Личный враг Бога - Кликин Михаил Геннадьевич - Страница 3
- Предыдущая
- 3/148
- Следующая
Глеб видел все. Но видел как-то странно.
Теперь дрожали не только руки хирурга. Он и сам дрожал. И сестра в белом халате. И белые стены, и потолок, и слепящий свет круглых ламп…
Все дрожало и кружилось. Быстрее, быстрее. Бешено…
Глеб зажмурился и уже не мог открыть глаза.
– Через две минуты приступаем, – эту фразу долго-долго выговаривал чей-то незнакомый голос, мучительно растягивая слова, словно тугие мехи гармони…
Он пришел в себя в палате и не сразу понял, где находится.
Болела голова. Он хотел потрогать висок, но руки не слушались. Он вообще не ощущал их. У него не было рук!
Глеб в ужасе вскрикнул, и тотчас рядом скрипнула половица. Морщинистое старушечье лицо склонилось над ним.
– Очнулись, голубчик? Все хорошо. Через два дня вас выпишут. Поспите пока. Поспите… – Голос старушки был ласков настолько, что хотелось плакать.
Но руки не слушались по-прежнему, и Глеб пробормотал:
– Где… руки?..
– Все хорошо, голубчик. Мы вас спеленали, чтобы вы не трогали голову. Не надо трогать, пока не заживет. Так врач велел… Спеленали, как дитя. Спите, спите… – Сиделка баюкала мягким заботливым шепотком, а в черепе гудел целый завод, там что-то гремело, щелкало, стучало. Там кипела работа. На короткие мгновения вдруг устанавливалась полная тишина – исчезал заводской шум, но вместе с ним пропадал и голос старушки. Только шевелились бледные тонкие губы. «Спите, спите…» – читал Глеб их движение.
«Спите…» – и он засыпал…
1
За старый клинок удалось выторговать четыре серебряные монеты.
Не так уж и плохо.
Глеб возвращался от кузнеца в приподнятом настроении. Хмель выветрился, вернулась ясность мышления.
Когда он проходил мимо большого тополя, прикрывшего ветвями сразу два деревенских дома, его окликнули:
– Эй, парень, подойди на минуту.
В тени под раскидистым деревом сидел грязный оборванец. Он не выглядел опасным, тем более, насколько мог видеть Глеб, у него не было оружия, разве только нож за пазухой. И на мага он не походил. Впрочем, кто знает… Глеб остановился, решая, стоит ли рисковать.
– Чего ты? – спросил оборванец. – Боишься, что ли?
– Кого? Тебя? – вскинулся Глеб. Он приблизился у сидящему на траве человеку и спросил:
– Чего тебе надо?
– Мне? – Загорелое лицо грязнули выразило удивление. Лукаво блеснули глаза из-под вздернувшихся бровей. – Это тебе надо, парень. Слушай… – Незнакомец заговорил быстро, взгляд его метался по пыльной дороге, отмечая каждого из идущих мимо людей. Когда кто-нибудь проходил рядом, он замолкал на некоторое время, словно боялся, что его услышат, и затем вновь продолжал свою скороговорку:
– Я торгую информацией, парень. Ты не смотри, что я такой, просто так не привлекаешь ничьего внимания. Грабителям с меня нечего снять, да и подойти-то ко мне противно, я знаю. Но ты верь мне. Спроси кого хочешь – Рябого Пса все знают, все пользуются его услугами. Рябой Пес – это я. Проверенный человек, спроси у любого. Я не спрашиваю, как зовут тебя, мне все равно. У тебе есть деньги?
Глеб, опешивший от бурного потока обрушившихся на него слов, автоматически кивнул. Рябой Пес продолжал, словно и не заметив ответа:
– Я хожу-брожу по Миру, смотрю, где что есть, спрашиваю. Я все знаю. Я знаю всех. Меня все знают. Это мое кредо. – Ему явно понравилось это слово, и он несколько раз повторил, склонив голову набок, вслушиваясь в его звучание. Так он действительно напоминал собаку. Бродячую дворнягу. – Кредо… кредо… Это мое кредо… Надо запомнить… Так вот. Я человек известный, торгую информацией, смотрю, что почем, где у кого, знаю, кому чего нужно. Ведь тебе нужно стать сильным? Можешь не отвечать, Рябой Пес знает. Всего несколько монет – а сколько их у тебя? – и я расскажу тебе, где можно достать одну вещь. Хорошую вещь. Так сколько у тебя денег, парень?
– Мало, – сказал Глеб.
– Много-мало, это ни о чем не говорит. Кому-то мало, а мне, может, много, кому-то много, а мне будет мало. Много-мало – это не ответ. Сколько у тебя золотых? Или у тебя серебро? Мне все равно. Это мое кредо.
– Четыре серебряных.
– Четыре легеньких светленьких? Не-ет. Это действительно мало. Пожалуй, я сообщу об этой вещи другому. Это тянет минимум на пять золотых. Нет! – Он помотал головой. – Ты не хочешь стать сильным. Ты всегда будешь новичком. Навсегда останешься Новорожденным.
– Ты потише, – предупредил Глеб, касаясь рукояти меча.
– Меня не пугай, парень. Меня все знают. Я человек полезный. Коснись меня пальцем, и за тобой будут охотиться, словно за бешеным псом. Ха! Прощай…
– Подожди, – Глеб был заинтригован. – Так что там у тебя?
– Пять золотых.
– Десять серебряных.
– Десять серебряных? Десять серебряных! Десять серебряных… Двенадцать!
– Но у меня больше нет, – Глеб решил не говорить о пяти золотых, спрятаных во внутреннем кармане его кожаной куртки.
– У него больше нет. – Язык оборванца не знал устали. – Десять. Десять и все. Все! Хорошо! Десять серебряных. По рукам! Где деньги? Давай сюда!
Глеб уже потянулся к поясу, в котором были зашиты его небольшие сбережения, но вовремя спохватился и одернул руку.
– Но ты мне ничего не сказал.
– Скажу. Сразу скажу. Деньги вперед, затем я говорю тебе.
– Но что ты мне скажешь? Расскажешь про какую-нибудь безделицу?
– Безделицу! Вы слышите! Он называет это безделицей. Амулет, талисман, который считается утерянным уже несколько сотен лет – это безделица. А он лежит там и ждет, чтобы за ним пришли и взяли. Лежит и ждет! Безделицу! Это ж надо! Десять светлых монет за бесценный артефакт! Нет. Я передумал. Я лучше предложу эту информацию кому-нибудь другому. Прощай…
– Ну, хорошо. Даю впридачу еще один золотой. Но сперва ты объяснишь мне толком, что это за вещь. А потом я решу…
– Другой разговор! Вот это другой разговор. Это по-нашему. Приятно иметь с тобой дело…
– И что же там лежит? – перебил восторженного собеседника Глеб.
– О-о! – Оборванец закатил глаза. – Вещь! Она стоит кучу денег, но разве человек, имеющий ее, решится ее продать? Нет! Ни за что! Это бесценная вещь. Просто лежит и ждет.
– Так почему ты не возьмешь ее сам?
– Сам? Сам! – Рябой Пес зашелся в смехе. Просмеявшись, он неожиданно посерьезнел и спокойно сказал: – Это не мое кредо.
Глеба это не убедило. Он хмыкнул, но решил продолжить разговор.
– Ты так и не ответил мне…
– О да! Это магический амулет, который делает слабых сильными, а врагов своего хозяина – его друзьями. Маленькая безделушка – творение лесных эльфов и горных гномов. Маленькая безделушка, вешающаяся на шею. Ты сразу узнаешь ее, как только увидишь. Это такой маленький прозрачный камешек, а в середине его, там, внутри – черный глаз. Говорят, это глаз демона Й’Орха, древней страшной твари и ныне живущей где-то глубоко под землей… Впрочем, этому я не верю.
– Делает слабых сильнее… – повторил Глеб.
– И сильных тоже. Много сильнее! Ты станешь могучим. По-настоящему…
– А врагов превращает в друзей. Но как? Каким образом?
– Как? Как!.. – Рябой Пес расхохотался. – Видно, что ты здесь новичок. Сколько дней? Пять? Неделя? Я угадал? Вижу – угадал… Каким образом делает? Очень просто – с помощью магии. Волшебство. Понятно?
– В общем-то да, – Глеб сконфузился. – Но я еще не сталкивался с магией. Я воин. Не маг. И я еще не видел ни одного мага.
– Не видел мага? Не может такого быть. – Рябой Пес закрутил головой, высмотрел кого-то, показал на дорогу пальцем – Вон, там, вдали. Видишь, идет человек в уродливом балахоне и с посохом. Это волшебник.
– Да?
– Точно!
– Но он похож… На нищего побирушку.
– А он такой и есть. Это церковник, а не боевой маг. Он лечит людей и животных, иногда меняет погоду, снимает порчу, изгоняет бесов. Что там еще?.. Боевых магов сейчас мало. Когда они приходят в Мир, они слишком слабы, их хилое волшебство не может ничего сделать с отточенной сталью. И они обычно погибают, не изучив и четверти доступных заклинаний, ведь воины магов не любят. Очень не любят. Потому что любой воин знает – если маг разовьется, окрепнет, если он обретет силу – он станет на порядок мощней самого могучего ратника. А кому это может понравится? Вот потому маги обычно прячутся до поры до времени. Но в Мире нельзя укрыться надолго – рано или поздно тебя найдут. Случайно или по заказу. Ведь Рябой Пес бродит везде, его уши и глаза широко открыты… – Оборванец хитро прищурился. – А вот церковники – народ безобидный. Те же самые воины нередко лечатся у них. Потому-то они и живут относительно спокойно… Так где мои деньги?
- Предыдущая
- 3/148
- Следующая
