Игры патриотов - Клэнси Том - Страница 18

• Предыдущая
• 18/130
• Следующая

— Ужасно яркие, — посочувствовал один из репортёров, пока прочие без передышки щёлкали своими «Никонами».

— В каком-то смысле да, — ответил Джек. К его халату прицепили двухголовый микрофон.

— Скажите что-нибудь, — попросил звукооператор.

— Как вам нравится в Лондоне, доктор Райан?

— Ну, как вам сказать?.. Я не склонен верить жалобам о том, что американские туристы не хотят посетить Англию из-за страха перед террористами.

«Экий ты, однако, прохвост.» — сказал он себе и усмехнулся.

— В самом деле! — рассмеялся репортёр. — Все в порядке? — спросил он оператора и звукотехника.

Райан глотнул чаю и отодвинул пепельницу, чтобы она не попала в кадр.

Народ был в основном английский, кроме телекорреспондента Эн-би-си да лондонского корреспондента «Вашингтон пост». Впрочем, как было условлено, материал будет предоставлен в распоряжение и всех прочих средств информации.

Для настоящей пресс-конференции просто-напросто не было места. Заработала камера.

Они начали с обычных вопросов. Затем камера нацелилась на его руку. Потом, подумал Джек, они этими кадрами будут иллюстрировать дикторский рассказ о том, как его подстрелили. Немного драматизма никогда не мешает, как ему уже раз было сказано. Он подвигал пальцами левой руки — для камеры.

— Доктор Райан, американская и британская пресса сообщают, что вы сотрудник ЦРУ.

— Я прочитал об этом сегодня утром. И удивился не менее других, — сказал Райан с улыбкой. — Это какая-то ошибка. Я недостаточно красив, чтобы быть шпионом.

— Итак, вы отвергаете это сообщение? — спросил корреспондент «Дэйли миррор».

— Да. Это не правда. Я преподаю историю в Военно-морской академии в Аннаполисе. Это легко проверить. На прошлой неделе я принимал экзамены. Можете спросить моих студентов, — сказал он и снова — ради камеры — подвигал левой рукой.

— Это сообщение поступило из неких высоких кругов, — заметил парень из «Вашингтон пост».

— Если вы немного займётесь историей, вы узнаете, что высокопоставленные лица тоже допускают ошибки. Полагаю, что именно это и имеет место в моём случае. Я преподаю. Я пишу книги. Я читаю лекции… Верно, как-то раз я читал лекцию и для ЦРУ, но это была та же лекция, что и в Военно-морском колледже. Ничего секретного в ней не было. Возможно, отсюда и возникли эти слухи. Проверьте, я вам говорю. Мой кабинет — в Лихи-холл в Военно-морской академии. Думаю, что тут кто-то попал пальцем в небо. — «Именно, что в небо», — подумал он и продолжал:

— Я могу разыскать вам текст той лекции — не так уж это и сложно.

— По душе ли вам то, что вы оказались в центре внимания? — спросил кто-то из британского телевидения.

«Спасибо за то, что сменили тему», — мысленно поблагодарил его Райан.

— Ничего, можно пережить и это. Хотя я и не кинозвезда, ибо, повторяю, внешностью не вышел.

— Вы слишком скромны, доктор Райан, — заметила женщина-репортёр.

— Будьте осторожны — моя жена может неверно истолковать ваши слова, — парировал он, вызвав общий смех. — Хоть внешностью я и не вышел, ей я вроде бы нравлюсь. И с меня этого довольно. Леди и джентльмены, при всём моем уважении к вам, я вынужден признаться, что был бы рад вновь кануть в неизвестность.

— Думаете, вам это теперь удастся?

— Это зависит от удачи. И от того, позволит ли это мне ваша братия.

— Как, вы думате, следует поступить с террористом Сино Миллером? — спросил корреспондент «Таймса».

— Это дело суда. Я вам для этого не нужен.

— Считаете ли вы, что нам нужна смертная казнь?

— У нас она есть. Что касается вашей страны, это должны решать те, кому народ отдал свои голоса. И вы, и мы ведь живём в демократических обществах, не так ли? Тем, кого вы избрали, надлежит выполнять волю избирателей. — «Это не совсем так на практике, но такова теория…» — подумал он.

— Так вы поддерживаете эту идею? — не унимался «Тайме».

— В определённых случаях, после всестороннего рассмотрения дела судом — да. А теперь вы, разумеется, спросите меня об этом случае, так? Это спорное дело. И вообще, я не специалист. Вот отец мой — он был полицейским, а я всего лишь историк.

— А что вы как американец ирландского происхождения думаете о Раздоре? — пожелал узнать «Дейли телеграф».

— У нас в Америке достаточно своих проблем — ваших нам не надо.

— Так вы считаете, что нам следует решить эту проблему?

— А как вы полагаете? Разве не для того и существуют проблемы?

— У вас наверняка есть предложение на этот счёт. Большинство американцев напичканы предложениями.

— Моё дело — преподавать историю. А предложения — пусть этим занимаются другие. Я предпочитаю быть чем-то вроде репортёра, — улыбнулся Райан. — Я критикую тех, кто когда-то давно принял те или иные решения. Но это вовсе не значит, что я знаю, как надо действовать сегодня.

— Однако во вторник вы знали, как действовать, — напомнил «Таймс».

Райан пожал плечами.

— Да, думаю, что это так, — сказал Райан с телеэкрана.

— Умён мерзавец, — пробормотал себе под нос Кевин Джозеф О'Доннелл и отхлебнул из стакана пива. Его оперативная база располагалась куда дальше от границы, чем это кому-нибудь могло прийти в голову. Ирландия — маленькая страна, и расстояние там — понятие относительное, особенно для тех, у кого есть все им необходимое. У его бывших соратников из ВГИРА было множество надёжных явок возле границы, откуда было удобно перебираться за кордон — хоть в ту, хоть в эту сторону. Но не для него. И тому была масса причин. Там было полным-полно стукачей и британских разведчиков, плюс ещё диверсанты из СЛС, которые не брезгают ни похищениями, ни убийствами тех, кто сделал ошибку, став чересчур известным. Им ведь близость границы тоже на руку. Но более всего опасна сама ВГИРА, которая тоже не спускает глаз с границы. Хотя он изменил свой облик, претерпев небольшую пластическую операцию и перекрасив волосы, бывшие коллеги все же могли узнать его. Но не здесь. Да и до границы, в конце концов, не так уж было далеко в стране длиной в какие-нибудь три сотни миль.

Он отвернулся от телевизора и уставился в окно — в морскую темь. Вот показались огни парома, идущего из Гавра. Море было прекрасно, как всегда. Даже во время шторма, когда видимость — хуже некуда, ощущаешь мощь стихии, мощь этих серых водяных валов, атакующих скалистый берег. Но сегодня было ясно, воздух прозрачен и студён. Вид открывался до самого горизонта очерченного звёздами.

Вон ещё судовые огни — какое-то торговое судно… спешит на восток. О'Доннеллу льстила мысль, что этот величественный дом некогда принадлежал английскому лорду. Ещё более он был доволен тем, что покупку эту провернул через подставную корпорацию и что все вопросы удалось свести к минимуму благодаря наличным и респектабельному адвокату. До чего же податливо это общество — да и любое, если ты располагаешь хорошими средствами… и толковым советником. До чего все они мелки. Никакого политического кругозора. «Нужно знать своих врагов», повторял себе О'Коннелл десятки раз за день. Впрочем, врагом было не «демократическое» общество. Врагами были те, с кем приходилось иметь дело, идти на компромиссы, быть культурным, ходить застёгнутым на все пуговицы, сотрудничать.

«Глупцы, самоубийственные, невежественные глупцы, заслуживающие смерти», вот что он думал о них.

Придёт день, когда все они исчезнут, как то судно, соскользнувшее за горизонт. История — это наука, поступь неизбежности. О'Доннелл точно знал это.

Отвернувшись от окна, он принялся смотреть в огонь, жарко полыхавший в камине. Во время оно над ним висели оленьи рога и картины. С лошадьми.

О'Доннелл был уверен — именно лошади. Владелец этого дома, думал он, был существом, имевшим все, что желал. В его пустую голову никакая идеология никогда не проникала. Он себе посиживал на стуле, вроде вот этого, потягивал из стакана виски, таращился в огонь — любимая собака у ног — и болтал с соседом о сегодняшней охоте, договариваясь об охоте завтрашней. «Снова дичь или теперь лисица, Берти? Давно уже не охотились на лисиц, пора бы снова, как ты думаешь?»

• Предыдущая
• 18/130
• Следующая