Уникум - Клюева Варвара - Страница 41

• Предыдущая
• 41/58
• Следующая

— Вот это да! — выдавил из себя потрясенный Генрих. — А ты не привираешь?

— Не привирает, — ответил за Прошку Марк. — А что тебя удивляет, Генрих? Приключение вполне в Варькином духе. Непонятно только, почему Прошка решил, что эта история могла помешать Варьке проникнуться симпатией к Белову. Белов совсем из другого теста, чем те ражие долдоны.

— Из другого или не из другого — не имеет значения, — заверил их Прошка. — У Варьки исключительно пристрастное отношение к своим, а Белов в силу занимаемой должности находится по другую сторону баррикад. Нет, не видать ему Варькиной благосклонности как своих ушей.

«Пожалуй, я все-таки не стану убивать Прошку», — решила я после этой реплики.

— Почему же тогда она сегодня так опростоволосилась?

— Да Варька просто не задумывалась о причинах беловской разговорчивости. Как только шпион возвел на тебя поклеп, она сразу решила, что это объясняет происшествие с отравлением, перепугалась и больше уже ни о чем не могла думать.

— Да, кстати, о покушениях-то мы совсем забыли, — заметил Леша. — А между прочим, совершенно напрасно. Если первое еще можно не принимать всерьез, то второе выглядит довольно убедительно. Марк, как далеко от тебя пролетел камень?

Я поняла, что внизу временно позабыли о моей вопиющей глупости, и решила спуститься. В конце концов, оскорбленное самолюбие еще не повод, чтобы забыть о реальной опасности, нависшей над Марком.

К чести моих друзей, увидев меня, они ни словом не вспомнили о моем позорном бегстве.

— Садись скорее, Варька, — как ни в чем не бывало сказал Генрих. — Давай-ка я немного макароны подогрею, а то они совсем остыли.

Я послушно села на свое место.

— Мы тут говорим о покушении на Марка, — сообщил Прошка. — Как ты считаешь, Варвара, вторая попытка тоже была ложной?

— Трудно сказать. Вообще-то эта глыба сорвалась совсем недалеко от Марка. Но я заметила, что, когда раздался треск, Марк уже прошел поворот. Возможно, убийца — если это был он — дождался, пока Марк скроется из виду, и только тогда столкнул камень. Ясное дело, камень по инерции должен был покатиться прямо, а не свернуть по тропинке. В таком случае и это покушение ложное. Но не исключено, что убийца просто неверно рассчитал время. Вряд ли он мог позволить себе предварительный эксперимент.

— Я все-таки склоняюсь к версии ложного покушения, — сказал Марк. — Эта глыба катилась с таким шумом, что можно было десять раз в сторону отпрыгнуть.

— То-то ты в землю врос минут на пять, — уела его я.

— Так я же понял, что она не на меня катится.

— Сомневаюсь, что ты в тот момент был способен на такую сложную работу мысли.

— Не то что Варвара, — многозначительно заметил Прошка. — Она у нас в любых обстоятельствах способна блеснуть интеллектом.

Пока я лихорадочно подыскивала достойный ответ на наглую провокацию, Генрих поспешил вернуть разговор в более безопасное русло:

— Вряд ли убийца мог рассчитывать на растерянность Марка. Думаю, второе покушение — такой же трюк, как и первое.

— Тогда какой в них смысл? — задал Леша очевидный вопрос.

Поскольку ответ на него был не таким очевидным, все надолго задумались.

— Я могу предложить две версии, — сказал наконец Генрих. — Во-первых, убийца, возможно, пытается сделать вид, что в цепочке намеченных жертв число звеньев больше, чем два. Может быть, он хочет создать впечатление, что убивает человек с больной психикой, или заставить следствие искать связи между Мироном, Ниной и Марком. Вторая версия более очевидна и менее вероятна: убийца по каким-то причинам пытается запугать Марка. Но в этом случае Марк, естественно, должен догадываться, что его предупреждают. Какой смысл запугивать человека, если он не понимает, чего от него ждут?

— Марк, ты от нас ничего не скрываешь? — подозрительно спросил Прошка.

Марк отрицательно покачал головой.

— У меня есть еще одна версия, — сказала я. — Цель убийцы — вызвать в наших рядах смятение. Ему не нравится, что мы постоянно строим какие-то версии — а вдруг случайно докопаемся до истины? Шансов у нас побольше, чем у шпиона Белова, поскольку мы — непосредственные участники событий. Всплывет у кого-то из нас в памяти какой-нибудь незначительный эпизод или оброненная Мироном фраза, глядишь, и додумаемся до мотива преступления. Вот убийца и старается сделать все возможное, чтобы у нас голова была другим занята.

— Пожалуй, Варькина версия выглядит убедительнее, — задумчиво произнес Леша. — Зачем убийце рисковать, лезть на рожон, если у следствия и так нет никаких зацепок? Сидел бы себе тихонько и ждал, пока Белову надоест задавать одни и те же вопросы. А раз не сидит и не ждет, значит, что-то его беспокоит. И скорее всего, действительно наши разговоры.

— Слушайте, а о чем Марк говорил перед первым покушением? — спросил вдруг Прошка. — Сегодня, я помню, он предлагал перебрать все события, имевшие место до убийства Мирона. Но вчера, по-моему, речь об этом не заходила. Леша, ты не помнишь?

Леша задрал голову и стал задумчиво водить глазами по безоблачному небу.

— М-м… Дайте подумать. Так… С какого момента начинать? Когда Славки пришли?

— Естественно. Или ты до сих пор надеешься, что убийствами балуется один из нас?! — возмутился Прошка.

— Ладно-ладно, не заводись. Значит, так… Сначала Варька и Славки рассказывали о Белове и его вопросах, потом мы стали гадать, кому же понадобилось убить Нинку, и Марк сказал, что убить хотели Мирона, а Нинку устранили из страха разоблачения. Дальше Славка намекнул, что Мирона, скорее всего, убила Варвара. Потом был скандал… потом Прошка сказал Славкам, что они и сами ссорились с Мироном, и Славки вспомнили, что у них был мотив… Так, дальше Варька заявила, что это никакой не мотив, и предложила версию постороннего убийцы, а я ее отверг как маловероятную… Угу… Тогда Варька сказала, что в детективе убийца нарочно порешил бы Мирона, чтобы Нинкина смерть стояла не на первом месте, а Прошка предложил рассмотреть эту версию. Марк опять стал настаивать, что Мирон — главная жертва… Э-э… Потом у Ирочки разболелась голова, Варька полезла за таблетками и вытащила бутылку с антикомарином. Они с Марком набросились на Прошку, а потом… Потом мы, собственно, прекратили разговоры об убийстве и сели пить чай.

— Значит, в первый раз Марк не предлагал вспомнить все крымские события? — уточнил Прошка.

— По-моему, нет. Но если ты пытаешься выяснить, не высказывал ли Марк оба раза одну и ту же мысль, то ответ положительный. И сегодня, и вчера он утверждал, что убийца в первую очередь метил в Мирона, а смерть Нинки — побочный результат первого убийства.

— Ну и какой же вывод вы из этого собираетесь сделать? — скептически поинтересовалась я. — Что убийца хотел запугать Марка и заставить его отказаться от этой идеи? Или, наоборот, что он устроил заведомо ложные покушения, чтобы мы сказали себе: «Шалишь! Нас так просто не проведешь!» — и вцепились в гипотезу Марка мертвой хваткой?

Прошка растерянно мигнул.

— Да, чтобы понять логику убийцы, неплохо бы сначала установить его личность, — язвительно заметил Марк.

— Порочный круг, — вздохнул Генрих.

— Есть одна идея, — скромно сказала я и многозначительно умолкла, испытывая терпение друзей.

— Не томи, Варька, — не выдержал Генрих. — Какая идея?

— Почему вы решили, что тот камешек у тропинки не сам по себе насиженное место покинул? — ответила я вопросом на вопрос.

— Точно! — Прошка понял меня с полуслова. — След! Убийца действовал не голыми руками. Лопат у нас нет, значит — топор! Кто из нас держал в руках топор, когда Марк отправился купаться?

— Ну я, — неохотно ответил Леша. — Только я камень не сталкивал.

— Ты уверен? А если хорошенько подумать?

— Прошка, прекрати дурака валять! — разозлилась я. — У нас, между прочим, три топора. Остальные два должны были взять Славки. Не голыми же руками они собирались рубить дрова.

— Да, я видел, Славки взяли по топору, — без особой радости подтвердил Генрих. — Но неужели вы думаете, что один из них — убийца?

• Предыдущая
• 41/58
• Следующая