Государственные игры - Клэнси Том - Страница 95

• Предыдущая
• 95/102
• Следующая

– Враки! – напряженно ответил Рихтер.

– Они были с тобой весь день, – сказал Розенлохер. – Наблюдали. Готовились. Помогли американцу. Ведь сегодня ты потерял ключевых людей, разве не так, герр Рихтер?

В темноте Феликс смог разглядеть только ближайшие деревья.

– Я никогда в это не поверю, и вам в первую очередь! – запальчиво ответил он.

– Что ж, тогда иди ко мне. Возможно, завяжется перестрелка. Люди будут стрелять в темноте. Кто знает, герр Рихтер, кому доведется погибнуть? И с какой стороны прилетит та самая пуля?

– Вы не посмеете меня убить, – возразил нацист. – Правда выплывет наружу, и тогда вам конец. Существуют законы.

– Карин плевала на все законы, когда напала на съемочную площадку, – ответил Розенлохер. – Думаете, публика станет возмущаться? Станет ли она действительно возмущаться, если узнает, что пристрелили хладнокровных убийц?

– Гауптман, вам все равно не выиграть, – заявил Рихтер. – Если я сверну преследование или немедленно скроюсь, вы ничего не сможете сделать!

– От меня это не зависит, – пояснил Розенлохер. – Я просто позвонил попрощаться и сказать, что скорбеть по тебе особо не стану. Гауптман дал отбой. Рихтер швырнул трубку на землю.

– Будь он проклят! – выругался он.

– Что случилось? – спросил кто-то из толпы. Рихтер погрозил кулаком и гневно посмотрел на своих помощников.

– Гауптман Розенлохер утверждает, что к нам внедрили сотрудников гамбургской полиции, – сообщил он.

– Сюда к нам? – переспросил Рольф.

– Сюда, – подтвердил Рихтер, оглядываясь по сторонам.

– Конечно же, он врет! Это же идиотство, сплошное сумасшествие! – не замечая того, размышлял он вслух. – Но зачем ему врать? Американец с девчонкой у него. Что он от этого выиграет?

– А может быть, он не врет? – нервно предположил один из стоявших позади мужчин.

Рихтер внимательно посмотрел на него.

– Может, ты хочешь, чтобы я отменил преследование? Может, ты сам из его людей?! – не выдержав, взорвался он.

– Герр Рихтер! – воскликнул другой парень. – Я знаю Йюргена столько лет. Он верен нашему делу.

– Может, полицейский все-таки соврал, – предположил кто-то еще.

– Но зачем? Какой ему в этом прок? Вызвать страх? Разногласия? Нерешительность? Панику?… Что он от этого выиграет?! – выдохнул с криком Рихтер.

– Время, – подсказал из-за спины Жан-Мишель. Рихтер резко обернулся в его сторону.

– О чем это вы? – спросил он.

– Гауптман выигрывает время, – спокойно пояснил ему француз. – Мы находим тела, останавливаемся, чтобы о них позаботиться, потом стоим здесь и пытаемся вычислить, кто предатель, а кто нет. И пока мы этим занимаемся, Розенлохер увеличивает отделяющее нас от него расстояние.

– На кой ляд?! – спросил Рихтер. – Он уже получил то, зачем приходил.

– А получил ли? – поднял брови Жан-Мишель. – Не думаю, чтобы у американца с девчонкой было время добраться до автобана. Скорее всего, у калеки есть телефон, и он просто позвонил этому гауптману.

Француз подошел поближе.

– Вы же сами в своей речи упомянули своего худшего врага, – добавил он.

Рихтер испепелил его взглядом.

– Разве так уж сложно организовать параллельное соединение с разных аппаратов, чтобы казалось, будто и девушка, и американец, и Розенлохер говорят из одного места? – пояснил Жан-Мишель.

Рихтер прикрыл глаза.

– Вы допустили ошибку, непростительную для вождя, – продолжил Жан-Мишель. – Вы сами рассказали американцу, как вас победить, сообщили ему имя человека, которому он Мог бы доверять. А теперь вы даете противнику шанс вас ослабить, поддавшись на старый психологический трюк.

Рихтер медленно опустился на колени. Затем он вскинул кулаки к небу и истошно прокричал:

– Взять их!!!

Остальные немцы заколебались.

– Надо бы позаботиться о телах товарищей… – сказал кто-то из них.

– Это то, чего хочет от вас гауптман! – выкрикнул Рихтер.

– Меня это не волнует, – ответил мужчина. – Так будет правильно.

Рольф пребывал в смятении. Его захлестывали отчаяние и бешенство. Однако долг был превыше всего. Он развернул луч фонарика и осветил заросли.

– Я пошел за американцами, – объявил он остальным. – Так поступили бы и Карин и Манфред, и именно так намерен поступить и я.

Ничего не ответив, к нему присоединились еще несколько человек, за ними потянулись еще и еще. Они старались двигаться побыстрее, чтобы наверстать упущенное время и сорвать свой гнев.

И пока Рольф пробирался через чащу, по его щекам текли слезы. Слезы маленького мальчика, который так и не стал молодым мужчиной. Слезы того, чьи мечты о будущем вместе с “Пламенем” только что обратились в пепел.

Основная работа полковника Бретта Огаста в НАТО заключалась в планировании различных учений. И хотя его специальностью были наземные штурмовые операции, ему посчастливилось поработать вместе и с воздушными десантниками, и с морскими пехотинцами. Да и сейчас, к примеру, один из тех, кто прилетел вместе с ним, десантник Буасар, был участником операций по воздушной эвакуации людей в Боснии. Огаст любил работать с такими, как этот француз, чтобы понять, какие учения и операции можно позаимствовать, сделать смешанными, видоизменить, для того чтобы застать противника врасплох.

Однако для штурма крепости он решил применить простую испытанную схему “два на два”. Два человека выдвигаются вперед, а еще два их прикрывают, затем вторая пара движется вперед, а первая прикрывает их. Даже если в захвате участвовало восемь, десять или двадцать человек, четверо бойцов всегда отвечали друг за друга. Схема позволяла вести штурм неизменно плотной сосредоточенной группой и наносить удары с лазерной точностью. Если кто-то из бойцов выходил из строя, подразделение переходило на схему “двойной перехлест”. Пока задний боец выдвигается в середину, его прикрывает передний, а дальше, до переднего, прикрывает тот, что остался позади. Таким образом исключались случайные попадания друг в друга. Если из строя выходили два бойца, оставшиеся действовали по той же схеме. Если три, то последний боец ложился и старался своим огнем сковать противника.

Двадцать два натовских солдата под командованием Огаста выполнили задачу и овладели предприятием “Демэн”. Один человек получил ранение в руку, еще один – в колено. Среди французских жандармов только полковник Байон был ранен в плечо. Трое из двадцати восьми оказавших сопротивление пресловутых “якобинцев” были убиты, еще четырнадцать – ранены.

Позднее, во время дачи показаний специальной комиссии Французской национальной ассамблеи, Огаст объяснит, что потери среди членов группировки “Новые якобинцы” произошли в основном из-за того, что они сражались слишком отчаянно и беспорядочно.

«Они были, словно игроки в шахматы, которые знают, как ходят фигуры, но не знают самой игры, – зачитает он объяснительную, подготовленную вместе с Лоуэллом Коффи. – Террористы выскочили из здания без всякого плана, распылили свои силы и были опрокинуты. Когда они отступили в здание и попытались перегруппироваться, мы уже были там. В конце концов, после того, как мы их окружили, они сделали попытку прорваться. Мы сжимали кольцо до тех пор, пока они не сдались, и на этом все кончилось. На всю операцию, начиная с первого выстрела и кончая последним, ушло двадцать две минуты.»

Полу Худу показалось, гораздо больше.

Когда массивный V-22 “оспри”, сотрясая стены, снизился над стоянкой, а командир “якобинцев” приказал кончать с пленниками, выстрелы раздались не только сквозь отверстие из-под дверной ручки, но и из отверстия в фальшпотолке коридора, и из окна, к которому приник один из жандармов. Получился четкий треугольник, благодаря которому были ранены трое “якобинцев” – те, которым было приказано покончить с Полом Худом, Нэнси Босуорт и Мэттом Столлом.

Как только “якобинцы” попадали, Худ прикрыл своим телом Нэнси, а Мэтт спешно нырнул на пол. Байон схлопотал свою пулю, когда выбежал из зала, чтобы прикрыть Мэтта.

• Предыдущая
• 95/102
• Следующая