Сквозь бездну - Коваль Ярослав - Страница 32
- Предыдущая
- 32/78
- Следующая
Впрочем, им и самим проще было жить именно так. Жизнь их была распланирована от рождения и до смерти, никаких неожиданностей, никакой висящей дамокловым мечом необходимости проявлять опасную инициативу. Никогда им не приходилось сомневаться в грядущем дне, никогда жизнь не ставила их в положение: «Выплывай, как знаешь». Может, это и есть счастье? Я вспомнил омерзительное ощущение неприкаянности, полной оторванности от мира сразу после освобождения. Свобода, обернувшаяся тягчайшим наказанием. Имперцы не знают такой свободы, и в этом их счастье.
Пригибаясь за камни, я пробирался вперёд с осторожностью, вбитой в меня лагерными тренировками. Всё-таки хорошая штука — учения всем большим отрядом, волей-неволей узнаёшь кучу всего полезного. Там, на кромке крепостной стены и в тёмных провалах бойниц не было заметно ни малейшего движения, но я-то хорошо знал, что обитатели в замке есть. Не могут не быть. И свет излишний им не нужен. Наверное, позже зажгут.
А раз так, то в темноте они наверняка видят много лучше, чем способен видеть человек.
До нужного места оставалось всего ничего.
Сток выходил на небольшой ручей, грязный настолько, что можно было только поражаться, как такая насыщенно-глиняная вода способна так весело бежать по камням. Казалось, она должна двигаться медленно и вязко, словно кисель. Касаться её не хотелось категорически, но что поделаешь. Притаившись у отверстия, едва подававшего «голос» слабым журчанием жидкой грязи, я прислушался. Нигде ни камушек не шуршал под ступнями или подошвами, ни звука, издаваемого местными демоническими животными…
Кстати говоря, встреча с подобными меня сейчас пугала побольше, чем столкновение с бойцами из армии местного шишаря. Ведь, в конце концов, семейство Одей научило меня вести поединок, а не «охотничать». В столкновении с местной фауной я мог рассчитывать по большей части на личные навыки и знания, да на небогатое охотничье прошлое.
«Если выберусь отсюда, — подумал я, — и заделаюсь крутым военным чином, найду Альшера и предложу ему служить под моим началом. Если жив, вряд ли откажется. Для имперца такая карьера — предел мечтаний. А при мне окажется ещё один стоящий человек, которому я смогу доверять».
Но преждевременно было думать о том, что делать после благополучного завершения войны. Сперва её надо было благополучно завершить, и в этом была часть моей ответственности. Крохотная — но была.
Убедившись в молчаливости окружающего мира, я подобрался и нырнул в проём стока. Оттуда потягивало неприятно, но терпимо. Почему-то этот слабый запах тревожил меня больше, чем обеспокоила бы откровенная вонь. Почему — не знаю. Раздражал, нервировал, как постоянная чесотка.
К счастью, ползти приходилось на карачках, а не по-пластунски, брюхом в грязной жиже, и иногда даже удавалось приподнять коленки, чтоб не намочить их окончательно. Когда свет вокруг пропал вовсе, я вытащил из нагрудного кармана кулёк из промасленной бумаги. Внутри были горошки — средство, в котором не было магии, и это стоило людям Аштии огромных усилий. Каждый из этих горошков должен был дать мне возможность видеть в темноте.
Лекарство оказалось горьковатым, но терпимым. Не возникло даже острой потребности запить. Вода-то у меня с собой имелась, но мало, а прикасаться к грязевой жиже под ногами даже в мыслях было неприятно.
Зрение прояснилось, но иначе, чем если бы в трубе зажёгся свет. Нельзя сказать, чтоб я стал видеть, словно днём, но разобрать движение воды и тварей, плескавшихся в ней, оказалось мне вполне под силу.
Ползти предстояло долго, надо было набираться терпения. Меч на этот раз был приторочен к спине, а вот нож висел так, чтоб выхватить в секунду. Кроме того, ещё один я пристегнул к ноге, ещё один, самый маленький, запихнул в сапог другой ноги. В общем, в каком бы положении ни оказался, оружие у меня под рукой будет. Главное теперь не убедиться, что местные крысы способны на большее, чем я могу вообразить.
Но первые полкилометра пути оказались спокойными. Два раза я натыкался на сравнительно мелких существ, вооружённых зубами и когтями. Первое от меня предпочло сбежать, второе я успел заколоть раньше, чем оно ощерилось на меня с серьёзными намерениями. Конечно, так не могло продолжаться дальше. Но надежда жила.
Вскоре я натолкнулся на развилку, и тут приходилось уповать на удачу, потому что верного пути я не знал и знать не мог. Кто вообще может знать схему стоков в этих местах? Разве что только те, кто их чистит. Никому из местных не придёт в голову влезть сюда, чтоб спрятаться или пробраться в замок. Слишком много тут следящих систем, которые отсекут любой признак магической активности и подадут сигнал. Причём не обязательно пользоваться чарами, достаточно уметь это делать. Есть ли в магическом мире хоть кто-нибудь, кто вообще ничего не умеет? Увы. Таких, как я, тут быть не может.
Словом, выбирать мне придётся, исходя из любых угодных мне признаков. В общем, поползу туда, где просторнее. Мне только приступа клаустрофобии не хватало.
Поэтому, сталкиваясь с развилкой, я вёл себя спокойно. В конце концов, если выползу обратно к выходу, поверну и попробую ещё раз. Для спокойствия и уверенности я оставлял на стенках метки мелком (слава богу, хоть видел их отчётливо со своими благоприобретённым зрением) и мог быть уверен, что найду, откуда пришёл и куда ещё не лазал.
Время от времени я замирал, прислушиваясь к своим ощущениям. Здесь не может не быть следящих магических систем. Не может не быть! Должен ли я что-нибудь чувствовать, когда импульсы проходят сквозь меня? Или магическая стерильность хранит меня и от возможности ощутить на себе прикосновение смертоносных в своей бдительности чар?
Крупная чешуйчатая тварь накинулась на меня в тот миг, когда средство для видения в темноте начало давать сбой, а достаточно удобного места, чтоб принять следующую горошинку, пока не попалось. Тут-то мне стало ясно, что, хотя Одеи натаскивали меня на людей, с животным я тоже не оплошаю. Увернулся в сторону буквально за миг до того, как различил движение в темноте — вот, уже что-то! Нож без малого высек искры из плотной демонской чешуи. Чёрт!
Тварь всплеснула, как рыба, выворачивающаяся из рук, и это было намного опаснее, чем прямая атака. Фиг её знает, насколько остры её «плавники» и прочие острые части организма, и какой яд может ждать меня на них.
Я перекатился назад и вляпался левой рукой в самую жижу. Хорошо хоть не правой. Упругое мощное тело кинулось за мной, и пришлось отмахиваться ногами. Успешно, раз уж я до сих пор жив. Какая глупая будет смерть, если меня постигнет неудача. И Аканш будет без толку ждать моего сигнала. Чёрт, нашёл о чём думать сейчас.
Мы с этим существом кувыркались в грязи, словно два поросёнка. Оно рвалось к моему горлу, а я пытался сообразить, как и куда ударить, чтоб избавиться от этого назойливого интереса к собственной особе. Своей быстроте и точности движений я больше не удивлялся. Пришлось перекувырнуться раз пять, прежде чем рука с ножом оказалась в удачном положении. Удар оказался болезненным и для меня, пальцы онемели, и, откатившись, я обнаружил, что ножа в руках больше нет.
Правда, тварь явно не горела желанием продолжать бой. А может, просто не могла. Вздрагивая всем телом и особенно хвостом, существо попыталось уползти. Нет уж, фигушки! Стоять!
Я вытащил нож из ножен над коленом и одним удачным ударом пробил ему хвост. Животное взвыло и рванулось прочь, не выражая желания сражаться. Ну уж нет. Выдернув нож, я прижал хвост ногой. Пришлось для этого привстать, но вынужденная поза оказалась очень удобна для броска. Мне казалось, будто тело совершает все действия самостоятельно, а сознанию можно и отлучиться куда-нибудь. В любом случае, запомнились мне лишь обрывки случившегося — ударил, увернулся, отпихнул наручью, воткнул лезвие ещё раз, и всё это почти вслепую.
Добив тварь, я долго оттирал руки жидкой грязью. Грязь лучше, чем едкая кровь. В конце концов, руки быстро высохнут, и нож не будет скользить в руке. А о чистоте собственной одежды вообще смешно было задумываться — в нынешних-то обстоятельствах.
- Предыдущая
- 32/78
- Следующая
