Выбери любимый жанр

Возвращенец. «Элита пушечного мяса» - Полищук Вадим Васильевич "Полищук Вадим" - Страница 23

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

- Санитар! Санитар! Кхе, кхе… Санитар, твою мать!

- Иду я, иду, - донеслось со спины.

Вова опустил Грановского, квалифицированная медицинская помощь была уже близка. Он выпрямился, разминая мышцы спины, хотел оглянуться, но что-то сильно ударило его в грудь. Вова еще успел удивиться - внезапно качнулось в глазах низкое серое небо и сознание его померкло.

Глава 5

Завтрак был. Это Вова помнил точно. Вроде, перловка еще попахивала чем-то мясным, но само мясо на зубах так и не отметилось. Правда перловки было до обидного мало, но зато она была горячей. Ерунда все это, главное - завтрак все-таки был! И никуда не надо было идти, и Акимов над ухом не нудел, и ротный не орал. Лежи себе и лежи. Красота! Правда дырка в груди продолжала болеть, неудачно попал-таки сучий фриц. Или наоборот удачно? Еще бы правее и…

"А вообще, слово "попал" имеет положительный или отрицательный смысл? Или вообще нейтральный?" - задумался Вова. В фрица из винтовки попал - хорошо. На баки попал - плохо. Сначала этот лох попал на фуру, это - хорошо. Для Вовы. Потом Три Процента попал на ментов и ему стало плохо. Дальше он попал сюда, и ему стало еще хуже. Потом он попал на фронт, потом в окружение, потом… С каждым разом становилось все хуже и хуже, хуже и хуже… "Надоело мне это плавное перетекание из одной жопы в другую" - подумал Лопухов. И тут до него дошло! Ну как может быть положительным слово, в котором первые четыре буквы всем обозначают известную часть тела?! И последняя буква "л" здесь ничего не меняет. А вот судьбу свою надо менять. Как? Есть время подумать. А пока он решил познакомиться с ближайшими соседями.

Палата была не очень большой, десятка на три коек. Проходы - еле протиснуться, ни о каких тумбочках для личных вещей и речи не шло. Все раненые с проникающими ранениями грудной клетки, большинство неподвижно лежащие. Слева от Вовы лежал артиллерист, получивший в спину осколок минометной мины, справа - сапер, представившийся Николаем. Сапер оказался настоящим кладезем информации о местных событиях. Уже через десять минут Вова знал, что Коля-сапер лежит здесь третий месяц, и что ранен он был случайным снарядом. Осколок перебил ребра, которые потом не совсем удачно срослись и с таким ранением дальнейшее нахождение в Красной армии ему уже не светит.

- Врачи сказали - комиссуют вчистую.

Этим обстоятельством он был чрезвычайно доволен и даже не скрывал этого. Вова тоже позавидовал ему - Коля-сапер точно доживет до Победы. По коридору застучали чьи-то каблуки, и по палате прошло непонятное Вове шевеление.

- Чего это они?

- Обход начинается, - пояснил разговорчивый сосед.

- Ну и что?

- Сейчас увидишь, - подмигнул сапер.

Дверь распахнулась и на пороге появилась женщина в белом халате. Нет, не женщина, а мечта попаданца после полугодового воздержания. Королева! Повелительница всех мужских, и не только сердец.

- Здравствуйте, товарищи раненые!

- Здравствуйте, Амалия Пална! - дружно откликнулись товарищи раненые.

Женщина вплыла в палату, раздвигая внезапно сгустившуюся атмосферу своим пышным бюстом. Белый халат она носила так, что он не висел мешком, а обтягивал и подчеркивал все ее достоинства. А там было, что подчеркивать!

В военное время женщины сильно изменились. Они подурнели, осунулись, закутались в серые и черные одежды. Не все, конечно, но большинство. От голода, холода, лишений войны они уменьшились, ссохлись, потемнели. Даже молодые девушки стали казаться старушками. Другие, в основном те, кто имел неограниченный доступ к продовольствию, наоборот раздались, округлились, приобрели, порой, совсем уж необъятные размеры. Как ни странно, но именно они пользовались наибольшим успехом у мужской части тылового населения. Видимо, из-за доступа к продовольственным и другим материальным благам.

Амалия Павловна же, относилась к третьему типу - холеных томных красавиц, сохранившихся с довоенных времен и не утративших своих достоинств благодаря высокому положению своих мужей. Или ухажеров, если мужья временно или постоянно отсутствовали. За все время своего пребывания здесь, Вова был практически лишен возможности общения с женским полом, постоянно находясь в мужском коллективе, скованном рамками армейской дисциплины. В тыловых частях на одну женщину приходилась сотня-другая мужчин и простому красноармейцу они были просто недоступны. Женщины, подобные Амалии, были недоступны в квадрате, а тут вот она, совсем рядом, только руку протяни.

- Кто тут у нас новенький? - поинтересовалась врачиха, подходя к Вовиной кровати.

Вовин язык внезапно стал деревянным, и он смог только выдавить из себя.

- Я, Вова я, Лопухов.

- Лопухов? - улыбнулась женщина. - Как себя чувствуете, Лопухов?

- Грудь болит.

- Сейчас посмотрим.

Врач откинула одеяло, нежные розовые пальчики коснулись Вовиной груди, того как током ударило, в голове приятно зашумело.

- Для такого ранения, картина очень даже хорошая. Рану вам обработали грамотно, пневмоторакса удалось избежать, нагноения, вроде, тоже нет. После обеда назначаю вам перевязку, там и посмотрим.

Амалия Павловна прикрыла Вову одеялом, нечаянно задев его плечо одним из своих выдающихся холмов. А запах! О, этот запах, прорывающийся сквозь вонючую больничную атмосферу! "Красная Москва", с примешанным к нему теплым женским запахом самой Амалии и еще какой-то медицины. И тут докторша повернулась к лежащему через узкий проход артиллеристу и наклонилась над ним. Вовина крыша, шурша, стремительно понеслась куда-то вниз. Она что-то спрашивала у раненого, но Лопухов этого уже не слышал. Роскошества ее тыльной части предстали перед Вовиным взглядом во всей красе, буквально нависли над ним.

Действие опережает мысль. Три Процента еще не осознал, что он делает, а его рука уже легла на роскошный зад докторши. И слегка его сжала. Зад был такой мягкий, такой… Шлеп!

- У-й-й-й-й!

В отличие от ягодицы, рука у Амалии Павловны оказалась весьма твердой. И сильной. Хорошо хоть по шаловливой руке получил Вова, а не по морде.

- Ты, что себе позволяешь?!

- Я…, я…., я….

На Вову напал ступор. Он и сам не мог понять, как осмелился на такое.

- П-простите меня, пожалуйста. Я больше не буду.

Гневно сведенные на переносице брови грозной красавицы слегка разгладились.

- Еще раз повторится…

Женщина отвернулась от Вовы и опять занялась артиллеристом. Три Процента постарался отключить слух, зрение, обоняние, прикинулся ветошью и лежал тихо-тихо, боясь повторно привлечь внимание докторши. Наконец, бесконечно длящийся обход завершился.

- До свидания, товарищи раненые!

- До свидания, Амалия Пална!

Гы-гы-гы, гы-гы, гы. Давился смехом артиллерист, он лежал на животе, и ему было проще. Га, га-га, га-га-га. Ржали остальные, кто лежал на спине.

- Ну, насмешил, - Коля-сапер аж прослезился, - она же зав отделением и твой лечащий врач, а муж у нее - начальник госпиталя. А ты ее, гы-гы-гы, за жопу, гы-гы-гы.

- Ты даешь, Лопух, - встрял артиллерист.

Упоминание собственной фамилии в таком контексте разозлило Вову.

- Сам козел, в жопу раненый!

Но это вызвало только новый приступ гогота.

Как ни странно, в этот момент товарищ военврач третьего ранга Амалия Павловна тоже думала о Вове. Восемь лет назад ее нынешний муж оставил прежнюю семью ради молоденькой выпускницы ленинградского мединститута. Скандал тогда был грандиозный, пришлось даже уехать в другой город. Постепенно жизнь наладилась, кадрами такой квалификации разбрасываться было не принято, и муж опять пошел вверх по служебной лестнице. А она всегда была при нем. Но время шло, Малечка превратилась в Амалию Павловну, набралась женской силы, а муж…

С началом войны стало совсем тоскливо. Мужа, как опытного администратора и еще более опытного хирурга назначили начальником госпиталя, она стала заведующей отделением. А вокруг было столько мужчин, сильных, молодых, красивых, выздоравливающих… Но только некоторые из "шпалоносцев" и самые отчаянные лейтенанты рисковали проявить к ней, как к женщине, робкие знаки внимания. Ах, может, она и поддалась бы на их наивные уловки, но в переполненном госпитале просто невозможно было уединиться. И она не какая-то там шалава, чтобы впопыхах заниматься этим в какой-нибудь грязной кладовке. И скрыть отношения невозможно, через час будет знать весь госпиталь.