Плавание «Утреннего Путника» - Льюис Клайв Стейплз - Страница 17
- Предыдущая
- 17/37
- Следующая
– Работа пиратов, – сказал Каспиан.
– Или дракона, – предположил Эдмунд.
Кроме этого, они обнаружили лишь маленькую лодочку, стоявшую на песке. Она была сделана из шкур, натянутых на плетеную основу из ивовых прутьев. Это была крохотная лодочка, длиной не более четырех футов и лежавшее в ней весло было соответствующим. Все решили, что либо она была сделана для ребенка, либо эту страну раньше населяли гномы. Рипичип решил сохранить для себя эту лодочку, так как она была подходящего размера, и ее взяли на борт «Рассветного Путника». Они назвали эту землю Сожженным Островом и уплыли прочь еще до полудня.
В течение примерно пяти дней они плыли довольно быстро, подгоняемые свежим южным ветром, не встретив по дороге ни земли, ни рыбы, ни чайки. А затем настал день, когда с утра и до обеда лил проливной дождь. Юстас проиграл Рипичипу две партии в шахматы и снова начал превращаться в прежнего неприятного попутчика, а Эдмунд заявил, что жалеет, что они не отправились в Америку вместе со Сьюзен. Тут Люси выглянула из окна на корме и сказала:
– Смотрите-ка! Мне кажется, дождь слабеет. А это что еще такое?
Услышав это, они гурьбой высыпали на палубу и обнаружили, что дождь прекратился, и что Дриниэн, стоящий на вахте, пристально смотрит на что-то за кормой. Точнее, на несколько непонятных предметов. Они немного смахивали на гладкие круглые валуны – целая гряда валунов, промежутки между которыми составляли примерно сорок футов.
– Однако, это не могут быть скалы, – заметил Дриниэн, – потому что еще пять минут тому назад их здесь не было.
– А вот один из них только что исчез, – сказала Люси.
– Да, а вот появляется другой, – подхватил Эдмунд.
– И причем ближе к нам, – заметил Юстас. – Черт подери! – воскликнул Каспиан. – Вся эта штука движется в нашу сторону.
– И движется гораздо быстрее, чем мы плывем, Сир, – сказал Дриниэн. – Через минуту она нас нагонит.
Все затаили дыхание. Ведь всегда неприятно оказаться преследуемым чем-то неизвестным, будь то на суше или на море. Но выяснилось, что все гораздо хуже, чем они подозревали. Внезапно, по левому борту, всего лишь на расстоянии крикетного броска от них, из моря вынырнула ужасная голова. Она вся была пурпурно-зеленой в фиолетовых пятнах, и кое-где виднелись прицепившиеся к ней моллюски. У нее были огромные глаза, глаза, предназначенные для того, чтобы глядеть сквозь темные глубины океана, и широко открытая пасть, заполненная двумя рядами острых акульих зубов. То, на чем сидела голова, они сперва приняли за огромную шею, но, по мере того, как она поднималась выше и выше, все начали понимать, что это не шея, а тело, и что им довелось увидеть то, что по своей глупости желали бы лицезреть многие люди – гигантского Морского Змея. Вдалеке были видны складки его огромного хвоста, время от времени поднимающиеся над водой. А голова его уже возвышалась над верхушкой мачты.
Все кинулись к оружию, но ничего нельзя было сделать, ибо чудовище находилось вне пределов досягаемости.
– Стреляйте! Стреляйте! – закричал Старший Лучник, и некоторые послушались его, но стрелы отскакивали от шкуры Морского Змея, словно она была покрыта стальным панцирем. В эту ужасную минуту все замерли, глядя на его глаза и пасть и размышляя, куда кинется чудовище.
Однако оно не стало набрасываться на них. Остановившись над кораблем на уровне рей, оно вытянуло голову вперед, и теперь она находилась как раз рядом с мачтовым гнездом. Чудовище продолжало все вытягиваться и вытягиваться, пока голова, наконец, не коснулась правого фальшборта. Тогда она начала опускаться, но не на заполненную народом палубу, а в воду, так, что весь корабль оказался под аркой змеиного тела. И почти сразу же эта арка стала сужаться, теперь с правой стороны Морской Змей почти касался борта «Рассветного Путника».
Юстас (действительно очень старавшийся вести себя прилично, пока дожди и шахматы не вызвали рецидив) теперь совершил первый храбрый поступок в своей жизни. У него была шпага, которую ему одолжил Каспиан. Как только тело змея оказалось достаточно близко от него, он вскочил на фальшборт и со всей силой начал рубить его шпагой. Естественно, Юстас не добился ничего, кроме того, что разломал на кусочки вторую любимую шпагу Каспиана, но для начинающего это было не так уж и плохо.
Остальные уже собирались было присоединиться к нему, но тут Рипичип закричал: «Не сражайтесь! Толкайте!»
Было настолько необычно, чтобы Мышь советовала кому-нибудь не сражаться, что даже в этот ужасный момент все взоры обратились к нему. И когда Рипичип вскочил на фальшборт впереди змея, прижался своей маленькой пушистой спинкой к его огромной, чешуйчатой, скользкой спине и начал толкать изо всех сил, то многие поняли, что именно он имеет в виду, и кинулись к бортам корабля, чтобы делать то же самое. А когда через минуту голова Морского Змея вынырнула снова, на сей раз затылком к ним, со стороны левого борта, тогда поняли все.
Чудовище обвилось вокруг «Рассветного Путника» и теперь начинало стягивать петлю. Если она затянется, тогда – крах! И на месте корабля останутся плавать лишь обломки дерева, и змей сможет преспокойно выловить их из воды одного за другим. Единственный их шанс заключался в том, чтобы отталкивать петлю назад до тех пор, пока она не соскользнет с кормы, или же, если посмотреть на это с другой стороны, протолкнуть корабль вперед сквозь петлю.
В одиночку Рипичип, конечно же, имел не больше возможности преуспеть в этом, чем, скажем, поднять собор, и он чуть не убился при попытке, пока его не отодвинули в сторону другие. Вскоре вся команда корабля, за исключением Люси и Мыши, которая лежала без сознания, выстроилась в две длинные линии вдоль фальшбортов. Каждый навалился на спину впереди стоящего, так, что вес всей шеренги был сосредоточен в первых, и толкали они изо всех сил. В течение нескольких кошмарных мгновений, которые казались часами, как будто ничего не происходило. Трещали суставы, капал пот, воздух с хрипом вырывался из задыхающихся легких. Затем все почувствовали, что корабль движется. Они увидели, что тело змея уже дальше от мачты. Однако, они также заметили, что петля сузилась. И теперь настоящая опасность была совсем рядом. Смогут ли они столкнуть петлю с корабля, или она уже слишком затянулась? Да, пожалуй, она пройдет. Она уже лежала на поручнях кормы. Тело Морского Змея было уже так низко, что они смогли выстроиться бок о бок в ряд на полуюте и толкать. На мгновение это обнадежило всех, но тут они вспомнили о высокой резной фигуре на корме, драконьем хвосте «Рассветного Путника». Протащить его сквозь чудовищную петлю казалось почти невозможным.
– Топор! – хрипло крикнул Каспиан, – И продолжайте толкать. Люси прекрасно знала, что где лежит. Она услыхала его крик, когда стояла на главной палубе и смотрела вверх на полуют. Через несколько секунд она была уже в трюме, схватила топор и понеслась обратно вверх по лесенке. Но как только она взобралась на корму, раздался такой сильный треск, будто падает дерево, корабль покачнулся и рванулся вперед. В эту самую минуту, то ли оттого, что Морского Змея так сильно толкали, то ли потому, что он по глупости решил затянуть петлю потуже, вся резная часть кормы обломилась, и это освободило корабль.
Все были слишком измучены, чтобы заметить то, что увидела Люси. В нескольких ярдах за ними петля из тела Морского Змея быстро уменьшалась в размерах и, наконец, со всплеском исчезла. Люси потом долго рассказывала, хотя, конечно, в этот момент она была очень возбуждена, и все это могло быть игрой ее воображения, что на морде чудовища она видела выражение идиотского удовлетворения. Очевидно лишь то, что это, конечно, было очень глупое животное, потому что вместо того, чтобы преследовать корабль, оно повернуло голову и стало обнюхивать свое собственное тело, будто ожидая найти там обломки «Рассветного Путника». Но подгоняемый свежим ветром «Рассветный Путник» был уже далеко, и по всей его палубе лежали, сидели, стонали и пытались отдышаться находившиеся на нем люди. Вскоре они уже смогли разговаривать, а затем и смеяться над происшедшим. А когда принесли немного рома, они даже нашли в себе силы прокричать «ура», и все стали восхвалять храбрость Юстаса, хотя от него и не было никакого толку, и Рипичипа.
- Предыдущая
- 17/37
- Следующая
