Соблазнительная цветочница - Грэхем Линн - Страница 20

• Предыдущая
• 20/27
• Следующая

— Скажи, я правильно поступила, что дала Марко твой телефон? — спросила она. — Ему так хотелось поговорить с тобой, что я просто не смогла ему отказать.

— Боюсь, мне не хотелось бы с ним разговаривать, — призналась Джемайма.

— Но если вы с Марко пообщаетесь, а потом он поговорит с Алехандро, то, может, все уладится? — Беатрис с надеждой посмотрела на нее. — Это положение и так неприятно, но оно станет еще хуже, когда все узнают, что Марко вернулся. Наши родственники и соседи начнут включать его в список своих гостей и… За пределами этих стен никто и знать не знает, что мои братья в таких отношениях друг с другом.

— Да неужели? — удивилась Джемайма. — А мне казалось, сразу же после моего отъезда донья Гортензия начала рассказывать обо мне бог знает что.

— Ну… когда она поняла, что во всем этом может быть замешан ее сын… Одним словом, донья Гортензия очень дорожит честью семьи и считает своей обязанностью защищать ее репутацию. К тому же она надеется, что сейчас, когда Марко вернулся домой, он сможет найти себе подходящую невесту.

Джемайма усмехнулась:

— Боюсь, ей придется ждать этого о-очень долго.

Уж не почудился ли ей ответный насмешливый блеск в темных глазах Беатрис? Он тут же исчез, а Джемайма задумалась, как много может знать ее золовка о жизни своего брата. Тем не менее она ничего не спросила. Она не могла быть уверенной, что Беатрис знает то, о чем Алехандро даже и не подозревает. Насчет Беатрис никогда ничего нельзя было сказать наверняка. Ее золовка предпочитала заниматься своими делами и держаться подальше от неприятностей. Хотя в последнее время стало ясно, что, когда надо, она может постоять за себя. Ведь именно Беатрис помогла своей мачехе перебраться в удобный дом в поместье, выдержав бурю обвинений в эгоизме и неблагодарности, когда стало известно, что сама она хочет остаться под крышей своего брата. Джемайма очень ценила ее дружбу. А еще она скучала по своей подруге Флоре и ее болтовне и частенько гадала, сможет ли та приехать в Испанию навестить ее.

На следующей неделе Джемайма вместе с экономкой решила обновить интерьер одной из комнат. Ей хотелось чем-то занять себя, так как Алехандро на несколько дней пришлось задержаться в Севилье. Эту комнату часто использовали как столовую вместо огромного банкетного зала с массивной старинной мебелью, которую донья Гортензия считала совершенно необходимым атрибутом для поддержания чувства собственного достоинства. Джемайма подумала, не стоило ли ей сначала обсудить это с Алехандро? Но потом наморщила нос и решила следовать собственному вкусу. Стоило в присутствии ее мужа только заикнуться о каких-то изменениях в интерьере, как он тут же терял всякий интерес к разговору.

Повернувшись спиной в дверям, Джемайма составляла букет, пытаясь придать комнате очарование феодальной старины, когда услышала сначала голос Марии, а потом…

— Джемайма.

Ее глаза расширились. Обернувшись, она изумленно уставилась на вошедшего. Он был действительно очень хорош: широкоплечий, со смоляными кудрями — можно сказать, более изящная версия старшего брата, — только чуть ниже ростом и не такого крепкого сложения. И одет словно модель, сошедшая с обложки глянцевого журнала.

— Марко?.. — прошептала она в смятении. — Я же не хотела тебя видеть!

Марко с укором посмотрел на нее:

— Очень по-дружески, да? Мы ведь одна семья, ты забыла?

Джемайма отпустила Марию, сказав, что сама закончит все в комнате. Закрыв за ней дверь, она повернулась к Марко:

— Просто не могу поверить, что у тебя хватило духа прийти сюда! — Ее глаза враждебно блеснули.

Марко нахмурился:

— А я не могу понять, из-за чего ты на меня злишься?

Похоже, младший брат Алехандро собирается вести себя так, будто и знать не знает, что натворил.

— Ты же не дурак! И прекрасно понимаешь, из-за чего весь скандал. Как ты мог позволить Алехандро поверить, что у нас с тобой был роман?

— Ты и так уже собралась уезжать. С твоим браком было покончено. Какая разница, что он там думал?

— И для тебя тоже не было разницы? Неужели тебе настолько наплевать на ваши с ним отношения, что ты позволил ему поверить в такое?

Сделав глубокий вдох, Марко выдохнул сквозь зубы:

— Ладно, скажу начистоту. Мне действительно было наплевать, кто что подумает, если это давало прекрасный повод уехать отсюда. Мне и Дарио нужна была свобода, чтобы наладить нашу жизнь. А поскольку я был уверен, что вы с Алехандро разбежались, то мне и в голову не пришло, что это имеет какое-то значение.

— Не такая уж ты невинная овечка! — Остатки ее терпения истощились, когда она посмотрела на лицо Марко, которое не выражало ни капли сожаления. — Ты мог бы отправиться с Дарио в Нью-Йорк и без того, чтобы унижать своего брата грязной ложью.

Он усмехнулся:

— Лично я ничего ему не говорил. Этого было и не нужно. Алехандро вбил себе в голову, что у нас роман, ну а я просто не стал с ним спорить. Если ему захотелось поверить в эту нелепость — что ж, дело его, меня это не касается…

Джемайма побледнела от злости:

— Очень даже касается! Тебе было наплевать, что кому-то может быть больно! Ты использовал наши несуществующие отношения в качестве оправдания…

— Твой брак был закончен, — снова напомнил Марко. — К тому же я не знал, что ты все еще беременна…

— Я этого тоже тогда не знала, — нехотя признала Джемайма.

— Разумеется, если бы я был в курсе, что у тебя родится ребенок, все сложилось бы по-другому. Но я и понятия не имел…

— Зато теперь имеешь! Я вернулась к Алехандро, и мы пытаемся наладить наши отношения. Только это совсем не просто, когда он до сих пор думает, что я спала с тобой.

— Моему брату все слишком легко давалось. Просто само шло к нему в руки. Всегда — в школе, в бизнесе, с женщинами… Немного страданий из-за тебя только пойдут ему на пользу.

Джемайма заставила себя сдержаться. Она понимала — если сказать Марко все, что о нем думает, это не принесет никакой пользы. А ведь ей нужно, чтобы он исправил то, что сделал. Теперь она ясно видела, чего не замечала раньше, — как ужасно Марко завидовал успеху своего старшего брата. Если бы она знала об этом раньше, то никогда не стала бы ему доверять! В какой мере негативное отношение Марко к ее браку могло повлиять на решение Джемаймы уехать? Ей даже не хотелось думать об этом.

— Тебе все же придется сказать Алехандро правду.

Марко покачал головой:

— Я не могу.

— Ну, тогда это твое решение, — пожала плечами Джемайма, нарушая затянувшуюся паузу. — Но не думай, что я так и буду продолжать молчать. Если не скажешь ты, скажу я.

Напряжение сковало его плечи, он сделал шаг вперед:

— Но ты же обещала не выдавать меня!

Джемайма подняла подбородок, принимая его вызов:

— Тогда я не знала, чего мне будет стоить твой секрет. Будь, наконец, честным со своей семьей. Возможно, они не того от тебя ожидали, но ведь случаются вещи и похуже.

— Для моей матери ничего не может быть хуже. Ты когда-нибудь слышала, что она говорит о таких, как я?

Джемайма поморщилась:

— Конечно, у нее есть предубеждения, но все может измениться, если ты поговоришь с ней и дашь ей возможность наконец понять, кто ты на самом деле.

— Ты что, шутишь? — На щеках Марко появились красные пятна. — Она тут же выгонит меня и прекратит все выплаты!

Джемайма удивленно подняла брови:

— Я не знала, что ты получаешь от нее какие-то деньги.

— Думаешь, я смог бы так жить на одно свое жалованье?

Джемайма сделала несколько шагов к двери.

— Твое финансовое положение — не мое дело, Марко. Будет ли тебе платить твоя мать или нет — тоже. Но то, что касается Алехандро, — это мое дело, и я хочу, чтобы ты сказал ему, кто ты. Тогда он поверит, что у нас с тобой не было романа.

Марко бросил на нее обиженный взгляд:

— Ну да, как же! Сказать ему! Алехандро уже уволил у себя одного гея — он не говорил тебе об этом?

• Предыдущая
• 20/27
• Следующая