Раскаты грома (И грянул гром) (Другой перевод) - Смит Уилбур - Страница 48

• Предыдущая
• 48/94
• Следующая

– Хорошо, сэр.

– Пусть под обрывом ждут четверо. Убедитесь, что у каждого есть нож, перерезать упаковочные веревки.

– Слушаюсь, сэр.

Экклз улыбнулся, как добродушный морж, и направился обратно к реке, а Шон подошел к сидящему верхом буру.

– Мы закончили, минхеер.

– Хорошо. Как только я пересеку линию неба наверху, мы начнем снова.

– Согласен.

Шон пошел к реке, пробираясь между мертвыми. Мухи уже слетелись – зеленые, с металлическим отливом, когда он проходил, они взлетали с гудением, словно рой пчел, потом снова садились.

Шон добрался до берега – под ним во главе группы невооруженных солдат прятался Сол. За ними стоял очень недовольный Экклз с разочарованно обвисшими усами.

Шон сразу понял, что произошло: Сол, воспользовавшись своим более высоким званием, взял на себя командование группой добровольцев.

– Какого дьявола? – спросил Шон. Сол ответил упрямым взглядом.

– Ты остаешься. Это приказ! – Он повернулся к Экклзу. – Принимайте команду, старшина.

Экклз улыбнулся.

Спорить было некогда. Всадник-бур уже одолел половину пути к вершинам. Шон крикнул, чтобы его услышали по всей линии:

– Слушайте все. Никто не стреляет, пока неприятель не откроет огонь. Так нам удастся выиграть немного времени. – Потом, уже тише, обратился к Экклзу: – Не бегите, идите спокойно. – Шон спрыгнул с берега и встал между Экклзом и Солом. Все трое всматривались в гребень откоса и увидели, как бур добрался до верха, махнул шляпой и исчез.

– Идите! – сказал Шон, и добровольцы пошли.

Экклз, четверо добровольцев и Сол. Ошеломленный Шон смотрел вслед этой шестерке, направившейся к шотландской коляске. И тут его охватил гнев. Болван, уродец, он тоже пошел!

Он догнал их уже у самой коляски и в напряженной тишине перед бурей рявкнул Солу:

– Ну, я тебе это припомню!

Сол торжествующе улыбнулся.

Наверху по-прежнему царила изумленная тишина, но долго так продолжаться не могло.

Сол и Экклз разрезали веревки и подняли брезент, Шон потянулся к пулемету.

– Возьмите.

Он передал его человеку за собой. И в этот миг над их головами грянул предупредительный выстрел.

– Хватайте по одному и бегите!

Протяжной барабанной дробью зазвучали выстрелы, и сверху и с реки, и шестеро англичан, сгибаясь под тяжестью груза, побежали обратно.

Тот, кто нес «максим», упал. Шон бросил ящик с патронами (тот упал совсем недалеко от берега, проехал вперед и перевалился через край) и на бегу, почти не останавливаясь, наклонился, подобрал пулемет и побежал дальше.

Перед ним вначале Экклз, потом Сол спрыгнули в безопасность. За ними последовали Шон и трое уцелевших солдат.

Все было позади. Шон сидел по пояс в ледяной воде, прижимая к груди пулемет, и мог думать только о своем гневе. Он сердито поглядел на Сола, но Сол и Экклз переглядывались и смеялись.

Шон передал пулемет ближайшему солдату и направился к Солу. Рука его тяжело опустилась на плечо приятеля, и Шон поднял его на ноги.

– Ты. – Он не мог подобрать достаточно резких слов. Если бы Сола здесь убили, Руфь никогда не поверила бы, что это случилось не по приказу Шона. – Дурак, – сказал он и мог бы ударить, но его отвлекли крики с платформы для стрельбы.

– Бедняга!

– Он встал.

– Лежи, ради Бога, лежи!

Шон отпустил Сола, вскочил на платформу и посмотрел в отверстие в насыпи.

Солдат, который нес «максим», встал. Он двигался параллельно берегу походкой деревенского дурачка, спотыкаясь, свесив по бокам руки. Сверху в него стреляли.

В оцепенении ужаса внизу никто не вышел ему на помощь. Пуля попала в него, он дернулся, но продолжал идти, двигаясь по кругу, а буры не прекращали обстрел. Но вот его убили, и он ткнулся лицом в грязь.

Стрельба прекратилась. Люди в речном русле зашевелились, заговорили о пустяках, стараясь не смотреть друг другу в глаза, пристыженные картиной столь глубоко личного события, как человеческая смерть.

Гнев Шона сменился стыдливой благодарностью за то, что там оказался не Сол.

Наступило затишье. Шон и Сол сидели рядом, прислонившись к берегу. И хотя почти не разговаривали, прежнее ощущение товарищества вернулось.

Воздух над их головами разорвал грохот первого снаряда, и все, кроме Шона, невольно пригнулись. На противоположном берегу поднялся высокий коричнево-желтый столб. Солдаты в линии оцепенели.

– Боже! У них пушка!

– Закажи мне билет на следующий поезд, приятель!

– Парни, беспокоиться не о чем! – уверял Шон. – Досюда они не доберутся.

Следующий снаряд разорвался на краю обрыва, забросав их землей и камнями. Секунду все ошеломленно стояли, кашля в пороховом дыму, затем, как на соревнованиях могильщиков, бросились закапываться в береговой откос.

Поднятая ими над рекой пыль, должно быть, удивила бурских артиллеристов. Почти до следующего разрыва каждый солдат сумел выкопать небольшое углубление в земле и втиснуться в него.

Бурские артиллеристы оказались удивительно неумелыми. Два или три снаряда пролетели чересчур высоко и разорвались в открытом вельде. Следующий угодил на середину реки, подняв в воздух столб воды и пены. Сверху донеслись торжествующие крики, потом наступила долгая пауза. Должно быть, артиллеристы принимали поздравления. Потом яростная бомбардировка возобновилась, затем опять последовала долгая передышка.

Во время одного из таких перерывов Шон всмотрелся в отверстие в насыпи. Из дюжины мест наверху поднимался дым.

– Наверху кофейничают, Экклз.

– Судя по тому, как они себя ведут, можно опять ждать белого флага, и несколько их парней принесут нам кофе.

– Сомневаюсь, – улыбнулся Шон. – Но думаю, они, пожалуй, попробуют спуститься. – Шон достал часы. – Половина пятого. Два часа до захода солнца. Леруа должен что-то предпринять до наступления темноты.

– Если они придут, то сзади, – жизнерадостно объявил Сол и показал на склон, угрожавший их тылу. – Чтобы отбить нападение оттуда, нам придется перейти на противоположный берег и открыть спины стрелкам наверху.

Шон с минуту обдумывал эту проблему.

– Дым! Вот что нужно!

– Прошу прощения, сэр?

– Экклз, пусть люди выкладывают каменные гнезда для огня вдоль всего берега и собирают траву и ветки, – приказал Шон. – Если буры нагрянут с тыла, защитимся дымовой завесой.

За пятнадцать минут лихорадочной деятельности работа была завершена. Через каждые десять шагов вдоль всего берега сложили каменные груды с плоской верхушкой, поднимающиеся над уровнем воды. На каждую нагромоздили гору травы и ветвей дикого болиголова, нависавшего над рекой.

Незадолго до заката, в час теней и обманчивого света, когда в холодный неподвижный воздух поднимается туман, Леруа бросил всадников в атаку на реку.

Шон услышал глухие частые удары копыт, сливавшиеся в низкий гул, словно вдалеке прошел поезд, и вскочил на ноги.

– Идут! – крикнул кто-то. – Ублюдки заходят с тыла!

Низкое солнце за спиной отбрасывало им под ноги длинные уродливые тени – всадники длинной цепью спускались с запада.

– Зажечь огни! – закричал Шон.

Всадники лежали на спинах лошадей; пятьсот человек скакали галопом, стреляя на ходу.

– «Максим»! – закричал Шон. – Переправляйте «максим»!

Расчет сволок тяжелый неповоротливый пулемет с платформы и потащил вброд через ручей. Над каждой грудой камней поднялся и начал расплываться столб голубого дыма. Люди, кашляя и бранясь, занимали новые позиции. С вершины поверхность реки дырявил прикрывающий огонь из винтовок Маузера, пули сыпались градом.

– Стрелять без команды! – кричал Шон. – Бейте по мерзавцам! Не жалейте патронов!

Грохот оглушал – разрывы снарядов, треск выстрелов, крики боли, проклятия, гром копыт, треск пламени. И над всем – марево из дыма и пыли.

Упираясь локтями в каменистый берег, Шон прицелился и выстрелил: лошадь упала, высоко подбросив в воздух всадника и его ружье.

• Предыдущая
• 48/94
• Следующая