Бриллиант для любимой - Уинтерз Ребекка - Страница 3

• Предыдущая
• 3/24
• Следующая

Дефор никогда не ошибался при оценке камней. Именно по этой причине Лукка три года назад и назначил его главным ювелиром. Вероятно, эта девушка была не только такой же избалованной, как и ее мать, но еще и наивной. Как могла дочь не знать, что взбалмошная звезда, питавшая бесконтрольную страсть к деньгам, давно промотала собственные средства и заложила последнее — свои драгоценности?

Когда прозвучал сигнал тревоги, один из охранников сказал, что займется проблемой, и направился к двери, но Лукка сам поднялся с кресла и обогнал его.

— Я разберусь.

Покидая комнату вместе с Карло, он кивнул другому телохранителю, стоящему за дверью. Все трое зашагали по коридору к офису Дефора.

— Подождите меня и никого не впускайте, — сказал принц обоим охранникам, открывая дверь. Ступив в приемную, велел изумленной секретарше удалиться и наконец вошел в кабинет Дефора.

Ювелир был так удивлен, что Лукка сам явился к нему, а не прислал кого-нибудь из своих телохранителей, что лишился дара речи. Лукка никогда не вмешивался в работу Дефора с клиентами.

— Я сам займусь этой клиенткой, — пробормотал он, дав понять обеспокоенному ювелиру, что

тот свободен. При этом он едва заметно покачал головой, предупреждая ювелира, чтобы тот больше ничего не произносил.

— Да, да. Конечно.

Закрыв за ним дверь, Лукка повернулся и увидел покрасневшую женщину, чья высокая, стройная фигура была не так заметна на экране монитора.

— Синьорина Григори? — Он протянул руку.

Немного поколебавшись, она протянула свою. Лукка крепко пожал ее, а затем отпустил.

— Мне неприятно, что мистеру Дефору пришлось вызвать охрану, но я бы хотела очень коротко поговорить с мистером Хадсоном. — В ее голосе звучали подступавшие слезы, которые она и не пыталась скрыть.

Лукка же, в свою очередь, поняв, что она приняла его за одного из охранников, не стал разубеждать девушку. Он даже был рад этому, потому что уж слишком часто его узнавали.

Сейчас принц был заворожен ее слегка растрепавшимися волосами и невероятной наивностью. На ней была свободно спадающая с плеч дымчато-голубая блузка, заправленная в плиссированные бежевые брюки в стиле 1940-х годов. Только грациозная женщина с длинными стройными ногами, мягкими округлостями и прямыми плечами могла позволить себе такой наряд.

Смотря на нее вблизи, он заметил тени под ее серыми глазами с густыми темными ресницами. В уголках чувственного рта уже пролегли скорбные складочки. Этот рот был единственным штрихом, который она унаследовала от своей беспутной матери.

— Вы говорили, речь идет о жизни и смерти?

Алекс нервно запрокинула голову назад.

— Да! — выпалила она. — Н-но я не знала, что весь наш разговор записывается на камеру, — запинаясь, произнесла она. — Вы, очевидно, слышали каждое слово.

Он пожал плечами.

— Необходимая предосторожность в этом бизнесе. Почему бы нам не присесть?

— Спасибо. — Она снова села на стул перед столом. — Я не хотела отрывать вас от ваших обязанностей, ведь вы должны следить за выставкой Лигурийского бриллианта.

Лукка не ожидал от нее такой вежливости. Теперь в ее низком хрипловатом голосе, который он счел невероятно привлекательным, слышалось вернувшееся самообладание.

— Бриллиант находится под усиленной охраной. — Он заметил, что она по-прежнему теребит в руке браслет. — Разрешите взглянуть? Все, кто работает в отеле «Савой», научены отличать настоящие бриллианты от подделок.

Алекс протянула ему браслет, и их пальцы соприкоснулись. Странно, но он настолько остро ощутил ее присутствие, что, даже рассматривая камень через лупу, не мог забыть о девушке.

— Боюсь, мистер Дефор был прав. Этот браслет — чистая имитация. И, смею заметить, не очень хорошая…

Увидев, как она побледнела, он в ту же секунду прошел в угол комнаты, выключил камеру и звукозапись.

— Но мой от…

— Ваш отец действительно много лет назад купил браслет, похожий на этот. Я сверился с записями. Тогда он был оценен в пятьсот тысяч долларов, а сегодня, вероятно, стоил бы несколько миллионов.

Ее выразительное лицо скривилось в болезненной гримасе. Алекс знала, что мать всегда что-то скрывала от нее.

— Мне очень жаль, синьорина…

Читая в бульварной прессе сенсационные статьи о стиле жизни ее матери, Лукка подозревал, что звезда не контролировала свои траты и, попав в стесненное положение, была вынуждена продать бриллианты.

Алекс закрыла лицо руками, а из ее груди вырвался стон. Этот звук отчаяния задел его до глубины души.

— Вы не знаете, были ли застрахованы драгоценности вашей матери?

Прошла минута. В конце концов она взяла себя в руки и подняла голову. Ее загорелое лицо было покрыто розовыми пятнами.

— Ее адвокат об этом ничего не знает.

— Насколько я понимаю, эта новость стала для — вас ударом?

— Ударом? — Ее крик разнесся по всей комнате. — Вы понятия не имеете… Я должна найти способ расплатиться с ее долгами! Я рассчитывала на эти деньги. Это была моя последняя надежда… — Ее голос задрожал.

— У вас есть муж, который бы вам помог?

— Нет. — Она отвернулась.

— Понятно. А… любовник?

Она вцепилась в ручку кресла.

— Даже если бы он был и у него нашлись бы средства, я никогда бы к нему не обратилась!

Тронутый ее возмущением, он осведомился:

— А братья или сестры?..

Она на секунду закрыла глаза.

— Нет. Я единственная дочь.

— Мама завещала вам бриллианты?

Если синьорина Григори надеялась на драгоценности как на единственный источник средств к существованию после смерти матери, то можно понять ее потрясение.

— Нет, — вяло ответила Алекс. — Она не оставила завещания.

Лукка рассеянно потер затылок. Кэтрин Карлайл, с ее заведомо неудачными браками с богатыми мужчинами, не потрудилась позаботиться о родной дочери?

— Но почему?

— Почему? — переспросила она, глядя на него грустными глазами. — Это все равно что спрашивать, почему она не сделала аборт, узнав, что ждет меня. Я ворвалась в ее мир нежданной и нежеланной. Она так фактически и не признала меня. Большую часть времени даже не вспоминала о моем существовании. Вот так… — Она взяла браслет, который он ей вернул. — Деньги от продажи этих бриллиантов должны были покрыть долги мамы и спасти ее же репутацию. Я хотела расплатиться полностью, чтобы кредиторы оставили меня раз и навсегда. Я надеялась, что, если ее счета будут оплачены, ее больше не за что будет бичевать… Агент моей матери имеет полное право получить то, что ему причитается. А с меня довольно!

Лукка тяжело вздохнул.

— Какой же суммой исчисляются ее долги?

— Двенадцать миллионов долларов, — прошептала Алекс.

Да, это не мелочь!

— А ваш отец? Насколько я знаю, они давно разведены, но, может быть, он согласился бы ради вас покрыть хотя бы часть этой суммы?

— Нет. Он умер, когда мне не исполнилось и года. Моя мать похоронила трех мужей, а что с остальными тремя, я не знаю…

Лукка уже жалел, что завел этот разговор.

— И больше нет никакой родни? Может быть, бабушка и дед с материнской стороны? — У самого Лукки родни было предостаточно.

— Нет. Мама была сиротой.

Он потер большим пальцем нижнюю губу.

— И нет никакой собственности, которую можно было бы продать?

Алекс улыбнулась, но глаза оставались печальными.

— Никакой. Кроме фильмов с ее участием, права на которые мне не принадлежат, нет ничего, что подтверждало бы ее существование в этом мире! Лейтенант полиции, расследовавший смерть мамы, не исключал версии самоубийства. Я долго не верила, что она была способна так распорядиться своей жизнью. — Немного помолчав, Алекс прошептала: — Но теперь я уверена, что она покончила с собой! — Она положила браслет в шкатулку с драгоценностями и закрыла ее. — Не попросите ли вы мистера Дефора распорядиться шкатулкой со всем содержимым? Я больше не хочу ее видеть и надеюсь, что могу рассчитывать на его молчание. — И прежде, чем Лукка успел что-либо ответить, она пододвинула ему шкатулку. — Спасибо, что были со мной так учтивы. Пожалуйста, передайте мистеру Дефору, что мне очень стыдно за мою несдержанность.

• Предыдущая
• 3/24
• Следующая