий их предмет недавно появился в доме.

— Правильно, — заметил Холмс. — Вы, миссис Маберлей, покупали что-нибудь за это время?

— Нет!

— Вы поставите меня в известность, если произойдет что-нибудь новое. Можете положиться на меня, все будет сделано.

Когда мы проходили через переднюю, глаза Холмса остановились на нескольких сундуках с различными наклейками.

«Милан», «Рим»… и т. д.

— Сундуки из Италии?

— Это вещи бедного Дугласа.

— Вы их еще не раскрываем?

— Нет, они прибыли на прошлой неделе.

— Может быть, это как раз то, что нам нужно: может быть, в них и хранится что-нибудь ценное?

— Этого не может быть, мистер Холмс, Дуглас ведь ничего не имел, кроме жалованья.

— Миссис Маберлей, прикажите немедленно поднять вещи наверх в вашу комнату. Осмотрите их возможно скорее, а я приеду завтра, чтобы узнать, что вы нашли в сундуках.

Я не видал Холмса в течение всего дня. На следующий день утром, я пришел к Холмсу. Он показал мне телеграмму такого содержания:

— Нападение произошло значительно раньше, чем я предполагал. Очень жаль, что я не предложил вам, Ватсон, переночевать там. Надо немедленно туда поехать.

Мы нашли дом Маберлей в беспорядке. Небольшая группа зевак собралась у калитки и вместе с несколькими полицейскими осматривала окна и цветочные клумбы в саду. В передней нас встретил пожилой человек, оказавшийся поверенным миссис Маберлей, в сопровождении начальника местной полиции.

— Мистер Холмс, ничего интересного для вас в этом деле. Обыкновенная кража, — заявил глава местной полиции.

— Я убежден, что дело находится в опытных руках, — предупредительно, заметил Холмс, — вы говорите, обыкновенная кража?

— Совершенно верно. Мы прекрасно знаем, кто замешан: Барней и негр Стив, они последнее время постоянно болтались здесь.

— Чем же они поживились?

— Кажется, ничем особенным. Миссис Маберлей была… впрочем, вот и она сама.

Миссис Маберлей, бледная и утомленная, вошла в комнату, опираясь на руку молоденькой горничной.

— У вас очень скверный вид, — сказал Холмс, — может быть, вам трудно рассказывать все по порядку?

— Да нечего рассказывать. Очевидно, Сюзанна провела их в дом, где они прекрасно ориентировались. Помню, как тряпка, видимо, смоченная хлороформом, была брошена мне на лицо. Сколько времени я была без сознания, не знаю, а когда очнулась, я увидела двоих мужчин. Один стоял у кровати, другой поднимался со свертком, который он вытащил из сундука моего сына. Я вскочила и схватила его за руку, но он с силой оттолкнул меня, и я снова лишилась сознания. Мэри услышала шум и начала кричать. На ее крики сбежалась полиция, но бандиты успели скрыться.

— Что они взяли?

— Ничего ценного. У моего сына в сундуках ничего не было.

— Они не оставили никаких следов?

— Я успела вырвать лист бумаги из руки бандита.

— Я хотел бы посмотреть этот лист, если он у вас сохранился.

Начальник полиции вынул из кармана аккуратно сложенный, лист бумаги, Холмс внимательно осмотрел его.

— Странно, — сказал Холмс, — похоже на страницу романа. Сверху номер 245. Где остальные 244 страницы?

— Очевидно, воры захватили их с собой.

— Почему они заинтересовались вещами вашего сына?

— Не найдя ничего ценного внизу, они отправились наверх. Первое, что им бросилось в глаза, были сундуки, вот они и начали с них. Очевидно так, мистер Холмс, — спросил начальник полиции.

— Я должен все это обдумать…

Холмс развернул лист бумаги, вырванный у бандитов, и прочел следующее:

«…лицо было, покрыто кровью от ударов и порезов, но все же это было ничто в сравнении с тем, как мучительно болело сердце. Она улыбалась, боже мой, она улыбалась. В эту минуту умерла любовь и родилась ненависть. Человек должен жить для чего-нибудь. Если не для твоих об'ятий, моя прекрасная дама, то для того, чтобы отомстить за все…»

— Автор, видимо увлеченный переживаниями героя, переходит с описания в третьем лице на первое, — сказал Холмс, передавая бумагу начальнику полиции.

— Ватсон, мы подходим к развязке, — сказал мне Холмс, когда мы снова очутились в Лондоне. — Я думаю, что скоро все раз'яснится: вы поедете вместе со мной, потому что говорить с такой женщиной, как Айседора Клейн, лучше при свидетелях. Кстати, Ватсон, я надеюсь, вам все ясно?

— Нет, я ничего не понимаю, но думаю, что мы едем к женщине, которая является зачинщицей всей этой, истории.

— Совершенно верно. Но разве это имя, Айседора Клейн, ничего вам не говорит? Это знаменитая красавица-испанка, на которой женился старый немецкий сахаропромышленник Клейн. Вскоре она осталась богатой вдовой и начала широко пользоваться всеми благами жизни. Среди ее многочисленных любовников оказался и Маберлей. Для него вся эта связь не была приключением. Этой легкомысленной, капризной женщине, Маберлей скоро надоел…

Мы остановились у нарядного дома. Выскочивший нам навстречу лакей взял наши карточки, но скоро возвратился назад с сообщением, что хозяйки нет дома.

— В таком случае, мы подождем, пока она вернется, — весело сказал Холмс.

Лакей не выдержал:

— Нет дома, это значит, нет дома для вас.

— Хорошо, — ответил Холмс, — значит, нам не придется ждать. Будьте добры передать эту записку вашей хозяйке.

Он написал несколько слов на листочке бумаги и передал лакею.

— Что вы написали, Холмс? — спросил я.

— Всего три слова: «Вы предпочитаете полицию?»

Через несколько минут мы были в полуосвещенной комнате. Навстречу нам поднялась очень красивая женщина. Она была явно раздражена.

— Чем об'яснить вашу дерзкую записку? — спросила она, не отвечая на поклон Холмса.

— Миссис Айседора, вы достаточно умны, чтобы обойтись без моих об'яснений. Хотя за последнее время благоразумие, видимо, несколько изменило вам.

— Что вы хотите этим сказать, сэр?

— Если вы нанимаете мошенников, которым поручаете меня запугивать, значит, вы перестали собой владеть…

— Я ничего не понимаю: какое я имею ко всему этому отношение?

— Не понимаете? Что же, всего доброго.

— Остановитесь, куда вы идете?

— В Скотланд-Ярд.

• Предыдущая
• 2/3
• Следующая