Выбери любимый жанр

Потерянный и возвращенный мир (История одного ранения) - Лурия Александр Романович - Страница 15


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

15

 Так прошли годы, но сделанное открытие дало свои плоды: теперь он мог писать, пусть трудно, с ошибками, но он писал, хотя и не мог прочесть только что написанное!

 "В результате длительного лечения я наконец научился писать и читать за полгода, причем писать я научился гораздо быстрее (и почти пишу, как и раньше, примерно), а читать я так и не мог научиться, как раньше. Я читаю по буквам, по складам, и дальше чтение не развивается более...

 Я уже научился писать автоматически: вспомнишь слово и сразу же напишешь его — быстро и легко. Правда, часто правую букву слова, особенно первого слова, приходится долго вспоминать, а потом — по­шло писаться! Частенько я замечаю, когда пишу буквы в слове, что я глотаю или теряю буквы, а часто путаю буквы, и особенно те, которые сходно звучат (К-Х, 3-С и т. д.), или же заменяю букву, которая уже произносилась в этом слове, как, например, пишу вместо "золото" — "зозото". Знаки препинания я забываю часто ставить, а правила этих знаков препинания я забыл. Точку я обычно ставлю, чтобы от­делить фразу одну от другой, причем фразы я ставил очень короткие, состоящие всего из нескольких слов, соединенных союзом НО, И. И хотя я сам пишу слова, я сам же затрудняюсь их прочитать и свое же письмо не могу понимать".

 Так это и осталось: читал он трудно, медленно, по буквам и по слогам, наталкиваясь на препятствия каждую минуту (ведь зрительно-пространственный аппарат коры головного мозга был разрушен), но писать он мог, пусть автоматически, пусть мучительно подбирая слова и мысли. Но он мог писать!

 "Случилось так, что я теперь мог писать "автоматически", короткими словами, не думая почти, что получится из-под карандаша, не в силах даже прочесть, что написал только что. Но у меня "автомат" по чтению почему-то не мог работать. Я гляжу на слово "головокружение", гляжу на буквы этого слова и вначале ничего не понимаю, просто гляжу на непонятные буквы и на часть слова, как смотрит ребенок, не видевший букваря и букв. Но вот я начинаю что-то вспоминать, начинаю смотреть на первую букву — Г, жду какое-то время, наконец, я вспоминаю букву Г, спешу глядеть на следующую букву О. Жду какое-то время, наконец, говорю тихонько ГО, потом спешу глядеть направо на букву Л, жду какое-то время... назвал букву Л, спешу глядеть на букву О, потом говорю тихонько себе: "ГО-ЛО, — потом спешу глядеть на букву В, жду какое-то время... потом спешу глядеть на букву О... пока я глядел на букву О, из моего поля зрения ушло влево две буквы, то есть на поле зрения я вижу букву О, и слева еще только вижу две или три буквы, а те первые две-три буквы (ГО-Л) я уже перестал видеть. Вернее сказать, на том месте я "вижу" теперь серую тьму с какими-то колеблющимися, мерцающими точками, нитями, тельцами...

 И так буква за буквой я читаю каждое слово таким же медленным путем — буквами, слогами. "Ав­томат" при чтении в моем положении невозможен".

 И он решил писать дневник, описать историю своего ранения, ту страшную бездну, в которую его бросило, тот путь мучительной борьбы за себя, за восстановление потерянного, который ему пришлось пройти.

 И он назвал свой дневник одной фразой: "Снова борюсь!".

"История страшного ранения"

 Он писал этот дневник, историю своего заболевания, двадцать пять лет, изо дня в день, мучительно подбирая слова и иногда затрачивая целый день, чтобы написать половину страницы. Он сначала назвал его "История страшного ранения", а потом озаглавил "Снова борюсь".

 Это был мучительный труд, полный судорожных попыток и минут отчаяния, подталкиваемый постоянной надеждой, труд, берущий все его силы, труд, которому он отдавал всего себя.

 Конечно, он научился быстро, не думая, писать слова. Но как это далеко от письменного изложения своей мысли. Излагать мысль и делать это связно — это совсем другое. Для этого нужно переводить мысль в слова, а они-то не приходят сразу, их надо мучительно искать, рыться в памяти, связывая в фразы, а фразы должны воплощать и развивать мысль. Нет, это совсем не то, что просто, сразу, не отрывая карандаша от бумаги, написать слово.

 Даже то, как пишут письма, как начинают их, как связывают фразы,— все это исчезло. И над каждым письмом приходится мучительно трудиться, искать, спрашивать, перебирать, а на это уходят дни, недели.

 "Несколько недель я подолгу думаю, как и что написать, но хороших и нужных слов я не мог написать, потому что не мог что-либо вспомнить из своей разбитой головы. Я подолгу думал и думал, как надо правильно писать письмо, и главное — его начало. Я спрашивал у людей, как правильно пишется начало письма, пробовал читать в книге про это... И почему-то я всегда очень долго думаю, думаю и никак не решаюсь начать писать письмо — день, другой, третий, пока сильно не разболится голова.

 "Привет из Казановки!"... Хотя я был тогда в Кисегаче. Мои родные, наверное, сразу поняли, что голова у меня пробита здорово, и сильно стали обо мне беспокоиться и думать, каким же теперь я стал?

 В письме я мало писал, так как не знал, что писать в письме. По привычке старался писать слова автоматически, и писал подчас так, что не мог сам прочесть свои же написанные слова, так как не понимал своего письма, не понимал своих же написанных букв. И в письме, в связках я путал различные понятия. А над таким письмом я почему-то долго думал, и на это у меня уходит страшно много времени. Какая-то непонятная сила не позволяет мне сразу и быстро написать хотя бы письмо своей матери, а отчего это так — не могу и понять. Но все же я теперь мог сам написать письмо!

 А ведь, чтобы написать одно письмо, мне приходилось подчас ожидать целый день и даже подчас больше недели, пока "сообразит мой мозг", а что же мне надо написать? И мне приходится думать, думать... вспоминать, вспоминать, а как же надо написать письмо такому-то лицу. От этого думания немного голова тупела, от длительного соображения уставала еще больше...

 Без конца тружусь над словом, вспоминая нужные слова. Иногда я берусь писать письма знакомым врачам и учителям по речи и памяти — по госпиталю, по лечебному институту. Писать письма после ране­ния для меня стало тяжелым делом, так как я всегда теперь стал находиться в затруднениях из-за за­бывчивости (из-за болезни), а что написать, как написать? Я подчас неделю, другую сижу и думаю над одним письмом. Долго думаю, соображаю медленно, медленно, без конца сравниваю разные письма, а как же правильно написать нужно мне письмо?

 Я по-прежнему тружусь над словом, чтобы оно быстро вспомнилось из памяти, пока теплится возник­шая мысль, или над образом окружающего думаешь, зная слово. Ведь у меня по-прежнему не вспоминаются нужные слова, когда хочешь говорить или мыслить, по-прежнему не схватываются сразу нужные понятия в речи или в мыслях своих...

Когда я сажусь писать кому-нибудь письмо, то у меня, как правило, уходит на это дело целый день, а то и два...".

 Ну, а если написать не письмо, а рассказ?! Вот ему читают маленький отрывок, сказку; такие дают ученикам второго класса. Конечно, это легче: здесь все уже сказано, уже не нужно искать мысль, думать, с чего начать.

 Но и это так трудно! Смысл известен, мысль ясна, но как сложить фразы! Как превратить мысль в связанную речь, когда все слова раздроблены, а фразы построены очень сложно, с запятыми, с такими трудными и недоступными грамматическими оборотами.

 И слова роятся тучами, как пчелы, мелькают разрозненные предложения, и из них надо выбрать нужное, объединить слова во фразы.

 А что если написать не рассказ, который ему только что прочитали, а попытаться изложить то, что с ним случилось? Если написать свою собственную историю, "Историю страшного ранения"? Если описать свои недостатки, сравнить себя в прошлом и теперь, написать, каким он был и чем стал теперь, осмыслить и связно изложить свои трудности, описать свое раздробленное на тысячи кусков сознание?

15
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело