Выбери любимый жанр

Возвращенец. «Элита пушечного мяса» - Полищук Вадим Васильевич "Полищук Вадим" - Страница 39

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

- Уходим!

По дороге к ним присоединились еще трое пехотинцев. Еще утром село казалось почти целым, после второго взятия немцами местами даже печных труб не осталось. Выскочили на окраину, дальше метров четыреста чистого поля местами испятнанного воронками и буграми сгоревших танков и спасительный перелесок из которого утром начиналась контратака.

- Бежим!

Теперь все решала скорость. Успеют добежать до выхода на окраину Васильевки немецкой пехоты - спасутся, не успеют… Пятьсот метров - это две минуты. Даже в сапогах с вещмешком и колотящим по спине автоматом. Две минуты. Сто двадцать секунд, сто девятнадцать, сто восемнадцать… Бегущий впереди пехотинец споткнулся и мгновенно остался позади…девяносто восемь, девяносто семь… Над ухом засвистели пули. Это еще не пехота, это "тигр" выполз на окраину. Из перелеска по нему ударили наши танки, "тигр" переключился на них… шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь, тигриный трассер просвистел над головой, мокрая кожа на лице ощутила дуновение воздуха… тридцать шесть, тридцать пять, тридцать… Впереди вспыхнула "тридцатьчетверка", пораженная в лоб. На таком расстоянии не спасала и лобовая броня…шестнадцать, пятнадцать… мокрые ветки кустарника хлестнули по лицу… три, два, один! Задыхающийся Вова рухнул под дерево, рядом с ним упал Студент, дальше один из пехотинцев.

- Водички нет?

Вова вытащил из чехла флягу, встряхнул, оценивая остаток, отхлебнул сам и передал Студенту. Тот пехотинцу… обратно фляга вернулась пустой.

- А твоя где?

- Там осталась.

- Эх ты, Студент. Еще и пилотку потерял.

Свою он вытащил из-под ремня и водрузил на голову.

- Пошли своих искать. Может, еще кто-нибудь выбрался.

Выбрались сержант Миронов и красноармеец Пинчук, щеголявший свежей повязкой на голове.

- Еще кого-нибудь видели?

Три Процента отрицательно покачал головой.

- Опять всю молодежь повыбили, - сплюнул сержант.

Лопухов поинтересовался у белоруса.

- Сильно зацепило?

- Ды не, драпина.

- Понятно. Как думаешь, сержант, еще раз в атаку пойдем?

- Пойдем, - предположил Миронов, - до темноты еще времени много. Вот только подкрепления дождемся, и пойдем.

Сержант ошибся. Вместо пехоты прибыл минометный дивизион. Больше сотни стволов калибром сто двадцать миллиметров. Через полчаса Васильевка стала напоминать луну, в смысле рельефа местности - кратер на кратере. Даже печные трубы не уцелели, только местами что-то дымилось, да торчало несколько остовов какой-то бронетехники. Нашей или немецкой - не понять. Атаки не последовало, начальство решило не занимать перепаханное минами место, где уже никого и ничего не было. К тому же, танки из второго эсэсовского корпуса прорвались к Прохоровке левее. Все силы и средства стягивались туда, а здесь наступило затишье.

Через день остатки мотострелкового батальона были отведены с передовой. От двух взводов автоматчиков осталось меньше тридцати человек. Вова понадеялся было, что их оставят в тылу на доукомплектование, а зря. Вместо пополнения пришел приказ занять оборону на переднем крае.

Впереди лесок, там укрылись немецкие танки. Их рев был хорошо слышен с ночи, потом затихло, притаились. Перед лесом минное поле, за минами траншея, в траншее беспокойно ворочается Вова Лопухов, не спится ему. За первой траншеей отрыта вторая, за второй - третья. За ними поросший кустами овраг, там спрятаны минометы и противотанковые орудия. Завтрашний день станет решающим не только в судьбе тысяч людей, собравшихся по обе стороны фронта, но и операции, которую потом назовут Курской дугой.

Разбудили Вову фрицы. Казалось, только задремал, как с неба донесся гул множества моторов. У-у-у-у, у-у-у-у. Все громче и громче, с каким-то надрывом. Не успел Три Процента продрать как следует глаза, где-то невдалеке уже ухнула первая бомба. Воздушная волна прокатилась над траншеей, ударила по ушам. И началось… Минут через пятнадцать, оглохший и плохо соображающий Вова, приподнялся на дне траншеи, стряхивая насыпавшуюся сверху землю. Он ничего не слышал, но судя по тому, что земля под ним перестала вздрагивать и подпрыгивать, авианалет закончился.

Лопухов поковырял пальцем в ухе, в надежде восстановить слух, бесполезно. Под руку попался автомат. Вова рукавом смахнул с него землю, открыл ствольную коробку, дунул в нее на всякий случай и закрыл обратно. Вдоль траншеи пробирался взводный, отыскивал уцелевших. Лейтенант что-то сказал Вове, но тот не услышал, только рукой махнул. И так все понятно. Щелкнул затвор ППШ и Три Процента осторожно приподнял голову над бруствером. Впереди пехота, за ней - несколько танков. Немного, штук семь-восемь, но и в стрелково-пулеметном батальоне народу осталось чуть более двух сотен, а после бомбежки и того меньше.

По минному полю танки прошли не задерживаясь. Медленно, но без остановок, ни одна мина не сработала. Заработал пулемет, тут же к нему присоединился "максим" справа от Вовы, оборона оживала, давила пехоту, не давая ей подойти к траншее. Танки рванулись вперед, стремясь броней прикрыть своих пехотинцев и поскорее добраться до наших огневых точек. Заухали танковые пушки, слух понемногу начал восстанавливаться. Еще сто метров, пятьдесят, двадцать… Пора. Вова бил короткими очередями, приклад ППШ уже привычно толкался в плечо. Звуки боя доносились как сквозь вату и не отвлекали. Прорезь, мушка, совместить, плавно пальцем нажать… толчок. Следующий. Прорезь, мушка…

Кто-то рванул Вову за плечо. Вовремя! Буквально мгновение спустя, перед Вовиными глазами врезались в стенку окопа несколько мелких осколков. Миронов! Жив! Сержант что-то кричал, указывая в тыл. Понятно, отходим. Три Процента приподнялся, оценивая обстановку, и увидел, как немецкий танк раздавил пулеметное гнездо. В ту же секунду, прилетевший со стороны оврага снаряд, сорвал с него гусеницу. Танк крутанулся, замер, поймал вторую болванку и загорелся. А ноги уже несли Лопухова вслед за сержантом, но вещмешок из ниши он успел прихватить.

Внезапно сержант замер, Вова едва не врезался ему в спину, сорвал с ремня "лимонку" и швырнул ее за поворот. Переждав взрыв рванули вперед. За поворотом четверо, один наш автоматчик, кто не узнать, и трое фрицев. Два - явные трупы, третий, с окровавленным лицом сидел у стены, хватаясь за голову. Три Процента в упор всадил в него короткую очередь и задержался у нашего, вытаскивая из подсумка запасной диск. Первый уже заканчивался, а второго тоже надолго могло не хватить в скоротечных окопных схватках, тут патроны экономить трудно, автомат - штука азартная.

Миронов проскочил далеко вперед, Лопухов рванулся за сержантом, споткнулся, упал, и это спасло ему жизнь, пуля выбила землю прямо перед ним. Вова перевернулся на спину, вкинул ППШ и смахнул немца с бруствера, тот уже вскидывал свой карабин для второго выстрела, но не успел. Совсем чуть-чуть не успел. На всякий случай, Три Процента швырнул за бруствер гранату, где один фриц, там может быть и второй, и наддал, стараясь окончательно не отстать отделенного. Гранаты, кстати, автоматчики носили прямо на ремне - просто цепляли за него запалами. Крайне опасный способ, но Вова ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь на собственных гранатах подорвался. Зато всегда готовы к применению.

В одном месте ход сообщения оказался завален.

- По верху!

Эту команду Вовины уши уловили, хоть и с трудом, а выбираться наверх ох как не хотелось! Земля ведь она такая надежная, она всегда укроет, и от пуль, и от осколков и от взрывной волны. Разве что от прямого попадания не спасет. Однако пришлось Вове вытаскивать свое бренное тело на дневной свет. К счастью, завал оказался коротким, проскочили.

Во второй траншее удержались недолго, танки буквально выдавили мотострелков в третью траншею, на самый край оврага. Пехота немецкая действовала грамотно, чувствовалось, что не первый день на фронте, да и было их существенно больше, а наша артиллерия часам к десяти замолчала. Воспользовавшись короткой передышкой, Вова решил набить диск, а то в суматохе боя все некогда было. Из двух своих и одного, взятого у убитого, патроны оставались только в одном, да и было их десятка два, не больше.