Ловушка горше смерти - Климова Светлана - Страница 58

• Предыдущая
• 58/85
• Следующая

Лина прошла в туалет, привела в порядок лицо, пересчитала деньги. У холодной батареи около умывальника курили две юные худышки. Лина спросила, как попасть на вокзал и есть ли возможность сегодня уехать в Москву. Ей ответили утвердительно: поездов много, в девять есть фирменный. Лина решила ехать именно этим и, чтобы не толкаться на вокзале, добиралась трамваем около часа, сев на него — по совету девчушек — у здания Госпрома, показавшегося ей настолько уродливым, что этот город навсегда остался для Лины серым, гребенчатым, молчаливым, словно библейский Левиафан…

Купе оказалось первоклассным, и она без всяких проблем добралась до Москвы, отлично выспавшись в компании солидного семейства — мамы, папы и сонной толстой девочки лет восьми. Лина долго стояла у окна в проходе, а сойдя с поезда и вдохнув запах медленной московской весны, услышав говорок носильщиков и окунувшись в столичную суету, сразу взяла такси и поехала домой к Марку. В машине Лина грустно улыбнулась пожилому водителю, который с грубоватой откровенностью пытался с ней заигрывать…

Марка дома не оказалось, он пришел после трех, но около одиннадцати Лина сдержанно ответила на его звонок:

— Да, дома. Да, все в порядке. Ты у Димы? Я так и подумала.

«Ничего не произошло, — сказала она себе. — Я была у подруги, ночевала у нее, оттуда невозможно было позвонить, нет телефона. Много болтали, я, извини, дала ей денег — у Кати сейчас очень тяжелая ситуация. Не сердись, будь добр. Почему у тебя такое усталое лицо? Вот уж не поверю, что тебя так потрясло мое отсутствие…»

До последней реплики Лина не добралась, потому что у Марка и впрямь было измученное лицо, и то, как он взглянул на нее, едва переступив порог, заставило Лину слегка устыдиться роли, которую она репетировала после его утреннего телефонного звонка. Тем не менее за обедом, не дождавшись его вопросов, она спокойно все объяснила.

Марк молчал.

— Я больше не буду, — сказала наконец Лина в замешательстве.

— Позвони Манечке через пару дней, — сказал Марк, — пусть хоть она будет уверена, что мы с тобой счастливы.

Неотвязная мысль об Алексее все-таки преследовала Лину, несмотря на то что внутренне она примирилась с потерей. На что она надеялась? Они встретились совершенно случайно, уже после того, как ее отношения с Марком определились;

Лина рванулась к нему, словно обезумев, и, вынырнув из этого любовного водоворота, казалось, распростилась с ним навсегда.

Теперь это «навсегда» стало более чем определенным. Однако для Лины жизнь обрела удвоенный смысл — с ней жили утраченная любовь и ребенок. Марк вел себя достойно. Но как можно было сравнивать его с тем единственным, самым нежным, невероятно чутким, сильным… с которым она испытала непередаваемое блаженство. Только эта краткая, заранее обреченная любовь и могла подарить ей мальчика…

Так рассуждала Лина, одурманивая себя воспоминаниями. Марк ловил этот невидящий, полный нежности взгляд, но руки ее были холодны; она грезила наяву, а ему и в голову не приходило, что мысли ее далеко — и там ему нет места.

Лину особенно поражало, как неожиданно все случилось — и в этом была какая-то почти потусторонняя тайна, особый смысл. Ранний субботний приезд Альбины — впервые за все время их знакомства — вызвал в ней поначалу глухое раздражение. Альбина явилась с Леночкой, вечно пребывающей в свойственной ей младенческой эйфории, и обе они, не сняв своих шелестящих плащей и не погасив сигарет, ввалились в дом. Манечка тут же юркнула сменить халат, а Лина неохотно пригласила гостей в свою комнату. Разговор был коротким: предлагалась двухдневная поездка в Харьков, весьма хорошо оплачиваемая.

— Ты давненько у нас не показывалась, — проговорила Альбина, брезгливо сужая глаза на стол, где рядом с бутылкой кефира лежал надкушенный Линой хлеб, намазанный малиновым вареньем. — Хорошо, что Елена помнит твой адрес. Мария Владимировна уже который день подряд отвечает по телефону, что тебя нет и не предвидится.

— А меня и в самом деле нет, — отвечала Лина, стоя перед Альбиной и слыша, как за ее спиной Леночка сбрасывает свою шкуру, чтобы, как сытая кошка, тут же свернуться клубком в потертом кресле — кровать Лины оставалась еще не прибранной.

— И где же это тебя нет? — уже спокойнее спросила Альбина, выбрасывая сигарету в открытую форточку и опускаясь на стул. — Если, конечно, не секрет?

— Личная жизнь, — сказала Лина, помещаясь напротив на кровати, — разве я и на это не имею права без вашей санкции?

— Не тот ли это красавчик, которого как-то приводил наш Дима?

— Зачем вы пришли? — спросила Лина, сдерживаясь. — Неужели соскучились, Альбиночка?

— У тебя горячая голова и скверный характер, Лина, — отвечала гостья, — но в остальном масса достоинств и редкая внешность. Однако дело даже не в этом — на сей раз нам без тебя не обойтись. Да и тебе не мешало бы подзаработать. — Она медленно повернула голову, осматривая комнату. — По крайней мере приоденешься…

Альбина впервые вела себя с ней так, открыто давая понять, что, если бы не безвыходное положение, никакая сила не заставила бы ее переступить порога этой трущобы.

— Говорите конкретно. — Лина резко махнула рукой на Манечку, бочком протискивающуюся в дверь. В руках матери кренился поднос с дымящимися голубыми чашками. Манечка, уже открывшая было рот, моментально исчезла.

— Конкретны только город и программа, с которой вы поедете. В остальном — как обычно. Старшей будет Женя. Деньги получите сразу в Харькове, без проволочек. Четыре дня с дорогой.

— Когда? — спросила Лина.

— В понедельник, вечерним поездом. Завтра сводная репетиция.

Подготовить костюмы до отъезда ты успеваешь.

Лина подумала о том, что сегодня она должна встретиться с Марком, а значит, прямо от него придется ехать на репетицию. Эта поездка не должна его интересовать, вернется — позвонит. Деньги и в самом деле не помешают.

— Хорошо, — проговорила Лина, рывком поднимая тело со стула и делая шаг к Леночке, которая и в самом деле задремала в кресле. Коснувшись ее острого плеча ладонью, Лина повернулась к Альбине и твердо сказала:

— А теперь — уходите!

Город показался ей серой пустыней, полной скелетов голых деревьев. Они мчались в «рафике», и всех четырех девочек слегка подташнивало, потому что в поезде, заперевшись в купе, они почти до утра пили дешевый коньяк, который прихватила Женя, и болтали. Инга-стриптизерша, певица Лена и Стасик вроде бы спали по соседству. Сейчас хуже всего приходилось Леночке, не переносившей энергичной езды, — ее лицо имело цвет той зелени, которая, возможно, и появляется весной в этом городе. Во всяком случае, такой вариант — что зелень бывает — нельзя полностью исключить. Что ж, ноябрь, в Москве все готовятся к зиме, накануне срывался снег, а здесь все-таки теплее — в прохладном, но не резком здешнем воздухе она сразу, едва сойдя с поезда, различила запах прелой листвы. Клочковатое небо висело совсем низко, не улучшая настроения.

Лина взглянула в окошко — справа проплыли стены домов сталинской постройки, напоминавших Сокол, о чем она и сообщила водителю, рядом с которым сидела. «Так проспект и называется — Московский», — обронил водитель и умолк.

Она оглянулась в салон. Инга, чем-то похожая на немку-гувернантку, сидела сзади в неприступном одиночестве, прижимая к полным коленям потертый чемоданчик, в котором, Лина знала, находились косметика, розовое шелковое белье, прозрачный балахон и легкая шаль. Широкополая шляпа скрывала ее лицо. Светлана лениво покусывала яблоко, а Стасик испуганно косился в окно. Остальные расположились подремать. Лишь Леночка никак не могла устроить свои длинные худые ноги в шпильках, едва прикрытые короткой синтетической шубкой.

Лина вздохнула и перевела взгляд на лобовое стекло, уже заляпанное грязью. Дорога впереди очистилась, они выбрались за черту города, и водитель прибавил скорость. Танцовщица удивилась, что он один, обычно их встречал какой-нибудь расторопный джентльмен и уже в пути сообщал цель поездки. Она откинулась в кресле, поплотнее запахивая узкое пальто, под которым были свитер и теплая, ниже колен, юбка, и попыталась отключиться…

• Предыдущая
• 58/85
• Следующая