Плавание «Утреннего Путника» - Льюис Клайв Стейплз - Страница 21

• Предыдущая
• 21/37
• Следующая

Таков был рассказ Главного Голоса, правда, сильно сокращенный, потому что я выпустил все, что говорили другие голоса. На самом же деле, ему ни разу не удалось произнести больше шести-семи слов подряд без того, чтобы они не прерывали его своими выражениями согласия и подбадривания. При этом Нарнианцы просто с ума сходили от нетерпения. Когда рассказ был закончен, наступило долгое молчание.

– Однако, – спросила наконец Люси, – к нам-то это все какое имеет отношение? Я не понимаю.

– О, Боже мой, но разве я не объяснил суть дела? – воскликнул Главный Голос.

– Объяснил, объяснил, – с большим энтузиазмом откликнулись Другие Голоса. – Никто не мог бы разъяснить ее лучше и яснее. Так и продолжай, Главный, так и продолжай.

– Ну, не буду же я начинать все сначала, – сказал Главный Голос.

– Нет. Конечно же нет, – ответили Каспиан с Эдмундом.

– Ну, тогда в двух словах, – продолжил Главный Голос, – все это время мы так долго ждали маленькую девочку из других краев, вот такую, как вы, Мисси, которая поднялась бы наверх, нашла волшебную книгу, а в ней – заклятье, которое делает видимым, и прочитала бы его. И мы все поклялись, что первые же чужестранцы, высадившиеся на нашем острове, с которыми будет милая маленькая девочка, помогут нам, что мы их не отпустим живыми, если только они не сделают то, что нам нужно. И поэтому, джентльмены, если ваша малышка не подчинится этим требованиям, то, как это ни печально, нам придется перерезать всем вам глотки. Так сказать, исключительно ради дела, и, надеюсь, вы не обидитесь.

– Я не вижу вашего оружия, – сказал Рипичип. – Оно что, тоже невидимое?

Едва он произнес это, как они услышали свистящий звук, и в следующее мгновение в одно из деревьев позади них, дрожа, вонзилось копье.

– Вот это – это копье, – сказал Главный Голос.

– Именно так, Главный, именно так, – забормотали другие. – Ты бы не мог сформулировать это лучшим образом.

– И бросил его я, – продолжал Главный Голос. – Как только мы оставляем предметы, они становятся видимыми.

– Но почему же вы хотите, чтобы именно я это сделала? – спросила Люси. – Почему кто-нибудь из вас не может этого сделать? У вас совсем нет девочек?

– Мы не смеем, не смеем, – ответили все голоса хором. – Мы больше не пойдем наверх.

– Иначе говоря, – сказал Каспиан, – вы просите эту леди мужественно встретить какую-то опасность и не смеете попросить об этом своих собственных сестер и дочерей?

– Именно так, именно так, – радостно согласились все Голоса. – Лучшим образом вы и не могли это сформулировать. Э, да вы получили приличное образование. Это всякому видно.

– Ну, из всех возмутительных… – начал Эдмунд, но Люси его перебила:

– Мне придется подняться наверх ночью или можно это сделать и при свете дня?

– Днем, конечно же, днем, – ответил Главный Голос. – Не ночью. Об этом вас никто не просит. Подниматься наверх в темноте? – Брр!

– Ну, хорошо, тогда я это сделаю, – сказала Люси. – Нет, – произнесла она, повернувшись к остальным, – не пытайтесь меня остановить. Разве вы не видите, что это бесполезно? Их здесь десятки. Мы не сможем сражаться с ними. А, таким образом, у нас все-таки будет шанс.

– Но, чародей! – воскликнул Каспиан.

– Я знаю, – ответила Люси. – Но, может быть, он не такой плохой, как они его представляют. Не кажется ли вам, что эти люди не очень-то храбры?

– Они, несомненно, не очень-то умны, – пробормотал Юстас.

– Послушай, Лу, – сказал Эдмунд, – мы действительно не можем позволить тебе это сделать. Спроси Рипа, я уверен, что он скажет тоже самое.

– Но ведь этим я спасу жизнь не только вам всем, но и себе, – ответила Люси. – Я же не больше, чем все остальные, хочу, чтобы меня разрезали на кусочки невидимыми мечами.

– Ее Величество права, – произнес Рипичип. – Если бы у нас была хоть малейшая уверенность в том, что при сражении мы спасем ее, наш долг был бы совершенно ясен. Мне кажется, что такой уверенности у нас нет. И та услуга, о которой они ее просят, никоим образом не противоречит королевскому достоинству, а, напротив, является благородным и геройским подвигом. Если сердце Королевы побуждает ее отважиться на встречу с чародеем, я не стану ей препятствовать.

Так как никто не мог припомнить случая, чтобы Рипичип когда-нибудь чего-нибудь испугался, то он вполне мог сказать это, не испытывая ни малейшей неловкости. Однако мальчики, которым довольно часто случалось пугаться, очень сильно покраснели. Тем не менее, было совершенно очевидно, что это разумная мысль, так что им пришлось сдаться.

Невидимки громко закричали «ура», когда им объявили решение, и Главный Голос, которого с большой теплотой поддержали остальные, пригласил гостей поужинать и переночевать. Юстас не хотел принимать приглашение, но Люси сказала:

– Я уверена, что они не замышляют предательства. Они вовсе не такие,

– и остальные согласились.

И, таким образом, сопровождаемые диким топотом, который стал еще громче, когда они добрались до вымощенного плитками гулкого дворика, все они вернулись к дому.

Невидимки устроили поистине королевский пир для своих гостей. Очень забавно было наблюдать, как тарелки и блюдца подплывают, как будто сами по себе, к столу. Можно было ожидать, что в невидимых руках они будут двигаться параллельно полу: одно это уже выглядело бы достаточно забавно. Но нет. По длинной обеденной зале тарелки продвигались сериями прыжков и скачков. В самой высокой точке каждого прыжка тарелка взлетала в воздух на пятнадцать футов, затем она опускалась и внезапно останавливалась примерно в трех футах от пола. Если при этом в тарелке было что-нибудь вроде супа или тушеного мяса в соусе, результат часто оказывался плачевным.

– Я начинаю испытывать большое любопытство по поводу этих людей, – прошептал Юстас Эдмунду. – Как ты думаешь, может, они вовсе и не люди? Я бы сказал, что они больше смахивают на огромных кузнечиков или гигантских лягушек.

– Похоже на то, – ответил Эдмунд. – Но ты только Люси не говори насчет кузнечиков. Она не очень-то любит насекомых, особенно больших.

Трапеза протекала бы гораздо приятнее, если бы она не была такой беспорядочной, а также если бы беседа не состояла исключительно из поддакиваний. Невидимки соглашались со всем. И в самом деле, с большинством их замечаний трудно было бы не согласиться. Вот несколько образчиков: «Я всегда говорю, что когда человек голоден, он любит поесть», или: «Начинает темнеть. И так всегда, каждый вечер», – или даже – «А, вы приплыли по воде. Довольно мокрая штука, не так ли?»

Люси же не могла не поглядывать на темный зияющий проем двери, которая вела к началу лестницы, – ее не было видно с того места, где она сидела, и не раздумывать о том, что же она там обнаружит, когда следующим утром взойдет по этой лестнице. Во всех других отношениях это был вполне приличный ужин: с грибным супом, вареными цыплятами, горячим окороком, крыжовником, красной смородиной, творогом, сливками, молоком и медом. Мед понравился всем, кроме Юстаса, который потом долго жалел, что пил его.

Пробуждение Люси на следующее утро было таким же, как в день экзамена или в день, когда надо идти к зубному врачу. Утро было прекрасным. Жужжали пчелы, влетая и вылетая через открытое окно комнаты. Лужайка за окном весьма напоминала лужайку где-нибудь в Англии. Люси встала, оделась и постаралась за завтраком есть и разговаривать самым обычным образом. Затем Главный Голос проинструктировал ее относительно того, что она должна сделать наверху. Она попрощалась с остальными, молча подошла к лестнице и, не оглядываясь, начала всходить по ступеням.

Было уже совершенно светло, и это радовало. Прямо перед ней, на первой площадке, находилось окно. Пока Люси поднималась туда, ей было слышно, как высокие напольные часы внизу в зале стучали: тик-так, тик-так. Затем, когда она добралась до площадки, ей пришлось повернуть налево на следующий марш, после этого тиканье часов уже не доносилось до нее.

• Предыдущая
• 21/37
• Следующая